«Да…совсем не пускают». Мужчина пропустил мимо ушей это уточнение про «обычного».

— Пришёл к вам.

— Ко мне? — Имельда искренне изумилась.

— Да. Отчего это вас так удивляет? Кажется, я ясно дал понять на благотворительном вечере, что вы мне понравились. Могу прояснить это ещё раз, — он говорил легко, улыбаясь, довольствуясь своим положением, но, не кичась им. Имельда не нашлась, что сказать, засмущавшись. Еще никогда и никто ей не говорил так прямо и честно о своей симпатии. А лучше бы говорил… Имельда отогнала образ Мару и несбыточные мечтания. — Вообще-то я хотел передать вам это, — они остановились, и Эстрич протянул плоский квадратный бумажный свёрток. Имельда приняла его и тут же поняла, что это картина. Она увидела, как Эстрич рисует ее, подписывает, заворачивает… — И это, — следом он протянул корзинку, что держал все это время на сгибе локтя. От неё тянуло сладкой выпечкой.

— А… Э… Я… — Имельда растерялась. Она очень редко получала подарки. К тому же в руках у нее была стопка бумаг, и куча вещей не добавляла уверенности в себе. Художника же это, казалось, никак не трогало. — Не знаю, что сказать. Господин Эстрич, это…

— Просто Эстрич. Раз уж вы не хотите звать меня Эсмером, — девушка взяла себя в руки, глубоко вздохнула.

— Спасибо, Эстрич, — она искренне улыбнулась. — Это очень неожиданно. Вы просто выбили меня из колеи, — они продолжили свою неспешную прогулку по коридорам с высокими сводами.

— Я заметил, — он улыбнулся, сделал паузу, а потом торопливо, рассуждая, добавил:

— Но мне нравится ваша реакция. Вы изумительно искренне смущаетесь, хотелось бы мне изобразить ваш портрет… — мужчина все более задумчиво произносил слова, в конце концов, и вовсе замолчал, внимательно разглядывая девушку.

Имельда, чтобы заполнить тишину, перевела тему:

— Вы тоже, я смотрю, пострадали при взрыве. Очень странно. Я думала, вы покинули вечер гораздо раньше. Я вас не видела после нашего разговора.

— О, нет, нет, я был там все время. Да, вот зацепило. Был слишком близко к эпицентру взрыва.

— Не повезло… Сочувствую.

— О, ничего страшного. Напротив, я везунчик. Не повезло тем, кто лишился конечности или жизни. А я отделался довольно легко. Сотрясение, оглох на время, сломал запястье и сменил прическу, — он растрепал свои короткие волосы, — И руку сломал даже не рабочую! Отлежался недельку и снова в строю! — он счастливо с облегчением улыбнулся, говоря и дернул перевязанной рукой. Правая сторона головы и ухо были в свежих шрамах, но со временем они станут не такими заметными. Имельда поняла, что над ним хорошо поработали врачи. Быть придворным художником не так уж и плохо… Открываются многие двери. Как, например, в школу….

— Странно, что я вас не увидела после… Я была там. Помогала пострадавшим.

— Я знаю. Но мне помог ваш друг. Интересная личность. Такой странный и немного нелюдимый.

— Мы не друзья, — с толикой тоски проговорила Имельда.

— Вот как? Мне показалось, наоборот… В общем, он пришел мне на помощь. Вытащил из-под обломков, помог дойти до подвозки. Меня очень быстро доставили в больницу благодаря ему.

— Да… Мару молодец.

— Так его зовут Мару? Теперь я знаю имя своего спасителя. Кажется, ватонец? Или сканди? Не было возможности получше разглядеть. Я все же склоняюсь, что он сканди.

— Я не знаю, — разочарованно проговорила девушка. Она действительно почти ничего не знала о том, кто ей так много помогал. И выходило так, что первый встречный оказался более осведомленным о Мару, чем она сама — та, что знала его уже без малого полгода. Стало стыдно, хотя, по сути, было и не за что. Он ведь не стремился познакомиться ближе…

— Похож, похож. Я думал, сначала, ватонец, но уж слишком темный он. У тамошних представителей светлее волосы и глаза уже. Все-таки, полагаю, сканди. А ведь я думал, что их перебили.

— Что? — Имельда так резко обернула голову, что волосы взметнулись. Мужчина глазами отметил это, любуясь.

— Перебили, — спокойно повторил он, продолжая удерживать на лице полуулыбку. Менторским тоном он продолжил. — Лет двадцать пять назад… или… Нет, еще раньше, кажется. Не берусь утверждать, подзабыл даты. В общем, у нас с Чаткой был короткий военный конфликт из-за добычи драгоценных камней, а племена сканди были на пути. Жили в горах той местности, не подозревая, что сидят на кладези. В общем, непредвиденные жертвы. И вот я встречаю воина сканди прямо здесь. Не думал, что кто-то выжил. И что я встречусь с их представителем лично…

— Ужасно… — девушка сглотнула вязкую слюну. Сама Имельда была слишком маленькой, чтобы знать подробности, но в целом с историей она дружила и помнила о той кампании по рассказам родителей и урокам в школе.

— Да. Неприятная ситуация. Я хотел вас пригласить на свою выставку.

— Что?

Разговор так резко перешёл на другую тему, что Имельда не сразу сообразила, о чем он говорит.

— На выставку. Пригласить вас хотел, — он улыбнулся и протянул конверт из крепкой плотной бумаги темно-синего цвета. — Но не в Геновере. Здесь моя выставка завершилась несколько раньше, чем я планировал, — он указал на свою руку и лицо. — Сегодня я уезжаю. У меня смешались все планы. Я задумывал посетить ещё несколько крупных городов, но в конце концов, отбываю в столицу. И хотел бы увидеть вас там.

— Меня в столице?!

— Да.

— Но у меня же работа. Я не могу.

— О, дорогая Имельда, я уверен, что грядущие праздники дадут вам возможность отдохнуть и уехать из города.

— Но…

— Как раз моя выставка продлится без малого месяц. Вы точно успеете добраться до Ваалара и увидеть мои работы.

— Я подумаю над вашим предложением. Не могу что-то обещать, извините.

— Ничего. Я все равно буду надеяться на ваше появление. Я был бы счастлив увидеть вас там. Смог бы познакомить вас со многими влиятельными людьми. В том числе и с очень толковыми некромантами, — он гордо поднял указательный палец, акцентируя внимание на этом факте.

Имельда покусала губы, размышляя. Предложение было действительно заманчивое. В столице она была всего один раз проездом и то давно, и познакомиться с другими влиятельными и талантливыми некромантами была бы не против. Но пока не решится ее очевидная проблема, она не сдвинется за ворота школы и на метр.

Кстати, о проблеме… Удивительно, но от господина Эстрича не тянуло ничем, кроме парфюма. Это было странно. Обычно она всегда улавливала хоть что-то от любого из людей неважно, будь то маг или обычный человек. И вот она встречает второго мужчину, от которого не веет ничем, словно он крепко запертая дверь. Это было очень любопытно. Девушка попыталась вспомнить бал. А там она ощутила что-нибудь, когда он трогал ее за руку? Вроде нет… Тогда еще действовало зелье.

— Ваше предложение очень заманчивое. Если сумею закончить свои дела, непременно постараюсь приехать. Спасибо, что зашли.

— Не за что. Быть может, вы оставите свои вещи в кабинете, и мы прогуляемся? У вашей школы чудесный сад.

— Он же еще даже не распустился.

— И что? Неужели природа прекрасна только когда на дворе лето? Зимние пейзажи тоже очень живописны. Главное уметь замечать эту красоту, — мужчина с видом знатока продолжал разглагольствовать на тему красоты зимы и зимнего леса. У Имельды же неприятно сводило зубы, когда у нее перед глазами вставал вид заснеженных холмов и деревьев.

За светской беседой они добрались до аудитории, девушка сгрузила документы и свои подарки на стол, и они отправились на улицу. Был чудесный солнечный день. Снег мокрым покровом блестел от полуденного света, заставляя щуриться. Было прохладно и свежо. Снег на лужайках еще не сошел до конца, зеленая трава еще не начала расти, виднелась лишь мокрая прошлогодняя серо-коричневая щетина некогда изумрудного газона. Зима передавала бразды правления своей сестре, отправляясь на покой.

Эстрич пестрым цветным пятном выделялся на фоне довольно скудной на краски обстановки. Вообще его гардероб и на балу отличался по цветовому тону. Видимо в столице сейчас был в моде именно зеленый и его оттенки, которые разбавлялись отлично оттеняющими его цветами. Вот в Геновере нынче в моде был коричневый и оранжевый с переливами от светлого до темного. А в прошлом году был синий… Каждый год модники ставили свои только им понятные цветовые табу и законы. Сливки общества с удовольствием принимались менять свой гардероб, а зажиточный народ подхватывал, стараясь не отставать. Совсем простому люду — беднякам и работягам — в принципе, было все равно. Носили, что имели, или донашивали из того, что удавалось раздобыть в комиссионных лавочках и на свалках.