Он дергается еще раз, и пленка напротив его лица лопается. Голова, обрамленная мягчайшей золотистой копной, медленно просовывается сквозь образовавшуюся дыру, и Ацелестий одаривает нас дьявольской белозубой улыбкой.

Прямо кадр из фильма «Сияние» с громогласным «А вот и Джонни!»

Ацелестий демонстративно облизывается и выразительно смотрит прямо на меня.

‒ Я вовсе не жалею, что позвал тебя сюда, ягненочек, ‒ разглагольствует он, с усилием стягивая с себя прозрачный слой будто вторую кожу. – Ты очень помог с беляночкой. И поможешь еще больше, если продолжишь быть сладким хорошим мальчиком и до конца взломаешь ее докучливую защиту.

Мои брови двигаются ввысь и едва не убегают до самой макушки. Да что там, они рвутся прямо к луне! Я им что, компьютерная программа, чтобы меня взламывать? Или дверной замок? Понятия не имею, чего они там вдвоем удумали, но ларчик для них так просто не откроется!

‒ Неплохой расклад, да, сладуся? – изливается патокой Ацелестий, методично расправляясь с ловушкой. – А какая польза! И мы в плюсе, и вы благополучно остаетесь в местном фаворе. Идеально.

Эта торговля меня жутко нервирует. Незавидное чувство – быть товаром. Лотом на чьем-то изыскано мерзком аукционе.

Предпринимаю попытку удрать, но хватка сияющего крепка. Меня отбрасывает обратно, и я впечатываюсь в его бок, будто мячик на веревочке в ракетку.

Паникую. И серьезно. Меня вот-вот продадут во имя сохранения чужой репутации.

А котик тем временем стоит с постной миной и выглядит предельно отстраненным.

‒ Вот и договорились. – Сумрачный истолковывает молчание котика по-своему. Он стряхивает с коленей остатки ловушки и демонстративно подносит к губам указательный палец с проявившимся длинным когтем. – Тсс… Мы же не хотим, чтобы кто-то знал о нашем междоусобчике? Да и конфликты нам совершенно ни к че… агрх-грх…

Ацелестий опрокидывается на живот и зарывается лицом в подгнившую траву. Первая волна падальщиков наконец-то прорвалась сквозь препятствие и сразу же устремилась в мою сторону, затоптав мимоходом подвернувшегося на пути сумрачного.

‒ Живей.

Успеваю разочек пискнуть, а мгновением позже котик уже куда-то меня волочит.

Честно признаться, я его недооценила. Получается, он специально ждал момента, когда падальщики прорвут временную защиту и отвлекут Ацетона?

Можно ли надеяться, что котик не бросит меня на растерзание?

Какофония из шорохов, причмокивания, шелеста и утробных хрипов за спиной ужасно нервирует. Специально удерживаю себя, чтобы не оглянуться. Объективно оцениваю свои возможности, поэтому на сохранение психики при виде армии надвигающихся на нас страшил попросту не надеюсь.

Вероятно, Ацелестий, сметенный волной голодующих, выжил. На хрупкую балеринку он не похож, так что за него не волнуюсь – точно оклемается. Но надеюсь, бока ему намяли основательно. За меня и мои сдохнувшие нервные клетки.

‒ Возьми череп, ‒ велит мне котик. Он, в отличие от меня, не боится оглядываться.

Кто-то же должен следить за обстановкой.

‒ А надо? – осторожно уточняю я.

С моей стороны и так уже проявлен высший уровень неуважения к чужим останкам. Зачем тревожить Йорика еще сильнее? Он ведь и так бедный.

‒ Возьми. Череп. – С расстановкой повторяет сияющий, обжигая меня серебром шикарных глаз.

А злой он такой прямо…ух.

Горячий.

Как пирожок с малиной.

Кушать. У меня стресс. Но чтобы заиметь перспективу покушать, надо сделать так, чтобы не скушали меня.

Беру Йорика и не без удовольствия хватаюсь за протянутую руку котика. А что?

Бег. Рядом красивый парень. Ветер в лицо приносит за собой гнилостные ароматы с темных гладких вод безымянного водоема. У меня под мышкой чей-то череп. А зубастые твари вокруг подогревают настроение.

Романтика.

Я, конечно, подумывала о свидании, но о такой атмосферности даже и не мечтала.

‒ Ты сделала проклятые кости своим талисманом. – Сияющий настойчиво толкает меня в спину, придвигая ближе к Границе.

‒ Да? А что, так можно было?

Ловлю на себе выразительный взгляд.

Ладно, молчу.

‒ Переходи Границу. – Парень встает позади меня, пристально всматриваясь в приближающиеся шеренги падальщиков, и пристраивает на плечо волшебную биту. – Поторопись.

Легко ему команды раздавать. Его же не шарахала по мозгам потусторонняя стена света.

Прижимаю к себе череп и неуверенно приближаюсь к заветной черточке. Здравомыслие еще никто не отменял.

‒ Ну же! ‒ Котик пихает меня ладонью под лопатками и резко взмахивает битой.

В ту же секунду плотный сгусток из чистого света прорезает пространство и с огромной скоростью мчится к падальщикам. Первая линия тварей резко тормозит, остальные врезаются в лидеров. Несколько мгновений в рядах адской армии царит неразбериха. А свет тем временем истаивает, не долетев каких-то пару метров до монстров.

Ясно. Пугалка. Предупреждение. Но оно срабатывает. Падальщики тормознули и снова приняли выжидательную позицию.

‒ Чего ты ждешь?

Хоть интонации котика и пронизаны спокойствием, уверена, моя нерешительность его раздражает.

‒ Страшно, знаешь ли, ‒ признаюсь я, еще пуще прижимая к себе череп. Вместо плюшевого мишки. Для вдохновения окидываю взглядом исходящих слюной падальщиков и приближаюсь к Границе ровно на десять сантиметров. ‒ Ладно, ладно, прыгаю.

‒ Стой. ‒ Парень задерживает меня, вцепляясь в плечо. ‒ Нельзя переходить Границу, будучи в смятении и в страхе.

Вот на что он надеялся, а? Что я уверенно и с ноги зайду на его территорию? Хорошо, я и правда не забитая скромница, но после всего, что мне пришлось пережить, лезть на рожон не хочется.

‒ Возьми себя в руки, ‒ требует сияющий. ‒ Ты приобрела талисман. Держи его крепче. Соберись. Я не могу тебя потерять.

Вау, какие миленькие фразы слышат мои многострадальные уши. От такой милоты я прямо распадаюсь на миллион растроганных кусочков.

‒ Мне нужно сохранить тебя, чтобы выяснить истину, бесхозяйная душа.

Ух, умиление отменяется. Собираю свои отвалившиеся кусочки обратно в одну кучу. Вот зараза красивая. Перфекционист недоделанный.

‒ Дай минутку, ‒ бурчу я и сосредотачиваюсь на дыхании.

Если Граница отшвырнет меня и сейчас, то мое тело попадет прямиком в стаю падальщиков.

‒ Ягне-е-е-е-енок!!

Среди серой массы появляется встрепанный Ацелестий. И поднимается он точно Дракула из своего уютного гроба ‒ его выпрямленная фигура из горизонтального положения быстро переходит в вертикальное, словно некто невидимый тянет его за прозрачные веревочки. Сумрачный теснит ближайших падальщиков, которые не особо обращают на него внимание, и вытягивает в нашу сторону усеянные когтями пальцы.

‒ Как подло, сладкий. Стойте там. Сейчас приду вас лобызать.

Котик прищуривается.

‒ Белянка.

‒ А? ‒ отзываюсь я, быстро придя к убеждению, что лобызаться мне не хочется. Совсем. Тем более что под этим явно не тактильные ласки подразумеваются.

‒ У нас нет минуты.

Думаю, котишко прав. Разворачиваюсь к стене из света. Блин, плохо. Сосредоточиться ужасно сложно.

Неожиданно на моем животе появляется чужая ладонь. Котик разворачивает меня к себе, тянет ближе и затаскивает в свое исключительно личное пространство. Биты в его руках уже нет. Левую руку он кладет мне на затылок и давит на него так, что я сразу же утыкаюсь носом в его левую ключицу.

Офигеть! Офигеть! Офигеть! И еще тысячу раз того же!

Мою щеку щекочут светлые локоны, и, клянусь, такой мягкости я никогда в жизни не встречала. Поворачиваю голову и касаюсь губами кулона.

Этот сияющий пахнет как… как… как, возможно, пахнет облачко. Какой-то тонкий и до умопомрачения приятный аромат.