Я на них не злился совершенно. Понимал сложившуюся для его юного величества ситуацию и был благодарен уже за то, что он для меня сделал. А сделал он действительно много. Отправить свою правую руку, вернейшего из вассалов, главу безопасности, в столь дальнее и опасное путешествие, это дорогого стоит. Хрен бы мы без Селеха с баронами начали вовремя и по делу договариваться. Я уж точно не собирался. Они, уверен, тоже. А визит столь крупной шишки в роли простого посыльного как бы говорил: «не страдайте фигней, начинайте диалог».

Ну мы и начали. Бароны, при всей их сволочности, тупицами не были и намек поняли правильно. Так что уже следующим утром я выдвинулся на встречу с ними. О ней договорились при помощи гонцов накануне вечером, сразу после отъезда барона фон Мардиха.

Ехал не один. Компанию мне составили два десятка бойцов, выделенных Ансулом. Он бы и рад послать больше, но я настоял именно на таком количестве. Прекрасно понимал, что многое в будущих переговорах зависит от того, как воспримут меня мои благородные коллеги. И выглядеть в их глазах неуверенным перестраховщиком не хотелось.

Была еще и Яльри. Мрачная и очень-очень задумчивая. Она ехала неподалеку и о чем-то напряженно размышляла. О чем именно я не знал, со вчерашнего дня мы едва парой слов перекинулись. Но по ее хмурому лицу было понятно, вряд ли о чем-то хорошем.

Да уж. Подставил меня Селех, ой как подставил. И я тоже хорош, не подумал. О ней самой не подумал. А ведь госпожа ди Марциль мне далеко не чужой человек. Я это понимал и раньше. Просто признавать не хотел. Из своей дурацкой упертости. Как же, меня, такого красивого, насильно сводят с кем-то там. Хотя, мне бы, дураку, радоваться. Но нет, делал вид, что ничего эдакого не случилось. Почему так?

Был у меня ответ. Был. Страх. Все дело в нем. Я боялся признаться даже самому себе, что влюбился. С первой встречи на балу втюрился как сопляк. Боялся признаться, что эта девчонка, потерявшая все (по моей вине, кстати) мне дорога. Вот и делал вид, что ничего не случилось. Ни тогда, когда у меня сносило башню от нахождения рядом с нею. Ни после ритуала, когда нам открытым текстом все рассказали и показали.

— Яльри. — Обратился я мысленно к девушке. Благо, расстояние позволяло.

— Шурик?

— Прости меня, дурака. — Попросил я, впервые с момента нашего знакомства переходя на «ты». — Прости за все.

Некоторое время она молчала, явно о чем-то раздумывая. После чего до меня донеслась ее мысль:

— Ты ведь не просто так оказался на том злосчастном приеме?

— Не просто так. — Решил я ничего не скрывать. — Моей задачей было убийство начальника городской стражи Эйналы.

— По приказу барона фон Мардиха?

— По просьбе. — Поправил я девушку.

— По просьбе? Я думала, что такие, как он не умеют просить.

— Иногда даже таким, как он, приходится опускаться до просьб. Но тут немного другой случай. Наши интересы несколько раз пересекались в некоторых делах. И нам удалось найти общий язык. У нас, если можно так выразиться, взаимовыгодное партнерство. Да и его величество не задает неудобных вопросов.

— Почему же ты не убил капитана, вместо этого устроив резню?

— Я просто познакомился с очаровательной девушкой, и совершенно забыл о времени. Когда же опомнился, было уже поздно.

— Ты убил нескольких ни в чем не повинных людей.

Я не выдержал и тихо рассмеялся. А затем я вспомнил о поместье, из которого спасал Ирвону, о духах девчонок, замученных ублюдком Кайри, и мне как-то стало совсем не до смеха.

— Невинных людей? — Поинтересовался я без единой нотки веселья в мыслях. — Да каждый из них заслуживал гораздо более жуткой доли, чем простое убийство. Помнишь пальцы Ирвоны? Ну, те, что мы исцелили после ритуала? Ты не спрашивала откуда у нее взялась эта травма? Нет? А я скажу откуда. Сынок бедного несчастного графа Кайри их ей отрезал. Перед этим ее изнасиловав и вдоволь поиздевавшись. И что, ты думаешь, что его папаша не знал о таком увлечении своего отпрыска? Хрена с два! И знаешь, сколько таких девчонок, которым не повезло оказаться в лапах этого ублюдка, было? Десятки! Спроси как-нибудь у Ирвоны, снятся ли ей до сих пор кошмары.

— Я…

— А остальные? — Перебил я девушку, не дав той вставить и слова. Меня уже несло вовсю. — Ты хоть представляешь, чем занимались эти уроды? Знаешь, сколько людей благодаря им стали кусками мяса, живущими от дозы к дозе? Я даже представить боюсь. И хотя мне очень жаль, что тебе пришлось пережить то, что ты пережила. Но, доведись мне вновь делать выбор кого убивать — капитана, или графа со свитой, то я бы его менять не стал. Те, кто строят свой достаток на смертях и искалеченных судьбах других, не заслуживают жить.

— На искалеченных судьбах? Ты о чем?

— О наркотиках, Яльри, о чем же еще?

— Наркотиках? Но… — По связывающему нас каналу до меня донеслась вся гамма чувств, внезапно охватившая девушку. Извини, родная, но подобная встряска тебе полезна. Нельзя постоянно не замечать очевидного.

— Это значит, что мой отец… — После недолгого молчания наконец донеслась до меня ее мысль.

— Да. — Жестко ответил я. — Твой отец тоже был причастен к наркоторговле. Более того, он перевозил зелье и в Ноллу.

— Но… — Девушка вновь замолчала. Мне она поверила сразу. Понимала, что врать нет никакого смысла. Чувствовала, что я не вру. Но очень хотела, чтобы мои слова оказались враньем.

Я не мешал ей размышлять. Девчонке нужно разобраться самой в себе, и любое сказанное сейчас слово было бы лишним.

Так мы и ехали, думая каждый о своем, пока впереди не замаячили штандарты наших заклятых соседей. А не хило их тут собралось. Во время своего предыдущего променада по их лагерю я как-то не обратил внимание на то, сколько именно баронов приехало на наши с Мормахом разборки. А сейчас, когда все флаги собрали в одном месте, прозрел. Почти три четверти. Не хило, ой как не хило.

Причем, я видел штандарты и тех, кто самопровозглашенного короля Фарсы не поддерживал. Интересно, откуда они тут взялись? Неужто решили, что старый враг лучше какого-то непонятного малолетки на троне Киффера? Если так, то для меня это очень плохо. Придется бодаться еще и с ними. А я надеялся среди некоторых из них найти себе союзников. При всей своей магической крутости, войны против всех я не выдержу. Меня просто задавят числом.

Ладно, разберемся. Пока у нас у всех один враг. С ним бы справиться. А после можно будет уже и к соседям присмотреться. Тем более, что война — дело такое, на ней всякое случается.

Стоило нам подъехать метров на триста ко входу в баронский лагерь, как оттуда выметнулась пятерка дружинников в цветах фон Мормаха. Как оказалось — сопровождение. Ну, оно и понятно, мало ли, вдруг заблудимся в совершенно незнакомом лагере. Или забредем куда-нибудь, куда нам забредать ни в коем случае не нужно.

Мы не возражали. Куда ненужно я уже забрел накануне, да и нервировать и так крайне нервных соседей (не просто же так в ближайшей рощице целая сотня засела) не видел особого смысла. Чем быстрее мы договоримся, тем лучше.

— Добрый день, господа. — Первым поздоровался я, стоило нам с Яльри оказаться внутри шатра хозяина лагеря.

— Не сказать, что уж очень добрый. — После небольшой, но крайне неуютной паузы, во время которой меня изучали пара десятков пар глаз, проговорил Ульрих фон Мормах. — Присаживайтесь… Барон. И вы, леди, тоже. — Он указал на два оставшихся незанятыми стула вокруг знакомого мне стола.

Фух. Меня признали бароном. Со скрипом, но признали. Тут, в Фарсе, да и в целом на Риэле, к словам принято относиться намного серьезнее, чем на Земле. Особенно, к словам людей, облеченных властью. Сказанные публично, они имеют огромный вес. А фон Мормах признал меня как барона при полутора десятках других баронов, часть из которых считаются независимыми. Хрен он теперь сумеет безболезненно отыграть назад. Мне же остается только поблагодарить нетерпеливость де Феля, иначе черт знает сколько я еще ждал этого признания. А так — считай, скакнул на несколько ступенек вверх. Малой кровью скакнул, попрошу заметить.