— Папа, подъем, — склонился Сема над люком. Пашка открыл глаза и уставился на торчащую над ним голову.

— Чего? — спросил он.

— Ты очухался? Там Таню зашить нужно, — сообщил Семён и едва успел отпрянуть от люка, чуть не снесенный как пружина сорвавшимся с места командиром. Тот выскочил из люка, мигом сориентировался и, спустя несколько секунд уже разглядывал рану на ноге у доктора.

— Бэтмен, бля, — ругнулся Семён и посмотрел на сидящего на башне соседнего танка Зипку.

— Слышь, Зипа, не до тебя пока. Хотя могу и я зашить, — сказал ему Семён.

— Да ну тебя, живодер хренов. Я лучше подожду, — ответил Зипка.

— Как знаешь, — сказал ему Семён, сложил кусок бинта, пришлепнул к дырке в спине у Зипки и заклеил сверху пластырем.

— Тогда сиди и жди, — сказал он и пошел обратно. Вдруг чем помочь придется.

Пашка смотрел на аккуратное отверстие длиной всего сантиметра три на передней части ноги и внутренне паниковал. Он слишком хорошо понимал, что означает струйка темной крови текущая из раны. Тут не просто нужно зашить рану, тут очень хреновая ситуация. Повреждение сосуда. Если кровотечение не прекратилось, значит оно довольно серьезное. Он взглянул в глаза Тане. Та смотрела на него. В её взгляде он прочитал скрытую где-то глубоко панику.

— Сможешь? — спросила она.

— Угу, — Пашка кивнул, хотя сам совсем не был уверен в этом.

— Я буду подсказывать, — сказала Таня.

— Угу, — вновь кивнул Пашка, пребывая в странном оцепенении. Возможно, последствия наркоза. С силой встряхнувшись, он посмотрел на Кристину.

— Будешь ассистировать. Подготовь уколы: новокаин и кофеин. Инструменты и прочее. Сейчас приду, — отдав указания, Пашка сорвался с места и исчез за танком.

— Как электровеник, — проводив его взглядом, сказал Егор.

— Ну, вот видишь, Паша все сделает, — сказала Тане Кристина и принялась копаться в аптечке.

— Ты не поняла? Кофеин ему нужен. Он явно не в форме, — слабым голосом ответила Таня.

— Блин! Может, тогда я попробую зашить, — запаниковала Кристина. Еще не хватало хирурга-наркомана запускать ковыряться в Таниной ноге.

— Крис, не паникуй. Папа сказал, значит сделает, — попытался успокоить её Семён.

— Патруль уходит, — сообщил вынырнувший из люка Леха. Славка, наблюдавший за дорогой, доложил, что вояки снимаются с якоря и готовятся куда-то стартануть.

— Хорошо, закончим и поедем на базу, — подтвердил прием Егор. Леха кивнул и вновь скрылся в люке.

Пашка стоял с канистрой в руках и пытался успокоить бешено скачущие мысли. Вода бежала с мокрой головы ему за шиворот, но он не этого не замечал. Он вытянул вперед руку. Пальцы тряслись. Не было в движениях четкости и уверенности. Как он будет шить сосуд такими руками. А ну соберись! Ты не можешь позволить ей умереть. Всё! Иди и делай.

Пашка поставил канистру на землю, решительно развернулся и пошел обратно. Вскарабкался на танк.

— Кофеин, — сказал он подозрительно глядевшей на него Кристине, скидывая свою куртку: — Коли сюда, только не в мышцу, а под кожу. Под небольшим углом.

Кристина протерла ваткой предплечье, взяла шприц и прицелилась, внимательно поглядывая на мокрого взъерошенного Пашку.

— Так? — спросила она. Пашка молча подкорректировал направление и кивнул.

— Теперь пальцами приподними кожу и вкалывай. Только неглубоко.

Кристина еще раз прицелилась и решительно воткнула иголку. Медленно выдавила содержимое шприца и вытащила иголку обратно.

— Теперь Таню. Новокаин. Обкалывай вокруг раны, — Пашка поморщился, видимо укол был достаточно неприятный.

Кристина достаточно быстро справилась с задачей и вопросительно посмотрела на командира. Пашка стоял и разглядывал кончики пальцев на вытянутой вперед руке. Руки почти не тряслись.

— Сойдет, — сказал он и оглядел столпившихся вокруг наблюдателей.

— Кыш отсюда, нечего микробов тут разносить. Крис, антисептик давай. Обрабатываемся. И намордники поищи в чемодане.

Все не задействованные в операции мигом свалили подальше. Кристина подала требуемое. Они надели повязки на лицо, обработали руки и Пашка уселся рядом с Таней. Принялся осматривать рану. Таня молчала.

— Скальпель, — наконец сказал он. Кристина подала. Пашка сделал небольшой надрез, расширяя рану.

— Расширитель, — прошептала Таня. Пашка согласно кивнул. Кристина отыскала блестящую штуковину, упакованную в герметичный пакет с надписью «Простерилизовано», разорвала упаковку и подала Пашке. Тот покрутил в руках агрегат и решительно сунул его в рану. Покрутил крутилку. Рана разошлась в стороны. Поток крови немного усилился.

— Тампон, пинцет, — скомандовал Пашка. Принялся аккуратно промакивать кровь тампоном, потом потребовал ещё

— Таня, тут осколок. И он, похоже, воткнулся в вену. Осколок почти треугольной формы. Втыкается в вену острым концом. Пашка опять залез в рану пинцетом.

— Шатается. Точно в вену воткнулся.

— Вена не порвана? — спросила Таня.

— Вроде нет. Но там кровь течет, плохо видно. Может вытащить осколок?

— Нужны зажимы. Два. Пережать вену с двух сторон. Потом вытаскивать, — ответила Таня.

— Принял. Крис поищи зажимы, — сказал Пашка.

Кристина принялась рыться в чемодане и вскоре нашла их. Разодрала упаковку и подала Пашке. Тот убрал кровь и принялся пристраивать зажимы. Те никак не могли поймать вену. Пашка вздохнул, взял скальпель и немного расширил рану. Дело пошло лучше.

— Готово, — наконец сказал он: — Вытаскивать? — Таня молчала. Пашка поднял глаза. Она лежала с закрытыми глазами и, казалось, спала. Подавив в себе всё, что рвалось наружу, Пашка принялся резко командовать:

— Семён, обработка рук, намордник, тонометр. Контроль давления. Крис, проверь дыхание и пульс. Быстро.

Сам вновь склонился над раной, взял пинцет и принялся осторожно тащить осколок. Тот неожиданно легко вышел. Пашка снова промокнул кровь и всмотрелся в рану. На пережатой с двух сторон вене виднелся продольный идущий немного наискосок разрез.

— Продольный разрез. Вена не разорвана, — облегченно сказал Пашка. Без Таниных подсказок он бы разорванную вену не зашил. А тут все вроде понятно.

— Крис, что с пульсом?

— Слабый, но есть, — ответила Кристина.

— Иголку и нитки. Иголку самую маленькую.

— Давление 87 на 50, - сообщил Семён.

— Блядь. Быстрее давайте.

Кристина, наконец, подала требуемое. Пашка вооружился пинцетом и принялся зашивать вену, практически вплотную склонившись над раной.

— Пот вытри, — скомандовал он Кристине. Та схватила подушечку из бинта и вытерла Пашкин лоб и глаза. Он продолжал шить.

Проклятая вена всё уходила из-под пытавшейся её проткнуть иголки. Но всё же Пашка приловчился протыкать край, немного отводя иголку в сторону. В ране было тесно и приходилось действовать практически на интуиции. Но, понемногу, разрез на вене превращался в не совсем аккуратный шов. Наконец, Пашка сделал последний стежок и обрезал нитку поданными Кристиной ножницами.

— Что там? — спросил он.

— Пульс есть, дыхание тоже, — рапортовала Кристина.

— Давление 90 на 55. Без изменений, — ответил Семён.

— Снимаю зажим, — Пашка осторожно по одному снял зажимы с вены. Держит! Вена запульсировала от потекшей по ней крови. Шов держал.

— Готово, — устало сказал Пашка и ощутил, как темнеет в глазах.

— Егора позовите, пусть сфотографирует. Потом Тане покажем, — сказал он и потряс головой.

— Сейчас, — Егор обретался неподалеку и все услышал сам. Спустя пару минут он притащил фотоаппарат. Кристина, сурово на него взглянув, отобрала камеру, наскоро протерла ее спиртом, не слушая возмущенных воплей Егора, и принялась фотографировать. Не забыла снять и уставшего "херурга" неподвижно замершего возле Тани.

— Готово, — доложила она. Пашка очнулся, потребовал антибиотики и иголку. Засыпал все обеззараживающим порошком и принялся зашивать рану.

Когда он закончил, Кристина измазала всё вокруг раны зеленкой, наложила повязку и устало уселась на попу рядом с пациенткой.