Через мгновение протягивает руку и отдает железку! От-да-ет! Пронзительный жест доверия вызывает в душе взрыв бурлящих эмоций. Желание щекочет в горле, пробегает мурашками по груди, покалывает в кончиках пальцев. К щекам приливает кровь – на счастье, тут темно. Кивком указываю Макс спускаться, пропускаю вперед. Черт, даже голова закружилась! Не думал, что она снова подчинится! Ожидал бунта или скандала, или что она хотя бы возразит, и я справедливо накажу за нарушение правил, а затем снисходительно позволю оставить ключ у себя. Что же с тобой не так, девочка?

Спускаемся. Нарочно строю день на контрастах. Сначала заставил читать, потом работать руками. С утра посадил на цепь, а вечером выведу погулять. Убирать она, кстати, умеет – пожалуй, доверю ей бункер. Кому-то придется это делать.

Направляюсь к машине. Макс поспешно выкидывает мусор в стоящий немного поодаль переполненный контейнер и трусцой бежит ко мне. Как собака… Это кажется милым, но она должна быть личностью, а не куклой. Пока вижу в ней лишь слизняка. Без стержня и воли. Без элементарного самоуважения.

Сажаю, как водится, на заднее сиденье. Завожу мотор – вот она удивится, так и не дождавшись матерчатой маски. Где-то в душе шевелится подлая надежда, что она все же не выдержит и спросит, куда поедем. Тогда я с чистой совестью отменю приятность в виде прогулки и оторвусь на ней в бункере. Но Макс молчит. Когда мы отчаливаем от ее дома, смотрит в окно, не оборачиваясь в сторону знакомой алкашни. Даже интересно, о чем она думает, но я не опущусь до таких расспросов.

У парка выходим.

– Погуляем полчаса. Это полезно, – говорю сухо и по-деловому.

Макс улыбается во весь рот и трясет головой, как китайский болванчик. Счастливая, кажется, до чертиков. Вот уж не думал, что прогулка окажется настолько ценным подарком!

Небыстро идем по живописным аллеям. До закрытия еще полтора часа, но парк уже утопает в густой темноте вечера. В свете фонарей, подобно броуновским частицам, вьются комары и мошки. Стремятся к свету. Точь-в-точь, как Макс. Тянется ко мне, словно к мессие. Отвожу взгляд – не люблю насекомых.

Народу в парке немного. Петляем по широким аллеям – веду по большому кругу. Как раз маршрут на полчаса. Макс – непосредственная в своей радости – шагает рядом, широко размахивая руками, улыбается, вертит головой – словно ребенок, которого привели в Диснейленд. Только что не убегает к понравившейся фигурке Гуффи и не показывает пальцем на аниматоров. А девочке нравится, как я погляжу!

Пожалуй, прогулка в парке – подходящий стимул и отличное поощрение! Думаю, ради такого Макс будет готова выкладываться на все триста процентов. Что ж, наслаждайся, девочка. Следующую прогулку придется заслужить, и я постараюсь, чтоб легко это не далось!

Полчаса прогулки пролетают быстро. Возвращаемся к машине – Макс смотрит в сторону парка с кислой миной. Уже начинает тосковать по проведенным среди зелени минутам – улыбаюсь себе. Хорошего много не будет, девочка! Так терапевтический эффект лучше.

Сажая в машину, сразу вручаю маску. Безропотно надевает. На лице не проскальзывает даже тени огорчения, которое я видел в бункере в прошлый раз. Больше сопротивления не будет. При-ня-ла. Интересно, до какого предела я смогу двигать ее границы?

Спускаемся в бункер привычным манером. Переступив порог, даю Макс пять минут переодеться к тренировке. Не без удовольствия наблюдаю тревогу и печаль на лице. Стоит думать – ведь после вчерашней она, поди, вспомнила все мышцы! Ох, предвкушаю удовольствие – эту тренировку я задумал более суровой. Контрасты, любимые контрасты.

Выходит уже через три минуты. Недовольная, в глазах даже огонек гнева пляшет. Сидя в кресле, жду, пока подойдет, и только после этого смотрю на таймер телефона.

– Вовремя! – убираю телефон. – Начинай пробежку. Тридцать кругов!

Слышит количество, и гнев во взгляде сменяется на жалостливое выражение, как у побитого щеночка. Был бы я сентиментальной кумушкой, наверняка бы растрогался – настолько беззащитной и хрупкой Макс сейчас выглядит. Но меня этим не проймешь. Бежать не начинает. Ждет уменьшения количества? А это уже невыполнение приказа! Не стоит давать мне поводов наказать тебя, девочка. Ты скоро это запомнишь.

Встаю и иду к ней. Смотрит на меня с дурацкой надеждой в глазах. Думаешь, я обниму, пожалею, скажу добрые слова и отпущу спать? Надейся-надейся, девочка. Оказавшись рядом, резким движением ставлю ногу за нее, рукой толкаю в корпус. Падает навзничь. Глаза на мгновение зажмуриваются, симпатичное личико кривится в гримасе боли  – видать, хорошо треснулась спиной – но не встает. Прожигает обиженным взглядом. Лежишь? Я заставлю тебя побежать!

– Тридцать один круг оди-и-ин! – громко говорю задорным голосом, точно заправский аукционист. – Тридцать один круг два-а-а! Тридцать один круг три-и-и! Тридцать два круга!

Макс таращится недоуменно, пытаясь уложить в голове происходящее. Да, здесь с тобой нянькаться не будут, девочка! Я ведь еще посчитаю!

– Тридцать два круга оди-и-ин! Кто больше? Тридцать два круга два-а-а…

С коварным удовольствием наблюдаю быстро сменяющиеся эмоции на лице Макс – от отрицания до смирения. Наконец до нее доходит окончательно – количество кругов будет только расти. Вскакивает и начинает пробежку. Исправно называет номера кругов и бежит лучше, чем вчера. Мышцы таки быстро приходят в тонус – похвально. Значит, спортом занялась не впервые в жизни.

Пробежка тянется тоскливо-долго. С каждым новым разом моя лань бежит все медленнее и печальнее, но на шаг не переходит. Хорошая девочка. Наконец подходит к концу последний круг.

– Тридцать два, сэр, – стонет на выдохе, останавливаясь напротив. Переминается с ноги на ногу, дышит шумно и натужно. Щеки бледные – действительно вымоталась.

– Как самочувствие? – спрашиваю, не скрывая едкой иронии, и подбрасываю в руке заранее принесенную бутылку воды. – Пить хочешь?

Выпрямляется и несколько секунд, как в ступоре, смотрит на меня утомленными глазами. Потом спохватывается:

– А… да, сэр… – говорит рассеянно, будто я вырвал ее из глубокой задумчивости.

Что ж, посмотрим, насколько ты устала, девочка! Плавным движением подбрасываю бутылку. Та описывает высокую дугу. Макс запоздало выставляет вперед руки, и бутылка шлепается на пол у ее ног. Мда, реакция ни к черту. Девочка утомилась, да? Девочке нужен отдых?

Нет уж. У меня в планах еще пресс, а кольнуть ее будет отдельным удовольствием.

– Ты раззява, – бросаю язвительно, сопровождая пренебрежением на лице. – Совсем безрукая, раз даже бутылку поймать не можешь!

Кивает понуро и наклоняется за водой. Губы кривятся в слезливой гримасе. Вот-вот расплачется. Какая печаль – улыбаюсь про себя. У нее не было шансов справиться – руки дрожали, да и расфокусированным взглядом она и видеть четко не могла – но как не испытать ее терпения еще раз?

Откручивает крышку, делает несколько больших жадных глотков и, совладав с лицом, поднимает на меня полный решимости взгляд. Бросаешь вызов, девочка? Тогда не хнычь. Ты сама меня вынудила.

– А теперь пресс, Макс, – жестом прошу вернуть воду.

Делает пару неуверенных шагов и протягивает бутылку. По-настоящему устала, но сдаваться не хочет. Ее право – пятьдесят раз все равно не сделает. Не в ее состоянии. А я спрошу по полной.

– Положи голени на кресло, я прижму их, – продолжаю обыденным тоном, как что-то само собой разумеющееся. – Упражнение на верхний пресс. Пятидесяти раз для начала хватит.

Макс бледнеет еще сильнее. Сама понимает, что задача непосильная. Как и с бутылкой. Но уже не пытается разжалобить. Опускается на пол у кресла и кладет ноги на сиденье. Пристраиваю на острые лодыжки подушку с соседнего кресла и усаживаюсь сверху.

– Руки за голову заложи и начинай, – подгоняю требовательным тоном.

Макс складывает ладони на затылке. В глазах плещется тревога. Рывком отрывает спину от пола, подтягивает туловище к бедрам.