Незамеченными в суете, Имельда и Мару легко преодолели проем в городской стене, скрывшись в толпе по ту сторону. Спустившись с холма, уже через полчаса они находились вблизи станции, через которую проходили редкие поезда. Мару и Имельда уже слышали гудок предвещавший отправление, когда они стремительно бежали по грязи полей наперерез поезду. К станции они бы не успели при любом раскладе, да и взять билеты у них вряд ли получилось бы.

Разбрызгивая грязь вокруг себя, они практически летели с уклона вниз. Тяжело набирая скорость, поезд двигался прочь от станции полной людей. Кто-то только приехал, кто-то кого-то провожал, а кто-то уже спокойно восседал внутри пассажирских вагонов.

Беглецы успели почти вовремя. Они сблизились с медленно набирающим обороты массивным поездом. На ходу, Мару вцепился в запертые двери грузового вагона и запрыгнул наверх, повиснув на дверях. Ногами он удерживался лишь на небольшом уступе. Имельда на бегу что-то выкрикнула, вскинув руку в сторону цепей и замка, запирающих двери. Цепи негромко шваркнули, зазвенели и упали на землю, чуть не пришибив при этом саму некромантку. Мару ногой отодвинул дверь в сторону и, забравшись внутрь, помог и девушке залезть в вагон. Они свалились на пол, молча пытаясь отдышаться. Имельда, морщась, держалась за раненое плечо. Сквозь бинты и рубаху проступило алое пятно.

Через десяток минут поезд набрал довольно приличную скорость, сравнимую со скоростью, которую могла бы развить молодая кобыла. Мару поднялся с пола и задвинул обратно дверь грузового вагона. Внутри были сухие потемки, свет попадал только в небольшие окошечки круглого размера под самым потолком, высвечивая летающую по вагону пыль. Для чего они были нужны в грузовом вагоне? Кто их знает… Но сейчас они разгоняли мрак запертого помещения и этому Имельда была рада. Она поднялась и осмотрелась.

Вагон был загружен больше, чем наполовину. Среди кучи ящиков с различными вещами и снедью были небольшие проходы, и только у дверей было довольно просторно. Пол был не слишком пыльным, но и идеальной чистотой не блистал. Идя мимо ящиков, девушка проводила пальцами по ним, ощущая то, что было внутри. В этом вагоне в основном везли ткани. Попалось несколько ящиков с какими-то отделочными материалами для внутреннего убранства домов, а больше ничего интересного не было. Ни еды, ни алкоголя, ни дорогих вещей. Имельда вернулась на тот пятачок у двери, в которую они залезли. Мару сидел на полу, упершись спиной в ящик. Девушка опустилась напротив. Свободное место позволяло лишь сидеть друг напротив друга или лечь вдоль ящиков вплотную.

— Я даже не подумала о таком способе сбежать. Вышло как-то слишком просто, — девушка поморщилась. Такой расклад ситуации ей не то, чтобы не нравился, но навевал не самые радужные мысли о том, что где-то в чем-то другом будет гораздо сложнее.

Мару произнес фразу на своем рокочущем языке тихо и спокойно. Имельда как обычно его не поняла. Сейчас, когда весь этот бег закончился, и наступило временное спокойствие, появилась некая неловкость от молчания. У девушки было много вопросов к этому человеку, но именно в данную минуту, она не знала, что спросить и с чего начать.

— Я не понимаю. Откуда вы? Что это за язык?

— Skandi, — спустя короткий миг раздумий произнес мужчина. Девушка тут же вспомнила, как господин Эстрич в их последнюю встречу предполагал, к какому народу относится Мару. И надо же… угадал.

Имельда пару раз хлопнула глазами. Как общаться с человеком, который в принципе дал понять, что разговаривать не намерен, хотя сам все понимает. И что ей делать? Настойчиво задавать вопросы? Так он либо не ответит, либо ответит и она не поймет, либо будет отвечать односложно, а такое общение с очень большой натяжкой можно будет назвать полноценным диалогом.

— И куда вы теперь? Домой?

Мару лишь пожал плечами. Поняв, что толку от такого разговора не выйдет, девушка, поморщившись от боли в плече, улеглась прямо на пол, использовав свою собственную сумку, как подушку. Перебинтовывать плечо было нечем. Может, конечно, у Мару и были свои запасы, но спрашивать она не собиралась. Если бы были и он захотел ими поделиться, уже поделился бы.

— Если что, будите.

Она моментально провалилась в сон. Казалось, что все последние события растянулись на несколько дней, а на самом деле всего лишь несколько часов назад, буквально прошлым вечером она еще сидела и разбирала научные труды для своей работы. И вот, наступило утро, а она уже на пути в столицу и ее ищут полиция и инквизиция. Ей нужно найти своего брата, узнать, что случилось с родителями и при этом не попасться властям. А что дальше… Там жизнь покажет.

Мару, по-прежнему сидя у ящиков, смотрел на девушку. Бледная и уставшая она все равно оставалась красивой. Он не показывал этого, но наблюдать за этой девушкой ему было приятно. Особенно за ее светлыми глазами. А еще его восхищал тот факт, что даже со всеми ее трудностями, она стойко терпела, не раскисая. Молча, принимала все, что с ней происходило, и шла дальше. Другой человек на ее месте уже давно сломался бы, но не она. Да, стержень в ней определенно имелся. Но Мару чувствовал, что еще немного и в нем пойдут такие трещины, которые не залечить уже никакими снадобьями. Ей бы побывать на его родине, залечить душевные раны, но Мару понимал, что даже если предложит девушке поехать с ним, она откажется. Как отказался бы и он сам, если бы ему нужно было помочь своему близкому человеку.

Наклонив голову, Мару продолжил разглядывать девушку и сам не заметил, как его сморил сон.

Имельда стояла в сенцах. Было холодно и тревожно. Она не видела сквозь дверь, но она знала, что там. Она не слышала криков, она слышала лишь завывания метели, но она все равно помнила, что именно случилось на том дворе. На ней была шаль, а ноги были босы. Сухой холод заставлял поджимать пальцы.

В дверь раздался стук. Странный. Не ровный, не четкий. А какой-то глухой. Словно кто-то неуверенно пытался забраться к ней в сенцы… Стук становился то громче, то стихал. Имельда нахмурилась и открыла глаза.

В грузовом вагоне было все так же темно и сухо. Только из окошек под самой крышей пробивался дневной свет. Кое-как поняв, что она уже не во сне, девушка сообразила, что стук доносится сверху. И это вовсе не иллюзия сна. Звук действительно был. С крыши посыпалась пыль. Имельда зажмурилась и с трудом села. Тело затекло лежать на твердой поверхности, а раненое плечо и рука так и вовсе почти не чувствовались. Она стряхнула с лица пыль, что нападала с крыши, и посмотрела на Мару. Тот не спал, но выглядел, как разбуженный. Он тоже смотрел на крышу. Они оба нахмурились. Не узнать этот звук было невозможно. Шаги.

— Воры? — только и произнесла девушка, поднимаясь на ноги вслед за Мару. Он выглядел более спокойным, чем Имельда. На нее начала накатывать какая-то не ясная паника, сердце заколотилось, как бешенное, разгоняемое адреналином.

Забравшись на ящики, девушка выглянула в круглое окошечко под крышей. День был пасмурный. В лесах еще лежал снег, голые деревья вокруг стояли серой неприглядной стеной. Как только девушка осмотрелась и привыкла к яркой серости дня, поняла, что поезд начал входить в поворот, и ей удалось увидеть то, что она только что слышала.

Пятеро, пригнувшись, торопливо передвигались по крышам поезда в конец состава. Как сейчас могла понять девушка, они с Мару находились где-то по середке всего поезда. Сразу за ведущим локомотивом всегда ставили все грузовые вагоны, а потом уже самыми последними были пассажирские — в количестве двух или трех.

Воры двигались к пассажирским вагонам. Имельда выругалась. Что бы ни задумали эти люди, ни к чему хорошему лично для нее это не привело бы. Она слезла с ящиков и вернулась на тот пятачок свободного пространства у двери. Имельда переглянулась с Мару. В их взгляде застыл немой вопрос «что делать?» и вообще стоило ли им что-то делать…

Вагон ощутимо тряхнуло. Из-под ног пол ушел в прямом смысле, и Имельда свалилась назад, стукнувшись головой о ящик. Перед глазами заплясали звезды в темных пятнах, брызнули слезы. Где-то рядом завозился такой же выбитый из колеи Мару, но в отличие от девушки он упал куда более умело, чем она, и поднялся сравнительно быстрее, ругаясь и поминая чертей и богов на своем языке. Он помог подняться на ноги Имельде, отошел и рывком отодвинул дверь вагона в сторону. Высунувшись, Мару всмотрелся в конец состава. Постояв так недолко он вернулся и произнес только одно слово: