— Вы знали, что мы идем сюда.
— Разумеется, — надменно дернул головой лич, — Заявились, нашумели мне здесь, растревожили моих друзей, — недовольство так и сквозило меж его зубами, но говорил он медленно, неторопливо.
Имельда нутром почуяла, что под «друзьями» это чудовище имеет в виду вовсе не тех мертвых детей, что стояли сейчас в округе, а куриц, что жили в местном сарае. Разговор выходил какой-то сюрреалистичный, но Имельда решила подыграть и идти до конца. Пока что она не чуяла в этой твари тех самых ноток желания расправиться с ними…
— Мы не знали, что это ваши владения, уважаемый э… — осторожно начала девушка.
— Ауш Тулгур, — дергано произнес хозяин дома. Для лича он говорил просто идеально… Сколько же ему было лет?
— Мы просто идем мимо, уважаемый Ауш Тулгур. Сокращаем путь, — лич, молча, слушал объяснения, которых не просил. Он смотрел своими неживыми мутными глазами, в центре которых пылал зеленый равнодушный огонь…
— Мы не хотели тревожить ваш покой…
— Но потревожили.
— Приношу свои извинения, — она поклонилась, — Позвольте нам уйти и…
— Уходите.
Имельда не поверила своим ушам. Вот так просто?
— Спасибо вам, уважаемый Ауш Тул… — она уже потянулась к Турцелу, как…
— Без этого мешка мяса. Он останется здесь.
— Но, уваж… — вновь лич ее перебил, стремительно приблизившись. Казалось, с его комплекцией, это невозможно, но вот он стоял у двери, а через секунду, сжимал лицо девушки за щеки своими костлявыми пальцами, увенчанными не самыми человеческими на вид когтями. Лич навис над девушкой сухим деревом. Зеленый пучок света завис прямо над ними. Мару попытался выхватить меч, но тут же замер, охваченный невидимой силой — ни пальцем шевельнуть, ни глазами. Осталась лишь возможность дышать, и то через раз.
— Я чую в тебе семя Смерти… Ты выбрала ту же стезю, что и я когда-то… Когда был еще таким же мягким, упитанным и сочным, — его голос был жестким и шелестящим, пробирающимся под кожу в самое твое нутро. — Из уважения к этим знаниям я отпущу тебя и твоего самца. Слишком мало настоящих некромантов осталось в этом мире… — Имельда хотела было спросить, откуда он может знать это, если вокруг него даже обычных людей очень мало, но холодные пальцы оставляли мало простора для высказываний. Перед ней тлели его неживые глаза с потусторонним светом. Они затягивали Имельду в воспоминания, заставляя ее терять нить контроля. Этот Ауш был древним, мудрым и уставшим. Перед ней мелькали недавние события из «жизни» этого существа. Имельда видела, как к нему приходил тот самый некромант, приводил детей, приносил зубы, оплачивая ими самые разные знания, которыми лич обладал в избытке.
За все свое существование в смертном виде бывший человек Ауш Тулгур все никак не мог насытиться информацией. Ему не хватало времени, чтобы постичь все, что он хотел, о чем мечтал и планировал. И он сделал «это» с собой — заключил свою душу в филактерию и стал бессмертным, уплатив свою цену за то, чтобы обмануть Смерть. Отдал душу за душу.
Имельда чувствовала, что это существо интересовали лишь знания и умения, но никак не смертная плоть. И Турцел ему, по сути, был не нужен.
— Не подглядывай, — лич вытянул указательный палец и отрицательно им покачал в воздухе. Поток мыслей и образов оборвался так резко, что в глазах потемнело, а из легких словно весь воздух выбили жестким ударом под дых. Имельда еще не встречала таких умений. Если Мару закрывался в себе от внешнего мира за иллюзорной дверью, то лич попросту вышиб девушку пинком ноги из своего сознания. Он приблизил пальцы свободной руки к груди девушки и словно что-то потянул из нее. Через мгновение в воздухе можно было различить едва заметное радужное мерцание тончайшей нити, не толще паутинки молодого паука.
Имельда задергалась в стальной хватке, ей было больно от манипуляций лича. И она даже не знала, что конкретно он делает, но приятным это дело нельзя было назвать.
— Обретшая знание… — как-то завистливо и витиевато пробормотал Ауш Тулгур, выдернув нить доконца. Он поразглядывал ее, держа двумя костлявыми пальцами в воздухе перед глазами, а потом пренебрежительно выбросил, словно это был волос в его еде, а не жизненная энергия человека. — Валар.
— Кто это… — едва удалось прошамкать своими онемевшими губами. В стальной хватке живого мертвеца челюсти постепенно немели.
— А может и не обретшая, — разочарованно прошелестел лич. — Тебе стоило бы узнать получше прошлое своих предков, маленький цветочек, и своей сути. Молодые, — он уязвленно фыркнул, — Меня оскорбляет ваша неосведомленность, нежелание обладать хоть малой толикой действительно полезных сведений! — он раздраженно отвернул свою голову в сторону, и Имельда побоялась, что голова развернется на сто восемьдесят градусов от нее или вовсе слетит с плеч. — К тому же… — лич медленно вернул голову на место и вгляделся в ее глаза. Он вновь стал вытягивать из нее нить, но на этот раз она ярко светилась нежно-голубым светом и тянулась с куда большим трудом. Имельда почувствовала, как внутри нее зашевелилось нечто темное и холодное…
— Нет! — она собрала свои силы, схватила костлявые пальцы лича и постаралась изо всех сил разжать их. Оцарапав щеку, она вырвалась из цепкой хватки Ауша Тулгура, но не удержалась на ногах и свалилась рядом с Турцелом.
— А… Я не ошибса, — хмыкнул и склонился над тяжело дышащей девушкой. В его руке мерцала синяя нить. — Какой необычный цветок… — он разглядывал ее с тем любопытством, с которым коллекционеры рассматривают редких бабочек, пригвожденных к бархату иголкой.
У Имельды мелькнула бредовая идея, но она все же рискнула открыть рот.
— Расскажите, о, мудрейший Ауш Тулгур. — Лич заинтересованно метнул зеленый взгляд в ее сторону, а потом резко наклонился, сложившись почти пополам. В его спине что-то хрустнуло. Он всмотрелся в нее своим внимательным немигающим взглядом.
— Разве твоя мать тебе ничего об этом не рассказывала? — ехидно сощурил сухие веки. Кожа лба опасно натянулась. Имельда сглотнула, но не стала ничего говорить. Лич хмыкнул. — Любая информация несет в себе ценность времен и жизней…
— Я оплачу, — девушка достала из сумки тот самый мешочек и развязала. Лич поиграл своими сухими губами, поелозил по разнокалиберным зубам в своих челюстях. Но все же сделал вид, что такая оплата ему не интересна.
— Тот человек — некромант — у которого я их нашла, мертв.
— А… Бестолковый фаршированный бурдюк… — разочарованно протянул лич, — И черт с ним. Другого найду.
— Это будет тяжело сделать. Деревня, в которой он жил сгорела до тла, а его жители сгинули в очищающем пламени. И то, что там произошло, еще долго будет отпугивать любого путешественника. А долина Пагибинья и без того считалась малообитаемой…
Монстр прервал поток, который должен был в своем итоге донести до нежити простой факт, что сюда еще не скоро затесается судьбой какой-нибудь некромантишка. Он выхватил подношение из ее ладони и выпрямился с гордым видом, поковырялся тонкими пальцами в зубах и довольно припрятал их где-то на печи.
Имельда, наблюдая за личем, аккуратно села, не делая резких движений. Сам же хозяин подошел к оцепеневшему Мару и замер, разглядывая того, в задумчивой позе. В конце концов, размышляя о чем-то, постучав зубами в челюстях, он обернул свой взгляд к девушке.
— Раньше, таких, как ты боготворили. Еще бы… Знать все и обо всех — такое никому не было подвластно. В мое время обретшие знание стояли во главе государства вне зависимости от происхождения. Для них специально существовали лагеря, где всех детей с твоими способностями обучали, как ими пользоваться, рассказывали, как не потерять себя… И, конечно же, обучали всему тому, что может пригодиться в случае, если одного из детей выберут на должность Ваалаярви.
— Правителя нашей страны выбирали из валаров?! — удивленно прошептала девушка. Такое Матильда ей точно не рассказывала. Она пыталась объяснить когда-то давно, что правящая семья боится силы таких людей, как Имельда, но почему их истребляют и признают врагами народа, так и не пояснила. Просто сама не знала. Имельда жила на простом принятии факта, что в этом мире таким как она места нет и что лучше спрятать свои способности от греха подальше.
