Артур покосился на Инка, который во время данной сентенции сидел с совершенно каменным лицом. От всего его облика веяло рассудительностью, спокойствием, даже какой-то нагловатой уверенностью; тонкие белые пальцы его покойно перебирали короедов, которых он затем методично отправлял в рот.

– Эй, Ик, ты вообще когда-нибудь играл в едингбол? – вновь насмешливо поинтересовался Тод у сероглазого юноши. Тот продолжал угрюмо молчать, а на его лице не дрогнул ни единый мускул.

– Не все зависит от скороходов. Нападающим тоже нужно хорошо сыграть, – сказал Артур, желая защитить новичка.

Тод как-то удивленно посмотрел на друга. Он искренне не понимал, как тот может защищать своего врага, ябеду, доносчика, да еще и вдобавок вредителя. Однако, надо отдать ему должное, в спор вступать он благоразумно не стал.

– Главное, чтобы вся эта история закончилась хорошо… – вставил свое слово Даниел Фук, и все как-то сразу оценили, что обычно унылый и недовольный всем мальчик решил изменить свою любимую присказку на более оптимистичную.

– Дейра убеждена, что мы победим. Я тоже уверена, что наши игроки держатся в седлах куда лучше… – сказала Диана.

Тод насмешливо приподнял брови.

– Ну, раз таким является убеждение Дейры, то я умолкаю.

Закончив есть, полидексяне стали, наконец, более-менее интересоваться окружающей обстановкой. Некоторые из них довольно нагло смотрели на девушек, при этом перешептываясь, а иногда даже неприлично показывая пальцем. И всем своим видом они давали понять, что им не терпится устроить взбучку соперникам на поле.

Игра должна была состояться днем. После испытания полидексяне намеревались переночевать в стенах Троссард-Холла, чтобы потом убраться восвояси. Всего лишь один день надо было потерпеть, однако сколько тому предшествовало приготовлений и возни!

С самого утра поле для игры в едингбол приводили в порядок: его вычищали, мыли, проверяли прочность и надежность страховочной сетки для ловли упавших с единорогов игроков, в амфитеатре застилали скамьи необычными подушками из сена. Повсюду ставили перламутровые вазочки с сушеными короедами, посыпанными крупной морской солью, чтобы зрители могли полакомиться ими во время просмотра. Артур наряду с другими работниками приводил поле в порядок, стараясь не думать о том, что ему самому хотелось бы поддержать команду Троссард-Холла и сыграть со своими друзьями бок о бок, как раньше. Впрочем, он не сомневался в других игроках и, как и все остальные, искренне верил в победу.

Даг де Вайт выбрал Тина из Морских львов, Антуана Ричи из Энергетиков, Квентана из Всадников и Гока из Лекарей в защитники. Нападающими же стали два брата Дориус и Помпилиус и Всадник Гай Добкинс. Все эти игроки уже проявили себя на поле, и у каждого из них имелось какое-то весомое преимущество. Два брата могли похвастаться выдуманным трюком «веерок», что обычно хорошо срабатывало и отгоняло других игроков. Гай казался просто огромным, и своими исполинскими размерами он мог испугать кого угодно – отличное качество для нападающего. Тин мог неплохо защищать свою башню, правда, здесь надо учитывать одну немаловажную деталь: юноша со светлым чубчиком на лбу был действительно хорош только в сытом состоянии. Антуан Ричи отличался своей неповторимой манерой лететь на единороге – он мог быстро подниматься и спускаться, не подпуская, таким образом, противников к башне. Надо сказать, черноволосый юноша с серьгой в ухе уже давно выздоровел, еще в Беру. Сури сама излечила больного травами, так как рассчитывала на него, как на своего слугу.

Для Антуана, конечно, пребывание в Пандектане мало чем отличалось от затяжного сна, однако, освободившись от чар Тени и после всех своих злоключений оказавшись, наконец, в спасительных стенах Троссард-Холла, юноша окончательно пришел в себя. Характер его, надо сказать, претерпел некоторые изменения, ибо встречи с Тенями никогда не проходят бесследно для человека. Юноша стал молчаливее и серьезнее, перестал лезть на рожон и задаваться, его отношение к друзьям тоже изменилось: он стал ценить каждого из них, а к Артуру же и вовсе начал испытывать какую-то робкую щенячью преданность. Когда произошли неприятные события с отчислением, Антуан был целиком и полностью на стороне своего друга. Он был готов с кулаками бросаться на каждого, кто смел косо посмотреть на Артура.

Когда Даг де Вайт сообщил черноволосому юноше о том, что хочет видеть его в команде в качестве защитника, Антуан первым же делом спросил:

– Артур будет играть?

Тренер грустно вздохнул, ибо этот вопрос разбередил его раны; Дагу де Вайту очень уж хотелось видеть Артура в качестве скорохода, но, увы, армут был всего лишь подчиненным, и его слова ничего не могли изменить.

– Скороходом будет новичок. Инк.

Услышав только это имя, Антуан почувствовал раздражение и негодование. С какой стати им нужно брать в команду новичка? Да еще и в такой решающий момент, когда студенты Троссард-Холла борются не между собой, а с полидексянами! Однако недовольным приходилось смиряться.

Что же по этому поводу думал сам Инк? Считал ли он несправедливостью исключение Артура, испытывал ли вину за то, что наябедничал на него Дейре, боялся ли перед первой своей игрой? Решительно никто не мог ничего сказать на этот счет. Сероглазый юноша был таким молчаливым, угрюмым и отстраненным, что сложно было догадаться о том, какие мыслительные процессы происходят в его голове, о чем он мечтает и помышляет, какие страхи и сомнения одолевают его разум, какие желания бушуют в его сердце. Никто даже не знал о том, умеет ли вообще Инк играть в едингбол. На тренировках мальчик летал довольно сносно, даже неплохо для новичка, однако это не являлось достаточным основанием, чтобы судить о его талантах на игровом поле.

Чак Милый, кстати, никогда не обижал его во время тренировок, так как и причин для издевательств особенно не было: Инк блистательно выполнял все упражнения, а единорог слушал его волю, словно свою собственную. Единственный недостаток новичка заключался в некой его тщедушности и субтильности; ему явно недоставало физической выносливости.

Встреча гостей в Троссард-Холле постепенно перетекла в основное действие – подготовку к игре. Зрители стали проходить к полю и занимать места, игроки же морально настраивались перед боем. Команда Троссард-Холла получила свое название – «Севухи», от ночных птиц-хищников, которые обитали в лощине, где располагался замок. Противники же назвали себя «Маралы», в честь оленей, водившихся вблизи Полидексы.

Пока игроков готовили в гримерных, раскрашивали им лица, мыли и одевали, зрители занимали лучшие места, чтобы вдоволь насладиться игрой. Дейра и Дрейс-на-риверс уже сидели в амфитеатре; у директрисы в руках был золоченый монокль. Надо сказать, женщина была исключительно взволнована. Дело было даже не в обычном тщеславии, когда тренер хочет, чтобы победила именно его команда. Эта игра значила гораздо больше, хоть и не все это осознавали. На поле должна была состояться, в некотором роде, репетиция войны, сражение, исход которого показал бы действительную расстановку сил. Ведь если в Полидексе всадники летают лучше, чем в Троссард-Холле, то методика Дейры ничего не значит? И если вдруг полидексянам придет в голову неожиданно напасть на Беру, всадники Дейры уже не смогут оказать им сопротивление из-за своей слабости и плохой подготовки?

Разумеется, достопочтенная женщина никогда не ставила себе цели воспитывать в Троссард-Холле воинов. Однако произошедшее с повстанцами показало, что воин – не такая уж и непривлекательная профессия, а напротив, даже очень необходимая, особенно для тех, кто живет на дереве. Беруанцы самоуверенно полагали, что их столица слишком неприступна, однако они жестоко ошибались. Королю нужна была серьезная охрана и умелые бойцы. Как только он это понял, то тут же начал наседать на Дейру с просьбой добавить в учебное расписание такие предметы, как боевые искусства и сражения на единорогах. Как бы эта идея ни была противна Дейре Миноуг, человеку пацифистских взглядов, тем не менее приходилось подчиняться.