Так вот… Раз Джон Рид богат, то почему бы не набиваться к нему в друзья? Слава и деньги обеспечены. Да и сам он был на высоте: хорош собой, умен и харизматичен. Повторюсь, мнение не мое, а Эмили.

Джон, конечно, допускал мелкие хулиганства, но со мной ему не сравниться. Ему нельзя было портить репутацию столь влиятельных родителей, предки которых и заложили первый камешек.

Нравилась Риду одна девушка, но она была подружкой крутого парня по имени Сет. Втихаря он пытался за ней ухаживать, цветочки да шоколадки. Бегало за ним куча девчонок, а он пристал к одной. Ну и всплыло это. Конечно, Сет устроил потасовку. Риду бы досталось больше, если бы Эйдан не оказался во дворе школы вечером. Он тогда в библиотеке сидел, ботаник ведь. Свои знания нужно пополнять. Досталось им обоим. Одному за то, что клеился к его подружке, второму за то, что оказался под рукой. Хороший такой фингал был. С тех пор и началась их дружба. Эйдан помогал Джону в учебе, а тот помог с началом бизнеса. Теперь они лучшие друзья, почти братья.

Но даже это не спасало Джона от моих нехороших отзывов. Он меня раздражал и будет раздражать своими замашками, придирками и вообще своим видом. Что могу поделать? Такое мое первое впечатление и вряд ли оно изменится. Если только кто-нибудь не найдет волшебную палочку и не треснет ею мне по голове.

Эмили дополнила свой рассказ тем, что в колледже у Рида была девушка. Звали ее Бритни. Не знаю, зачем мне нужно было это рассказывать, но подруга была настойчива.

Бритни крутила Джоном, как хотела: и деньги ей подавай, и хорошую машину покупай. Было дело даже до совместной жизни, пока кое-что не всплыло наружу. У этой вертихвостки был парень. Причем он баловался наркотиками. Понятное дело, деньги уходили ему. Подробностей Эмили сама не знала, но Джон был обижен таким раскладом событий. Он оборвал все связи с ней, а после колледжа полностью погрузился в работу.

Я взглянула на синтезатор. Что-то руки зачесались потрынькать по клавишам. Я перенесла этот тяжеленный атрибут музыки ближе к окну. Приставила стул и села. Смотрела на него и не соображала с чего начать. Включила. Прочитала все, что на нем написано и улыбнулась. Да, вот она моя радость!

Чем же мне нравился синтезатор? Ответ прост – в нем было все. Я могла нажимать на клавиши, а звук будет такой, будто играла на скрипке или органе. Разнообразие этих функций меня радовали.

Еще можно записать мелодию, включить ее и играть другую. То есть, сыграла я на «пианино», записала, нажала кнопочку и она воспроизводится. Одновременно играю на клавишах, будто на скрипке. Шикарная музыка получается. Вот сейчас и проверю.

Мне нравился композитор Людовико Эйнауди. Ну, не совсем он, а его музыка. Много раз прослушивала его творения, и даже слезу пускала, образно говоря.

Мягкое прикосновение к клавишам создавало неистовую мелодию, утонченную, завораживающую и приятную сердцу. Я не сильна в описании чего-то. Мне проще сказать одним словом – превосходно.

Вообще я впервые услышала подобное в фильмах. Композиции Людовико часто делали саундтреками того или иного шедевра кинематографа.

Я забивала в интернете, качала и загружала в плейлист. Слушала и слушала, пока уши не заболели от наушников.

Начался творческий процесс. Я до такой степени наслушалась, что могла в голове все вообразить: какая нота, какая клавиша должна быть.

И вот я приступила. Решила с более простого – «Fly» того же композитора.

Вздохнула, потерла руки о колени и замерла. Вперед.

Мои пальцы касались клавиш. Я чувствовала прилив необычных ощущений. Это что-то новое и необычное. Впервые делала это без присутствия деда и вообще на память.

Я несколько раз сбивалась и не туда нажимала, но все же собиралась с мыслями и продолжала.

Глаза еле открывались от самой мелодии. Я представляла себя гулящей по лесу среди высоких деревьев. Гладила их стволы, делая шаги вперед и кружась вокруг себя. Наслаждалась солнечными лучами на своем лице, улыбалась пернатым воображаемым животным, что так же нежились под золотым свечением. Зеленые листья шелестели на ветру, шептались со мной. На губах легкая улыбка, которая становилась шире, когда я подошла к обрыву. Я хотела полететь, ведь именно это имел в виду композитор, создавая мелодию. Нужно ощутить взмывание в облака, проплыть вместе с ними и полюбоваться красотой природы сверху.

Я сделала шаг, не думая о последствиях. Мое тело парило над холмами высоких деревьев, что росли ниже. Я могла коснуться их макушки и взъерошить листву.

Улыбка не угасала. Надо мной плыли облака. Я хотела их коснуться, ощутить мягкую прохладу, пропустить ее меж пальцев. Мои руки раскинуты в стороны. Ветер колыхал бирюзовые волосы. Я закрыла глаза.

В конце музыка была не очень радужной. Словно небо почернело вмиг, и тяжелые капли дождя падали на меня, стараясь опустить вниз. И это у них получалась. В их сопровождении я падала в пустоту…

Мои пальцы коснулись клавиш, и мелодия закончилась. Я громко вздохнула. Да уж. Моим фантазии и воображению понравилось выбираться из берлоги. Теперь они ликовали в моей ненормальной голове.

Я выключила синтезатор и протерла глаза. Посмотрела в ту сторону, где он стоял, и подумала, что ему там не место.

А самое интересное – я увидела бабушку и деда, сидящих на полу у двери. Они с улыбками смотрели на меня.

–– Вы чего тут делаете? – спросила я, с непониманием глядя на них.

–– Я хотела поговорить с тобой, – замялась Маргарет. – Захожу, а ты пыхтишь над клавишами. Я позвала Эдварда, и мы с наслаждением послушали тебя.

–– Это было восхитительно, Сэм! Ты играла по памяти, – подключился к хорошему дед.

Я хмыкнула, кривя один уголок губы. Странные они. Ой, какие странные!

Но лично мне было тепло внутри. Я захотела снова и снова включать синтезатор, наполнять комнату прекрасной музыкой. Сначала воспроизведу мелодии моего любимого композитора, потом перейду на более замысловатые и потрясающие классические творения: Бах, Бетховен, Моцарт, Шопен, может, еще и Штрауса с Григом добавлю.

В понедельник я шла в школу в приподнятом настроении. Голова распухала над идеями, которые пришли мне вчера. Я долго не могла придумать, что конкретно будет исполнять группа, но все же сообразила. Раз Риду нужно минимум два выступления, да еще и с танцами, я захотела подключить всех. Осталось только одобрение друзей и одна маленькая услуга от нашего благодетеля.

Без приветствия на стоянке с парнями и девчонками не обошлось. Это входило в привычку – махать друг другу. Мы уже познакомились и могли иногда перекинуться шутками.

У шкафчиков меня ждала Чарли. Она навалилась на мою дверцу, скрещивая руки на груди.

–– Доброе утро. Вся светишься, – улыбнулась она.

–– Привет. Да, у меня отличное настроение.

Подруга чуть отодвинулась, давая мне взять учебник. Первым уроком была история. У нас тест по той болтовне, что устраивали Энри и Бриана и немного добавления от мистера Харди, к которому я, кстати, не готовилась. Надеюсь, мое хорошее настроение растормошит хоть что-то с прошлого урока.

–– Я думала, тебе попало от директора. Мы ведь безответственно поступили, задерживая тебя до позднего времени, – грустно сказала Чарли. Уж она-то могла беспокоиться об этом.

–– Все хорошо. Меня, правда, наказали: лишили денег и полноценной жизни после семи.

Пять сотен, что дал мне дед, вполне покрывали ежедневную выдачу карманных, поэтому особо нечему огорчаться.

Дед мне еще предложение сделал – две недели без единого плохого слова. Я, конечно, отказалась. Как он мне сказал: «Если делать одно и то же в течение трех недель, то это войдет в привычку».

Не-а! Я больше на такое не поведусь. Еще четырнадцать дней без лексики моего мозга, и я совсем свихнусь. Даже увеличение платы не помогло.

Деду я ответила: «Я продала тебе свои эмоции».

Ведь правда. Мне приходилось сдерживаться и не грубить, стараясь придумывать более правильные ответы. Каторга и тюрьма словам.