– Стопудово. Она же шлюха, привыкла к ежедневному сексу, сама приползет, – уверенно киваю я. – Это как наркотик, тело уже привыкло и жаждет мужской хер.

– Надеюсь, снова отказываться от секса такое себе удовольствие, – ворчит он.

Вчера мы приняли решение «согласиться» с условиями Веснушки и не приставать к ней какое-то время. Пусть девчонка поверит в себя, решит, что мы отступили, и расслабится в нашем присутствии. А уж потом…

Ее ждет такое двойное нападение, что она сутки с кровати не встанет!

– Никто ни от чего не откажется. Она сама нас хочет, просто ее женские тараканы решили устроить бунт, – убежденно говорю я. – Включим игнор на пару дней, сама прибежит и будет как шелковая.

– Ладно, посмотрим, как это сработает, – отступает Димыч. – Давай обсудим наши дальнейшие действия. Как считаешь, теперь, когда им не удалось вывести деньги и они в очередной раз лоханулись, согласятся на наши условия?

– Должны. Не могут же они вечно за нами гоняться, они, как и мы, всё это время находятся в подвешенном состоянии и хотят вернуть свои деньги.

– Быстрее бы, – вздыхает друг. – Я так устал от этого ожидания. Надеюсь, Блатной не сидит там без дела.

Как оказалось, без дела он действительно не сидел, и поняли мы это уже на следующий день, когда раздался звонок телефона.

– Собирайте манатки, товарищи, – хмыкая вместо приветствия, выдает он. – Пора на волю в полном смысле этого слова. Через полчаса буду у вас.

– Что случилось? – с волнением спрашиваю я, желая знать все подробности.

– Случилось, мой друг, случилось. План сработал, и мы можем наслаждаться нашими гребаными деньгами! – возбужденным голосом отвечает он. – Так что будьте готовы. Едем сначала ко мне и распределяем суммы по нужным счетам, ваше дело подчистили, и теперь вы чисты, как свежевыпавший снег.

– Сработало… – выдыхаю я, до конца не веря.

Димыч вообще стоит как столб, никак не реагируя. Видать, не может отойти от охватившего его шока.

– Сработало, еще как сработало, так что давайте там поживее. И шлюху свою готовьте к прощанию.

Вот о чем мы не подумали, так это о Веснушке. Неужели действительно всё и пора с ней прощаться?

Глава 12

Аня

Мне всё еще не верится, что я дома, что я свободна, что меня отпустили. Физически я приезжаю на свою квартиру, обхожу знакомые квадратные метры, где всё кажется на удивление чужим и позаброшенным, но фантомно остаюсь в плену варваров, истерзавших мое тело. Купивших меня. Мужчин, показавших мне, что можно опуститься в ад, но в итоге познать рай.

Я пытаюсь забыть, как меня предавало собственное тело, как оно пело и звенело в умелых руках двух любовников. Стараюсь перекрыть эти воспоминания чем угодно. Занимаюсь быстрой уборкой под громкую музыку из телевизора, собираю вещи в больницу, привожу себя в порядок и наконец еду к маме.

Обычный автобус, толпа незнакомых мне людей. Ощущения странные. Мне кажется, что все вокруг видят меня насквозь и знают, чем я занималась в тюремной камере, где потеряла девственность, и потом, в огромном доме, где впервые познала свою чувственность.

Но нет. Все заняты своими делами. Они едут по своим делам. И им нет до меня никакого дела. Только мне от этого не легче, ведь я знаю, что я делала, и теперь себя за это ненавижу.

– Мама, мамочка! – я подлетаю к ее койке после ожидания, которое показалось многочасовым, после оформления кучи документов. Но теперь я здесь, теперь я буду заботиться о самом дорогом мне человеке.

Она похудела, лежит на койке вся бледная, но силится улыбаться.

– Моя девочка, думала, не увижу тебя уже, где же ты была? Лизавета что-то объясняла, но я ничего не поняла. Документы она все оформляла. Какие-то квоты, говорит, надо было использовать. Такие деньжищи. Неужели наше государство помогает бедным слоям населения? Хоть бы знать, кого благодарить.

– Мам, вот я квотой и занималась, там знаешь какие очереди, а сколько документов оформить пришлось, а к тебе в реанимацию никого не пускали, вот я, как узнала, что тебе в палату перевели, сразу и приехала. Привезла тебе гостинцев.

– Да какие мне гостинцы? Ты сама кушай фрукты, ты вся такая худенькая, как тростиночка. Анюта, в чем душа-то держится? Не отдыхаешь совсем, – причитает она и ругается, гладит меня по волосам совсем как в том сне, что мне привиделся.

С моей души спадает тяжелый груз. За ее глаза, которые я вижу вживую, я готова снова пройти через то страшное испытание. За мамочку я на всё готова.

– Что ты, Анют? – замечает мама, как я вздрагиваю. – Холодно, что ли? Наталья, – обращается к женщине на соседней койке, – окно закрой, пожалуйста. Дует. Видишь, моей дочке холодно? Это моя Анюта, моя гордость. Единственная моя радость, – нахваливает меня, а я краснею и прячу глаза, растирая руки от мороза. И нет, он не внешний, ниоткуда мне не дует, из окна совсем нет потяжки

Просто я замерзла изнутри. У меня отходняк после всех событий, что со мной приключились.

«Анют», – вспоминаю вдруг, как меня так называли мужчины. И еще всякими ласковыми прозвищами наподобие Веснушки или детки. Наверное, если не считать последнего и первого раза, обошлись оно со мной, в принципе, не так уж и плохо. На теле никаких последствий, я не беременна, ничем не болею… Вроде бы. Анализы я обязательно сдам, хотя уверена, что Джавед не стал бы подсовывать мне клиентов с ЗППП.

В общем, надо обо всем забывать и возвращаться к прежней жизни, словно ничего и не было, словно я не поработала шлюхой несколько дней и не спускалась на самое дно. У меня должно получиться, просто нужно время.

Дмитрий

– Уверены? – держу я палец над кнопкой активации перевода.

Сердце колотится как бешенное, не могу поверить, что от победы нас отделяет лишь одно движение.

– Давай уже, Димыч, не томи! – рычит Захар, не в силах утерпеть эти напряженные секунды.

– Да, давай, – более спокойно говорит Блатной.

Но в случае с ним спокойствие лишь пугает.

– Надеюсь, нас после этого не взорвут к чертовой матери, – нервно усмехаюсь и отправляю деньги.

К счастью, ничего не происходит. В дом никто не врывается, и нас также не взрывают.

– Получилось, – усмехается Блатной и идет к своему бару.

Дом у него зачетный, и, если честно я не совсем понимаю, зачем ему с его состоянием было устраивать всё это мероприятие с угоном денег такого серьезного человека. Мы с Захаром даже предполагали, что дело тут далеко не в одних деньгах, тут было замешано что-то личное…

– Ну, парни, за победу! – передает он нам по бокалу с виски, и мы, чокнувшись, выпиваем, запивая сковавшее нас напряжение.

Последние несколько дней были тяжелыми. Вернувшись в город и завалившись к Блатному, мы полностью обдумали всё и, взвесив все за и против, решили рискнуть, согласившись на условия, поставленные хозяином денег.

Отправили свою часть на не отслеживаемые счета, а сегодня отправили обратно то, что украли, их хозяину.

– Ну, чем займетесь? – хмыкает Блатной.

– Еще не решили, – неопределенно отвечает Захар, и это правда.

У нас просто не было времени обдумывать, что мы будем делать, когда всё закончится.

Скорее, даже не так, время-то как раз было, мы просто не верили, что всё может закончиться.

Кем мы были до того, как Блатной предложил нам ввязаться в эту аферу? Неудачники, работающие от звонка до звонка, живущие в старой квартире, доставшейся Захару от родителей.

У него-то они хоть были, в отличие от меня, выросшего в детском доме.

– На вашем месте я бы убрался из России, с вашими возможностями вам это по плечу.

– Мы подумаем, – киваю я.

Я и сам об этом думал. Оставаться в России действительно было рискованно. То, что эти люди согласились с нашими условиями и отстали, еще не значит, что они всё забыли.

– На квартиру тоже не советую соваться, – продолжает давать наставления Блатной. – Береженого, как говорится… – жмет плечами, мол, сами знаете.