Паланкин покачивался, плыл вперед. По давним традициям невеста не ехала в экипаже или в телеге, ее именно несли в паланкине, а это значит, что путешествие будет очень долгим. Может быть потому невеста должна быть голодной? Чтобы было меньше остановок в пути? Сяо Тай задумалась. Время у нее было, можно было и вздремнуть, все-таки вчера она почти не сомкнула глаз, проплакали в обнимку с Лилинг почти до утра. Та намаялась, уснула и конечно же пропустила «вынос тела невесты». Уж она бы обязательно присутствовала, если бы сумела. Что же до матушки Мэй, то она уже попрощалась вчера. Сяо Тай просовывает руку в рукав и достает оттуда небольшой фарфоровый сосуд на тонком, кожаном шнурке. Подарок от матушки Мэй, мгновенная и безболезненная смерть. Впрочем, яд может быть полезен, да. Что еще? Свиток с изображением знака Небесного Журавля, триггер для заклинания Вспышки Десяти Тысяч Солнц. Еще — небольшой сверток, что положила Минмин и фляга с водой. А это очень нужная штуковина, неизвестно сколько они так идти будут. Она откручивает крышку и делает маленький глоток, экономя воду. Закручивает крышку. Разворачивает сверток.
В свертке — небольшой, плетенный туесок из полосок коры, в нем — несколько плоских, постных лепешек, кусочки вяленного мяса и рисовые колобки, проложенные листьями. Сладости. Сяо Тай улыбается, глядя на аккуратно сложенную еду. Все-таки Минмин у нее молодец. Не положено невесте есть и пить до вечера, но ее личная служанка, которую она сама уже давно называет своей подругой — знает лучше. Готова пойти против традиций, лишь бы ее подруга и госпожа не испытывала голода и жажды. При мысли, что Минмин разделит ее судьбу, какая бы та не случилась — в груди что-то защемило.
К черту, думает Сяо Тай, буду как Марк Аврелий, старый римлянин говорил так — делай что должно и будь что будет. Пусть даже весь мир вокруг рухнет или восстанет против меня. При всех своих попытках интриговать и быть безжалостным — господин Баошу оказался на редкость человечным. У него чудесный дом, прекрасная семья, удивительные люди, что приняли меня и выдали кредит доверия, думает она, было бы неверно подставить их всех. Она поступит так, как и должно приемной дочери семьи Вон Ми — пройдет этот путь до конца. И у нее есть подарки от госпожи Мэй, от Главы Баошу, от сестренки Лилинг. Как там сказал сам Глава — отныне никто не посмеет прикоснуться к тебе с недобрыми намерениями. Иначе — бум. Она складывает губы в улыбке. Бум. Проговаривает этот короткий слог. В мире средних веков такой инструмент действительно является подарком для слабой женщины, не способной постоять за себя.
Она откидывается назад, на мягкие подушки и расслабляется. Выбор сделан, солнце высоко, Рубикон перейден. Точка невозврата пройдена и старый Док Браун размахивает шляпой, глядя на спидометр, восемьдесят восемь миль в час, Марти!
Все не так уж и плохо, она пожила в этом мире чудесные несколько месяцев и только первые три дня были крайне неуютными, но потом здесь нашлись хорошие люди, которые приняли ее. Сделали частью своей семьи. И, да, сперва господин Баошу старался думать о ней как о замене, как о вещи… но он недолго удержался. Кто-то мог бы подумать, что Сяо Тай лукавила, втираясь в доверие и становясь своей, но это не так. Она просто жила своей жизнью. И даже сейчас — многие считают, что смысла в жизни нет, что просто надо жить, но такая жизнь, просто ради существования — жалка. Быть готовым на все, лишь бы выжить — это позиция слабых и трусливых людей. Жить надо ради чего-то, а у нее в этом мире не было ничего и никого. Раньше. Сейчас — есть. И если жить как приемная дочь семьи Вон Ми означает умереть за нее… что же, она знает что смерти нет. И надеется, что в следующей жизни еще раз сможет встретиться с этими людьми. Особенно с Лилинг. И с Минмин. И со стариком Вэйдунем. Со всеми.
Она вздыхает. Что-то я тут совсем сентиментальная стала, улыбается она, вон, скоро и смерть моя придет, а угостить и нечем. Только рисовые шарики и вяленное мясо. Ах, да сладости. Она заворачивает туесок с едой обратно в простую белую ткань. Сейчас пока есть нельзя. Нужно потерпеть, тем более и есть путем не хочется. Чуть попозже она развернет этот туесок и полакомится сладкими рисовыми шариками, выпьет воды и снова завернет его. Это все до конца дня, до самого вечера… а то и дольше. Нужно беречь запасы, пусть даже такие маленькие. Это не спринт, думает она, это — марафон, береги дыхание Сяо Тай, все только начинается.
Она чуть отводит в сторону краешек шелковой завесы на окне, выглядывает наружу. На секунду ее удивляет скорость передвижения паланкина, это не просто быстрый шаг, это практически бег, но ее не трясет, мимо плавно проплывает пейзаж. Где-то впереди слышно ржание лошадей, стража разгоняет людей на дороге, сгоняя их на обочину. Люди улыбаются и кланяются, машут руками. Все-таки свадебный кортеж в любом мире вызывает улыбки на лицах, думает она, кто-то вспоминает о своей жене или муже, кто — о невесте, кто-то планирует свою свадьбу или свадьбу своих детей… свадьба и похороны, вот то, что обычно не оставляет прохожих равнодушными.
Она отпускает красную шелковую ткань, и та снова закрывает окно паланкина, полностью, отгораживая ее от окружающего мира. Откидывается на подушки и зевает. Подняли ни свет ни заря, а ехать еще долго, думает она, спать хочется. И она закрывает глаза. Спать сейчас — это лучшее решение, впереди долгая дорога…
Когда она открыла глаза, то сперва не поняла, что происходит, таким резким и неожиданным было ее пробуждение. Ржание лошадей, крики, грохот! Некоторое время она собиралась с мыслями — где она и что происходит, тут же приходит понимание, что она уже в пути к цитадели Фениксов, что паланкин не движется, а снаружи происходит что-то неординарное, что-то не предусмотренное процедурой «и сто колесниц венчают ее торжество. Красивей невесты нет никого в целом мире», как в песне Минмин. Она отдергивает шторку на окне и видит клубы дорожной пыли, видит лошадей, встающих на дыбы, видит лежащих на земле стражников в доспехах и накидках дома Вон Ми, видит красные пятна на пыльной дороге, чувствует острый запах железа! В ее области ци — умирают люди! Слишком много раздражителей, слишком много информации! На ее глазах крупный мужчина, косая сажень в плечах, голый по пояс, с черной бородой и яростными, черными глазами — отбрасывает в сторону стражника, едва не перерубив его пополам алебардой гуань дао с восьми кольцами, клинком Ущербной Луны. Он делает это легко, словно стражник в тяжелых доспехах — тряпичная кукла, ничего не весящая. Вокруг идет битва, кричат люди, ржут лошади, все умирают, протыкая друг друга острыми железками и дробя кости, отрывая конечности, снося головы с плеч, но она сейчас не может оторвать взгляд от этого огромного мужчины, который движется как черный медведь, возвышаясь над всеми на голову. Вот еще один стражник с гербом семьи Вон Ми бросается на него, но тот отбрасывает его в сторону, даже не взглянув на нападающего, просто взмахивает своей огромной, тяжелой алебардой и стражник, отброшенный в сторону — летит по воздуху, размахивая руками, словно детская игрушка.
Энергия и сила, первобытная агрессия, желание разорвать и уничтожить, поставить сапог на голову и раздавить череп врага — волнами исходят от этого мужчины, он словно тигр среди котят. Вон он поворачивает голову, и они внезапно — встречаются взглядами. Он улыбается и в этой улыбке нет ни грамма доброты. Это улыбка хищника, увидевшего добычу.
Сяо Тай едва сдерживает себя от того, чтобы отпрянуть вглубь паланкина и отпустить шторку. Смысла в этом нет, все равно как под одеяло спрятаться, опасность не исчезнет от того, что ты перестанешь ее видеть. Она стискивает зубы. Что-то пошло не так, нападение на эскорт все же случилось, интриге Главы Баошу не суждено воплотиться, неужели этот мордопляс Лу ее предал? Фениксам выгодно чтобы она не доехала до места, чтобы активировала Бомбу Ци на полпути, тогда они потребуют Лилинг, а усилия по культивации заклинания пропадут даром.
