Становится тесно! Охренеть как тесно!

Одновременно ахаем все втроем. Это охренительные ощущения. Охуеть какие! Меня бросает в жар, девчонка верещит, но точно не от боли, так верещат, когда прошибает дикий экстаз, и именно он с ней и случается, когда мы, вставив на полную, начинаем не сговариваясь ебать ее в две дырки, поочередно входя и выходя.

Чередуем наши движения, крепко удерживая малышку в наших объятиях, чтобы и не думала убежать. Анюта бьется в слабом сопротивлении, мы держим ее до синяков, она стонет и изгибается, вцепляясь руками, куда может достать. Царапается и мычит, вся захваченная ощущениями. В ее дырочках пожар, я просто уже без удержу трахаю ее, потерявшись в пошлых шлепках, стонах и криках…

Аня

Этого больше не должно повториться.

Всё, о чем я могу думать, придя в себя на следующее утро.

Мужчины всё так же спят на диване, который вчера каким-то чудом смогли разложить, пока я пребывала в полу-отключке от пережитого шока и… Оргазмов.

Будь проклято мое тело и этот чертов экстаз, в который они его погрузили! То, что они творили со мной, как разговаривали, обсуждая свои действия, всё это было более чем оскорбительно и не должно было доставлять ничего, кроме унижения и боли!

Но доставляло…

И это было хуже всего, что могло со мной случиться. Чего уж я не предполагала, отправляясь спать с кем-то за деньги на зону, так это того, что буду получать чертово удовольствие, а уж тем более от двоих мужчин, которые обращаются со мной как с куклой для удовлетворения своих желаний!

Осторожно выползаю из сплетения тел и враскорячку иду в свою временную комнату.

Попка ужасно ноет, и мне даже страшно представить ее состояние, учитывая, как безжалостно с ней обошлись эти варвары, не щадя и не жалея.

Иди в душ и, едва сдерживая слезы, быстро моюсь, стараясь не уделять внимания своим половым органам.

Чувствую себя на удивление отдохнувшей и бодрой, что также бесит. Даже не могу сказать, что меня изнасиловали или принудили к тому, чего я не хотела, ведь удовольствие-то я получила. Так что какое уж тут насилие?

Может, бог так меня наказывает? Я ведь всегда относилась с неким предубеждением и критикой к шлюхам, которые позволяли мужчинам делить их на двоих, да еще и кайфовали от этого.

– Ты просто не понимаешь, какой это кайф, когда тебя зажимают с двух сторон и имеют, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть! Они словно трамбуют мою внутренности своими причиндалами! – вспоминаю как-то подслушанный разговор и понимаю, что Карина была абсолютно права.

Вчера, когда они вошли в меня вдвоем… Это было самое мощное, что я испытывала в своей жизни!

Словно бабочка, насаженная на иглу…

Всё, хватит! Хватит думать о сексе!

Я ведь хотела заполучить их телефон и позвонить Джаведу, чтобы узнать о состоянии мамы!

Быстро одеваюсь и несусь обратно в гостиную, молясь высшим силам, чтобы мужчины всё еще спали.

К счастью, так и происходит, и я начинаю быстро бегать взглядом по комнате в поисках телефона. Точно помню, что он был в руках Захара, когда они вчера поднялись из подвала.

Наконец замечаю заветный телефон на тумбе и, осторожно забрав его, иду обратно к себе.

Запираюсь в ванной, решив соблюсти меры безопасности, вдруг варвары пойдут меня искать, проснувшись и не обнаружив рядом?

Набираю номер Джаведа, но он, как назло, не отвечает. Должно быть, спит, ведь клуб работает всю ночь, и у тех, кто в нем работает, день меняется с ночью, даже включая самого хозяина!

– Да? – после третьей попытки дозвониться каркают в трубку недовольнейшим тоном.

– Джавед! Мне нужна помощь! – тут же тараторю я. – Тут всё изменилось, и меня вывезли!

– Куда? – без особого интереса спрашивает он.

Я прекрасно понимаю, что ему всё равно. Я для него никто.

– Неважно, – тряхнув головой, отвечаю я. – Можно мне, пожалуйста, поговорить с Лизой? – с надеждой спрашиваю я.

Зная, что буду лишена всякой связи, я попросила девушку узнавать о состоянии своей мамы, и сейчас надеялась, что она поставит меня в известность о том, как именно прошла операция единственного дорогого мне человека.

– Это Аня? – слышится голос его женщины и тут же какая-то возня, после которой нежный голос спрашивает уже меня: – Ань?

– Лиза, у меня очень мало времени! – тараторю я. – Мама в порядке?!

– Всё хорошо, Анют! – тут же отвечает она. – Всё прошло просто отлично! Врач сказал, что твоя мама – настоящий борец! Так что не переживай!

– Боже, спасибо тебе! – всхлипываю я, скатываясь вниз по стене от охватившего меня облегчения.

Если мама в порядке, я смогу продержаться. Сейчас, когда есть свет в конце этого бесконечного темного туннеля, я смогу выжить и не потерять себя…

Глава 11

Захар

– Давай шашлыки пожарим на улице? Как тебе идея? Я там видел мангал и беседку, – предлагаю наутро товарищу, увидев в окно, что на голубом небе ни облачка. – Я в морозилке вчера обнаружил хороший такой шмат мяса. Заодно нашей Веснушке настроение поднимем. Она и носа не высовывает из комнаты после вчерашней ночи.

– Можно и шашлык, – он кивает и смотрит в сторону спальни, где закрылась девчонка. Даже на завтрак не вышла. – Еще бы ей высовывать, она после ночи отходит.

Переглядываемся, словно между нами теперь есть секрет. В общем-то, так оно и есть. Иметь шлюху на двоих… Это было потрясно. И почему меня каждый раз коробит, когда даже мысленно называю Веснушку шлюхой?

Сказано – сделано. Поднимаемся из-за стола, сгружаем тарелки с остатками яичницы в раковину и начинаем заниматься приготовлением мяса для шашлыка. Я режу размороженное мясо, Димыч нарезает лук кольцами, достает приправы. Спустя полчаса шашлык готов, сложен в кастрюлю и оставлен мариноваться. Для этого нужно точно не меньше часа, иначе будет жесткий.

– Я пойду почту проверю, вдруг что-то важное написали или предложение какое прислали– сообщает мне друг, а я решаю позаниматься в спортивном зале, только бросаю ему в спину:

– С предложениями поосторожнее, нам одно такое срока стоило.

– Молчи, – закатывает он глаза, и мы расходимся по разным зонам нашего временного пристанища.

Спорт всегда был неотъемлемой частью моей, да и Димыча, жизни. Что с ним хорошо, так это то, что форму можно поддерживать в любом месте и в любое время. На зоне мы тоже любили подкачаться, отжимались, снарядов там, естественно, не было, а здесь у Блатного целый, мать его, спортзал! Присвистнув, обхожу различные тренажеры и снаряды, останавливаясь возле штанги. Интересно, сколько смогу отжать сегодня?

Сперва делаю разминку, уделяя ей не менее десяти минут, а потом разминаю руки, примеряюсь к штанге. Димыч уже тут как тут, входит в спортзал и тоже присвистывает, ставя рядом со мной две пластиковые бутылки воды.

– Неплохие себе Блатной хоромы отгрохал! Может, у него и красная комната есть, как в кино? – играет бровями. – Слушай, я что хотел спросить…

Смущается как баба, впервые товарища таким вижу, и мне вдруг становится интересно, что же он такое спросит. Кивком даю понять, чтобы продолжал.

– Да я вот что думаю, – проводит пятерней по ершику волос, – девчонку вчера заездили. Как думаешь, когда ей снова можно будет присунуть? Она от нас под конец уже просто уползала.

– Так уж и уползала, – издаю смешок, вспоминая стоны и крики нашей шлюшки, – думаешь, ей не понравилось?

– Хрен знает. Она же могла сыграть, это у шлюх в крови.

– Не думаю, что она играла. Если ей не нравится, сразу заметно.

– Да иди ты с этими разговорами! Нравится – не нравится, терпи, моя красавица! Мы ее для чего наняли? Пусть работает. Если зад болит, то пусть ртом нас обслуживает.

– Твоя правда, – ухмыляюсь, укладываясь на штангу, расставляя руки в стороны. – Подержи, – говорю Димычу, и он помогает мне приноровиться к штанге. – Шлюха должна три вещи: сосать, раздвигать ноги и молчать.