Офелия тенью бродила по дому, который после вечера в опере представлялся ей пустым и безрадостным. Ей бы ликовать, что Дориан живет в городе уже больше недели, только без него еще мучительнее и мысли не оставляют в покое.

Изголодавшись по обществу, Офелия не сторонилась теперь и компании слуг. К примеру, на днях она заглянула в кладовую, где проводила ревизию экономка. С Сарой Бейли за все время житья в Рэдклифф-Холле Офелия говорила даже реже, чем с Томасом: такой собранной и деловитой казалась старушка. Хозяину на глаза лишний раз не покажется, праздно судачить не станет – одним словом, безупречная прислуга безупречного господина. Офелия долго не решалась к ней подступиться, да и теперь тянула время не интересными ей хозяйственными вопросами.

– Вы давно здесь служите? – наконец, решилась она.

– Порядком, мисс, застала еще старого графа.

– А нынешний лорд Рэдклифф… Что он за человек, как вы считаете?

– Молодой-то хозяин? – от удивления миссис Бейли оставила считать склянки. – Господь с вами, мисс Лейтон, мне ли судить?

Но Офелия осмелела настолько и для верности встала к комоду вплотную.

– Прошу вас, скажите! Я никому не передам, обещаю.

Старушка поколебалась, хуже ли будет говорить о хозяине в его отсутствие или отказаться удовлетворить любопытство его подопечной. В конце концов, миссис Бейли смягчилась, и ее увядшие руки снова запорхали у банок с вареньем.

– Если хотите мое мнение, мисс, наш молодой господин – человек многих достоинств. Учен, деловит. Всем пошли Господь такого хозяина! Уж сколько на свете живу, ни разу не жаловалась. Да что я, мисс Лейтон, вам и самим все известно.

– И вы не видите в нем ни единого недостатка или, допустим, какой-нибудь странности в его поведении? – не желала униматься Офелия. Конечно, прислуга души не чает в хозяине, но неспроста ведь сама она чувствует… ох, неспроста!

– Бог с вами, какие у него недостатки? – сдержано улыбнулась домоправительница, скрипнув створками шкафчика. Правда, помолчав немного, добавила: – Разве только, неверующий, если это можно недостатком считать. Не было случая, чтоб просящему не подал, но сам в церковь – ни ногой. Лорд Рэдклифф предан науке: ему что вера, что пустоверие. Нынче молодые мир видят по-своему. У него склад ума не такой, как у нас с вами… да это уж совсем не мое дело.

Казалось, из миссис Бейли больше слова не вытянешь, но, она, вдруг припомнив еще, подхватила:

– Бывает… вхожу в комнату получить приказания, а он все сидит, на огонь в очаге смотрит и размышляет. О чем, одному Богу известно. Постоянно в разъездах: то в обществе, то за границу. Пока вы не приехали, здесь и не бывал вовсе… Только не подумайте, мисс Лейтон, что я наговариваю, Боже упаси! Просто ваши вопросы… Я и правда мало знаю о нем, он ведь со мной не беседует, кроме как по хозяйству – да и не должен. Право, нашли, кого спрашивать!

Свое расследование мисс Лейтон решилась продолжить в Сиреневой гостиной, которая была полна жизни даже в унылую пору. Споря с барабанной дробью дождевых капель, в камине трещал веселый огонь, звоном вторили им спицы в руках миссис Карлтон. Она придвинула кресло поближе к окну, чтобы лучше слышать песню дождя и радоваться, что на улице льет, а здесь тепло и уютно.

– Ужасный дождь, правда, миссис Карлтон?

Опустившись в свободное кресло и подхватив клубок шерсти, Офелия размотала нитку, чтобы старушке было сподручней вязать.

– Не говорите, голубушка, как из ведра!

– Я посижу с вами немного?

Взглянув в окно, по которому сбегали тонкие струйки, Офелия нарочно озадачила миссис Карлтон молчанием.

– А расскажите мне о вашем племяннике! Все, что знаете о его жизни, семье. И почему лорд Уильям переехал вдруг в Эссекс?

Элизабет Карлтон удивилась расспросам, но Офелия цепко держала клубок и не отпускала ей нитку. К счастью, тетушка была от природы болтлива.

– Что ж, дорогая, – причмокнула она губами, готовясь к рассказу. – По правде сказать, я лорду Дориану только на словах тетка, а так – седьмая вода на киселе. В поместье жить он меня по доброте пригласил аккурат перед вашим приездом. Но в молодости я действительно знавала его отца, упокой Господь его душу! А когда вышла за милого Сайласа, спаси Господь и его, грешного, уехала на другой конец Англии. Сайласа уже двадцать лет как не стало, а он ко мне приходит во сне и говорит растерянно и ласково, как при жизни: «Лиззи, где же мои выходные кальсоны? Ты мне, душечка, не успела сказать…»

Офелия улыбнулась этим словам, но упрямо не выпускала клубок.

– А лорд Уильям?

Со слов знакомых миссис Карлтон выходило, что в юности Уильям был славный, но больно беспечный и ветреный. Почти сразу промотал в карты отцовское состояние («Да будет и ему земля пухом!» – вставила тетушка, говоря о Дориановом деде). Дошло до того, что и Рэдклифф-Холл, фамильная гордость, едва не ушел с молотка. И лорд Уильям, скрепя сердце, открыл с одним ловким товарищем дело: поставил все на торговлю с колониями и в итоге не прогадал.

– Где видано, чтоб аристократы работали! – посетовала рассказчица, продолжая вязать. – Это племянник с рвением берется за труд, а батюшка его, как мне рассказывали, иной был. Но не каждому чужой ломоть сладок: смирился, денег скопил. После сорока надумал жениться. Была одна мисс, Кэтрин Гамильтон, ей минул шестнадцатый год. Увидел и влюбился без памяти!

А дальше, дорисовала Офелия, все было как в книгах: родители Кэтрин не стали противиться, возложив на жениха большие надежды, а сама она, хоть и чуждалась сперва мужа, который ей годился в отцы, разглядела в нем доброе сердце и ответила горячей взаимностью.

– Я видела новую леди только раз, когда навещала лорда Уильяма в поздние годы. Мила, добра, жизнерадостна – сущий ангел! Даже слуги между собой звали ее ласково госпожой Кэти. Красавица, только недужлива с детства, как хрупкий тепличный цветок…

Офелии живо вспомнился портрет дамы в синем из галереи. Так вот какая она, славная госпожа Кэти!

– Что за парой они с графом были! Не все браки, голубка, строятся на любви, но им судьба щедро сыпала милости. В первый же год народился наследник – наш Дориан. В няньках у него ходила моя родственница, Джейн Моррис. Она мне и рассказывала, что у них да как. У лорда Уильяма дела сразу в гору пошли. Племянник говорил, что тот был членом какой-то Компании в Индиях, да я ничего в этом не смыслю. Но главное, выкупили поместье! Переделали так, что любо взглянуть: пристроили флигели, где оранжерея с библиотекой, все со вкусом, по моде…

Как ни хотелось Офелии поторопить тетушку, ее рассказ лился тягуче и плавно под бряцание спиц. Вот подрастает, окруженный вниманием и заботой, маленький Рэдклифф. («Дамы всё детей на нянек и мамок бросают, – ворчала рассказчица, – а леди его с колен не спускала»). Джейн Моррис не видала ребенка светлее и ласковее, чем Дориан. Он не пошел ни в мать, ни в отца, но какими большими и чистыми у него были глаза, как радостно они сияли! И каким звонким смехом он заливался!

– Не верится даже, что это племянник… Я его в детстве не видела, но Джейн Моррис лгать не умела: говорила о нем всякий раз с блаженной улыбкой, так уж к нему привязалась. Да и он ее за родную считал…

Увлекшись, старушка не заметила, как застыла в изумлении ее слушательница. И это ее опекун? Ни разу не слышала она чистосердечия в его смехе, не встречала привета в полуулыбке. Всегда собран, себе на уме… Сфинкс без возраста, о нем ли сейчас идет речь?

Голос у миссис Карлтон успел помрачнеть. Лорд Уильям, как она выразилась, сполна отплатил за грехи юности. Все чаяли, что леди Кэтрин с годами окрепнет, но проклятая чахотка точила ее изнутри. Роды она перенесла тяжело, и врачи запретили ей иметь еще детей, как ни хотел того Уильям. Хотя она жила еще несколько лет, окруженная заботой, угасала, как свечка. Бедный граф не находил себе места, и Джейн Моррис не могла смотреть без слез, как она мается… а весной, когда природа потянулась к первому солнцу, милой госпожи Кэти не стало.