— Да-да, обычный, который на пленных магов навешивают.

— Черт. Хреново.

— Да уж… Не представляю, чем он таким владеет, что его так боятся.

— Он еще ничем таким не владеет. Мы с ним не так уж и много сумели выучить… У нас было мало времени на это. Он способный, сильный, намного сильнее меня. Многое ему дается очень легко, но он всего лишь ребенок, ему еще учиться и учиться… — тощий парнишка поднес им тарелку овощей и тут же ужом скользнул в толпу.

— Много сильнее тебя? Ты его еще и учила?

— Ага. Так, немножко. Помогала, чем могла, в перерывах между занятиями и писаниной всякой.

— Стой, так ты не… А ты кем была?

— Работала в школе Маэстро.

— О-о-о, — он удивленно вытянул лицо, — Никогда бы не… Стой, я думал, ты некромантом работаешь.

— Когда-то я им и была. Не об этом сейчас. Ошейник надо будет снять.

— Да эт понятно. Снимется. Не это главное…

— Да уж… Явно не это, — она довольно спокойно поглощала рагу, иногда поглядывая исподлобья на копошащийся народ. В потемках у стены зрачки ее глаз то и дело мерцали, отражая рассеянный свет масляных ламп.

— Твой кровожадный взгляд мне не очень нравится, — заявил Турцел, прижимая к себе ложку.

— Не выдумывай.

— Если бы… — дернул губами мужчина совсем не радостно, — Мне вот кажется, что если бы ты так смотрела на наших баранов, то они давно бы уже отдали душу Богу, лишь бы с тобой не связываться.

— Уж кто бы говорил. Кто из нас бандит и разбойник?

— Не-не-не-не-не, я бандит и разбойник, но я никого не убивал, — чуть выпятил грудь.

— А кто сказал, что я убиваю? Я — некромант, а не наемник. Работаю с мертвецами, но умертвляю их не я, если ты не знал. Для меня, между прочим, человеческая жизнь, да и вообще, любая жизнь — большая ценность. И я не хочу никого убивать.

— Мда… тяжело тебе будет.

— В смысле?

— Ты хочешь и пацана вытащить и этих в живых оставить. Так не получится, сестренка, — Имельда опустила глаза и стала яростнее жевать. — Ты шо, думаешь, они увидят, шо ты такая красивая воинственная пришла за братом, и подадут тебе его на блюдечке? — Имельда молчала. — Вот то-то же. Они еще вдогонку и тебя уконтромить попытаются.

— А я все же попробую без жертв, — как-то слишком легко и уверенно произнесла девушка, — И ты не лезь на рожон. Ладно? Убивать только в самом крайнем случае.

— Ну, тогда здоровяк на тебе, а тощий задохлик на мне.

Имельда скептично глянула на мужчину.

— Ага. Если этот задохлик достаточно силен, то он тебя, как Митриша, в овощ превратит. Мы не знаем, на что они способны. И вообще, у него меч и арбалет. Ты от него отбиваться чем, языком своим болтливым, будешь? — Турцел сгримасничал, высунув язык, и поболтал им в воздухе. Имельда с лицом-тяпкой пронаблюдала за этим. — Вот и я о том же… — многозначительно заключила девушка, глядя в полупустую тарелку.

— Ну… — Турцел многозначительно надул щеки, выгнул брови и выдохнул, — Тогда пальцы ломиком и ага, — улыбнулся.

— Чего?

— Чево-чево, руками отбиваться, говорю, тогда. Отбиваться и бежать. А лучше сразу бежать. О, зашевелились черти.

Имельда обернулась, продолжая дожевывать. Мужчины поднялись со своих мест, высокий сухопарый маг взял уверенной хваткой за локоть Митриша и направил того в проем без двери. Здоровяк, не очень внимательно шаря по толпе, следовал за ними. Как только они скрылись в коридоре, Имельда стремительно приблизилась к их столику, чтобы кто-нибудь ретивый не успел занять. Но интересовало ее вовсе не свободное место, а пустая посуда. Девушка схватила все ложки, сунула их в сумку, пока местные служки не заметили, и так же уверенно направилась в тот самый коридор. Служивых магов уже не было: они быстро скрылись за дверьми комнаты.

Коридорчик был настолько узким, что здесь едва можно было протиснуться вдвоем. Ширина коридора была рассчитана ровно для открытия дверей в комнаты. Они шли через каждые три метра, что красноречиво говорило о размерах местных апартаментов.

Имельда шла, тихо постукивая тростью, торопливо касаясь пальцами дверных ручек. Трогала их, едва задерживаясь, и шла дальше. Турцел шагал следом, предусмотрительно оглядываясь и высматривая лишние «глаза». В какой-то момент девушка остановилась, даже не тронув округлую ручку двери. Ее пальцы подрагивали. Она, замерев, смотрела сквозь дверь. Предательские мурашки пробежались по спине Турцела, когда он увидел, что его спутница медленно и уверенно обхватила дверную ручку.

— Што ты делаешь! — яростно зашипел на нее Тур, схватил за плечи и потащил дальше по коридору к комнате, что стала их на эту ночь. Имельда поспешно отворила хорошо смазанную дверь, и они оба скрылись за ней прежде, чем в коридор выглянул плечистый здоровяк. Он, подозрительно щурясь, осмотрел пустой коридор и, нагнувшись, чтобы не задеть головой дверной косяк, вернулся обратно. — Какого черта ты творишь! — завозмущался бандит, чуть слюной не подавившись. — Еще бы постучала для приличий. А еще лучше, повязала бы бант на себя и вошла!

— Да, это было несколько не осмотрительно, — сморщилась и потерла лоб девушка.

— Да уж! Рад, что осознала.

— Я просто… Увидела его там и… — она потерла с силой глаза, открыла их широко, поморгала, — Меня немного заклинило. Он там на полу, как какой-то бродяга… И он… — она закрыла-открыла рот, не зная, как описать. — Видел бы ты его ауру, Тур, — она зашептала, глаза заблестели в темноте. В имеющееся маленькое окошко попадал свет полной луны, поэтому Тур вполне смог разглядеть набирающиеся слезы. — Да раньше от его ауры я слепла. Приходилось держаться с ним настороже, его душа пылала и была яркой даже за защитой. А сейчас… Черт, да свет грязной масляной лампы ярче будет. Они его…

Слезы так и не пролились, хотя ком встал поперек горла, но девушка все же сдержалась. В душе поднималась злость. Та голодная и звериная ярость, что давненько не проявляла себя. Имельда насторожилась и взяла себя в руки. Она почувствовала, как внутри груди начинает шевелиться недовольство, а полный желудок вдруг просит утолить голод… И выполнить обещание, которое она дала в обмен на силу.

— Пешет, — подозрительно нахмурился Тур и сделал шаг назад, — У тебя глаза светятся.

— Извини, — девушка отошла к окну и оперлась на раму, задышав глубоко и ровно. Турцел тяжело вздохнул и возвел очи к потолку, безмолвно прошептав что-то вроде «с кем ты меня свел». После случая в деревне, когда он своими собственными глазами увидел, на что была способна сила веры монахини, Турцел вдруг и сам уверовал. Не полностью, но что-то в его душе зашевелилось.

Обстановка в комнате была скудной: кровать, тумба с тазом для умываний, одна потухшая масляная лампа и сундук для вещей в углу. Мужчина подошел к единственной кровати здесь и провел рукой.

— Знаешь, может и к лучшему, что пацана на полу расположили, — Турцел не рискнул садиться на имеющуюся перину и присел на пол, вытянув ноги. Как ни странно, пол оказался чистым — даже мусора не было. Возможно, после каждых гостей полы здесь мыли, а вот постельное белье менять не удосуживались. Через пару минут к разбойнику присоединилась и девушка, так же вытянув ноги. Они недолго молчали. Турцел не мог долго держать рот на замке, поэтому первым тишину нарушил именно он.

— Предположим, что мы вот такие молодцы завтра успешно и без потерь вызволим твоего брательника из лап поганых магов… Ну, э… Не в смысле, шо ты тоже поганая. Я не имел в виду, что все маги, а то есть… Ну, я имел конкретно этих… Ну, ты поняла, короче. Так вот.

Пауза.

— Куда ты потом?

— Не знаю, Тур, — устало и тихо ответила девушка, — Есть одна мысль, но так далеко я не заходила. Сначала бы Митриша вернуть.

— И все же? Я просто покумекал так, в принципе я могу найти тебе место, где можно залечь на дно. Там не ахти какой курорт, но жить можно.

Имельда сидела с закрытыми глазами, представляя себе все тот же поток чистой реки, и она почувствовала нечто новое по отношению к Турцелу. Он говорил, и от него исходили мягкие волны тепла. Он вспоминал кого-то важного для него. Женщину. Перед глазами мелькнули мягкие руки, присыпанные мукой. Уверенными движениями они мяли тесто. Постепенно перед взором вырисовывался образ в меру пухлой молодой женщины. Русые волосы собраны в тугой пучок, но несколько прядей выбились и щекотят щеки. Она мягкая и домашняя, как та сдоба, что она печет…