— Ык… Эк… — дергался он внизу. — Почему?
— Ты только что застрелил своего товарища и сейчас расстреляют тебя.
— Но я же! — завопил партизан.
— Да, не успел. Просто потому, что успел я. А не будь меня рядом — два трупа. Понятно?
Парни-то они хорошие, но проблема та же самая, что и в России/СССР: крестьяне. Большинство технической культуры не имеет, куда уж говорить про стрелковую. Да деваться некуда, в одиночку немцам капитальную козью морду не устроить. Нужно не самому фигурять, а побольше местных обучить. Или заставить обучиться.
Если у меня раньше голова не лопнет — после трех часов на стрельбище она просто раскалывалась. Может, пороха нанюхался, может от грохота или от бестолковых вопросов, черт его знает. Странно, никогда раньше на стендах и соревнованиях такого не случалось, Сабуров тоже стрельбой не первый день занимается, вроде оба привычные, а поди же ты, башка прямо вразнос пошла…
И чем дальше, тем больше, да так, что Бранко обеспокоился:
— Владо… Владо, с тобой все в порядке?
— Не совсем…
— Знаешь, иди-ка ты отдохни, мы тут с Глишей без тебя справимся. Эй, Марко, проводи!
Как ни болела голова, но по дороге я все-таки допер, что Марко тоже не в себе. Глаза мечтательные, поведение воздыхательное, вид рассеянный.
Живка, однозначно.
Попробовал парень сладкого и пропал, ему бы сейчас не воевать, а под луной гулять да цветы рвать. Тем более, что с удалением от объекта грез влюбленность поначалу возрастает пропорционально расстоянию. Гормоны бьют напрямую в мозг и как бы у парня крышу не накренило. Забавно, но у меня такого не наблюдается, то есть дух довлеет над телом, вопреки всему материализму. Хотя чего скрывать, я бы от любой из сестер Проданович не отказался, но возникающее при мыслях от Милице и Верице возбуждение мгновенно уходит, стоит переключиться на что-либо другое. А Марко зацикливается, так что придется мне поработать не только сержантом-инструктором, но и психологом-задушевником. На фоне войны, конечно, вся эта психотерапия — тьфу и растереть, настолько мелкими кажутся проблемы, из которых снежинки легко и непринужденно сооружали трагедии масштабом во всю жизнь. Но помочь все равно надо.
Вывалил на младшего краткий курс сексуального воспитания, озадачил по самые гланды, пока до дома брели. Что любовь это химия, что в его возрасте реакции ярче и острее, что Живка хорошая, но не последняя женщина в его жизни, что физическая нагрузка очень помогает притупить все эти страдания-терзания.
— Владо, а откуда ты это все знаешь? — вылупился на меня Марко после экскурса в биохимию.
А действительно, откуда? Пришлось выкручиваться:
— Мне доктор Заманов, корпусной врач, рассказывал когда я в лазарете валялся. Ладно, пойду, попробую вздремнуть, вдруг голова пройдет…
— Знаешь, — неуверенно предложил парень, — дядька мой всегда, как голова болела, на реку ходил, на воду смотреть. Говорил, журчание воды помогает.
— Хорошая мысль, — а ведь точно, поспать мне вряд ли дадут, — хоть в тишине посидим. О! Я у хозяина удочку видел, пошли пастрамку тревожить.
Погнал Марко червяков накопать, а сам пошел выпрашивать снасти. Рыбак из меня не ахти, но уж с обычной удочкой как-нибудь справлюсь. Чай, не хай-тек спиннинг карбоновый с безынерционной катушкой и лазерным наведением по эхолоту со спутника.
Хозяин выдал мне гибкий дрын из обожженой для твердости лещины и я впервые в жизни полюбовался на леску, плетеную из конского волоса. Грузило из свинцовой дробины и поплавок из гусиного пера не слишком удивили — у деда в деревне ребятня нежного возраста мастерила нечто похожее, постепенно переходя от перьев на пробки от бутылок, а потом и на покупные снасти. Самые рукастые даже ухитрялись делать блесны из кусочка начищенной меди и гвоздиков, но сам не сподобился.
Хозяин предложил еще взять плетеную из прутьев двойную корзину, типа ловушку для рыбы, но я отказался — не понимаю, как она работает, а выставлять себя неучем перед сербом не стоит. Он-то промолчит, да по деревне и среди бойцов пройдет слушок, начнутся смешки за спиной, а мне пока авторитет нужно нарабатывать, а не ронять.
Еще раз проверил, что все озадачены, кликнул Марко и двинулись. Винтовки-автоматы оставили, взяли только пистолеты и по паре гранат на всякий случай. Вряд ли немцы после уничтожения егерей сюда еще раз сунутся, но береженого бог бережет.
Красота — вода по камушкам бежит, листья осенние на ветерке играют, солнышко сквозь них пробивается… Благолепие, вот только насчет тишины я совсем позабыл, что рядом наше стрельбище, откуда регулярно бахало. Но ничего, прошли еще полкилометра, речка свернула за холм и там уже стало совсем хорошо, даже голова понемногу отпускала. И место отличное, прямо видно, как рыба стоит на течении. Играет золотыми спинками с пятнышками, прыгает, насекомых выхватывает. Значит, и мы ее сейчас выхватим.
Разулся, зашел босыми ногами в холодную воду, наживил, забросил, уставился на несомый водой поплавок… Мимо. Вытащил, забросил еще раз, а сам вернулся к мыслям о прицелах — нет, пока специалиста не найду, самому ничего толком сделать не получится. А вот научить стрелять, не прищуривая второй глаз можно, самое то для штурмовика. И хорошо бы стрелковое наставление написать… Снова закинул наживку прямо к стайке — рыбки только шарахнулись. И снова, и снова, форель будто нарочно подбешивает.
— Владо, ты так ничего не поймаешь, — вырвал меня из мыслей Марко.
— Почему? Сейчас еще разок заброшу, когда-нибудь да клюнет…
— Ты уже сколько раз забрасывал, да только рыба твоей тени пугается.
Точно, совсем упустил. Ничего, вон справа кусты есть, надо попробовать от них зайти. Забросил выше стайки, посмотрел, как сносит течением вниз — хрен там. Забросил еще раз — опять ничего. Да она что, издевается? Так у меня граната есть, коли червяки не нравятся!
И хлоп — первая поклевка! И первый улов! Не иначе телепатия, испугались рыбы моих мыслей о гранате. И пошло-поехало, про голову даже и думать забыл, прав был марков дядька, помогает река! Рыбка некрупная, самая большая еле-еле от локтя до запястья, полкило, наверное. Но красивая — пятнышки черные, красные, белые, с каемочкой, спинка зеленоватая или золотистая.
Тут главное вовремя остановится, чтобы потом не думать, куда рыбу девать, надергал штучек десять, нанизал на прутик и хватит. Счастье, голова почти прошла, и войны почти нет, так бы и жил тут. Но как бы я не прятался, воевать все равно придется, так что ну их, эти пустые мечтания, будем учиться военному делу настоящим образом. И учить.
Пока мы рыбалили, ребята свои задачи выполнили и тоже вернулись по домам. Хотел перед ними золотой рыбкой похвастать, да она вся посерела пока несли, ушла красота. И особого энтузиазма не вызвала. Ну и ладно, мы не гордые.
Чистил рыбу, слушал доклады от Бранко, Глиши и Луки — он, как настоящий коммунист, вернулся в строй, несмотря на простреленную задницу. Вот не было счастья, так Мило назначил его комиссаром в нашу учебную команду. Лука прям сразу возгордился и принялся при каждом удобном случае разъяснять бойцам генеральную линию партии. Пришлось его немного осадить — в первую очередь боевая подготовка, а политическое просвещение потом. И вообще, если хочешь быть комиссаром у штурмовиков, должен быть лучшим среди них. Очень он проникся, а я тем временем задумался, что из рыбы сготовить. И для начала решил научить своих сержантов делать строганину — а что, рыба экологически чистая, без паразитов, самое то что надо.
— Вот, глядите, вдруг пригодится, — продемонстрировал я соратникам тонкие ломтики форели, — солим, ждем минуту-другую и ам ее!
Вкуснота! Еще бы соевого соуса и васаби — совсем сашими выйдет. Но зрители вместо того, чтобы впечатлиться, чуть не сблевнули. Сербы, в особенности те, кто не вдоль больших рек живут, рыбу не очень жалуют, тут в кухне царит мясо, мясо и еще раз мясо. А если рыбу еще и сырой жрать — так это вообще фу-фу-фу, хоть форель это вам не уклейка какая, а самый настоящий благородный лосось. Нету, понимаете ли, рыбной культуры, как и стрелковой, удивительно даже, что у хозяина удочка нашлась. Он, кстати, за моими эволюциями с интересом наблюдал и даже крикнул хозяйке поджарить зеленой фасоли.
