Никогда не имевшего собственной семьи Клауда просто покорил любознательный мальчик с большими зелёными глазами. Оставив сражения и открытую борьбу позади, Итан с огромным удовольствием наблюдал, как несмышленый и вспыльчивый наследник фамилии Нотт растёт и обретает характер. Слишком похожий на отца, Теодор старался во всё ему подражать: он много учился, бесконечно задавал вопросы почему и зачем, старался следовать принятому этикету и учился быть справедливым. Но, несмотря на все успехи, никогда не получал одобрение Нотта-старшего. Влиятельный родитель обладал слишком высокими требованиями, не прощая ошибки, что вылилось в равнодушие и апатию подростка. Его настроения стали меняться слишком часто, а уровень послушания с каждым годом только падал. При таком показном бунтарстве, отношения с Итаном оставались, как и прежде, тёплыми.
Пока Клауд определялся, как именно ему относиться к столь осторожному отношению Гермионы к пленнице, сама виновница вакханалии открывала для себя новые виды взаимодействия с Теодором. Подготовленную к любым чрезвычайным ситуациям и осмотрительную девушку подвело то, что просчитать невозможно: сердце. В импровизационной попытке достоверно соврать новоиспеченному главе «Банши» всё-таки была доля правды. Она уже не была уверена в том, что хочет стереть всю криминальную Британию в порошок. Конечно, Грейнджер не знала его лично и уж тем более не страдала долгие годы. Однако, когда «Красный стул» начал обретать свою популярность, всё-таки навестила инвестиции своих родителей.
Самодостаточный и хладнокровный хозяин ресторана, попавший в её поле зрения, действительно вызвал у Гермионы большой интерес. Семья Шебри предпочитала быть в курсе всех магических нововведений, а уж ценность приватности информации они могли понять в полной мере. Талант и ум молодого человека были превосходны, однако только в том случае, если служили правильным людям. Но находясь внутри «Красного стула» уже как шпионка под прикрытием, Грейнджер неправильно выстроила стратегию манипуляций. Она ожидала, что мужчина, ведомый первичными инстинктами, сдастся по первому зову, но вместо этого пришлось напрягаться только больше. Мало того, что Нотт вёл себя абсолютно незаинтересованно, он умудрялся оставаться практически равнодушным и обходительным, меняя практический интерес Грейнджер на глубоко личный.
Лишь оседлав сверху безымоционального несгибаемого джентльмена, после провальной шахматной партии, Гермиона поймала себя на том, что игра зашла слишком далеко. Пока она стремилась притупить его внимание, то слишком увлекалась его обаянием. Теодор был аккуратен и чертовски харизматичен, а его желание так сильно отличалось от того, что она привыкла ощущать. Никакой голой похоти, больше напоминало то, что называют вожделением. Он желал её не за тело, а за содержимое. Вот только его представления о содержании были не до конца верными. Поэтому Грейнджер до последнего пыталась отмахнуться от собственных пристрастий, ровно до того момента, как её поймали в поместье Ноттов. Она ждала пыток и готова была соврать, лишь бы покинуть это место живой. Неосторожность могла стоить слишком дорого, но вместо этого Гермиона отделалась парой царапин и разговором.
Диалог тел, к которому её не принуждали. Диалог, в котором она почувствовала себя уязвимой и одновременно окрыленной. Теодор потерял голову, и она оказалась ничем не лучше, но теперь Грейнджер не хотела останавливаться. Появилось что-то важнее глупой детской обиды. Его отношение и собственные чувства стоили того, чтобы отказаться от мести. Только вот остановить фестрала, несущегося на полной скорости в стену, остановить неимоверно трудно, а когда собственные планы подталкивают его расшибиться в лепешку ещё сильнее, то впору разорваться пополам.
Похищение Паркинсон было именно таким ускорителем. В череде бурлящих событий Грейнджер совершенно забыла о такой мелочи, как подстраховка, при помощи которой она собиралась держать Поттера в узде. Беременная подружка главного аврора как нельзя кстати подвернулась ей под руку на «открытии» ресторана. Было несложно догадаться о её положении по напиткам, которые она употребляла, и как сильно её замутило, когда дама попыталась трансгрессировать из кабинета Гермионы. Списывать на дурное самочувствие приступ озеленения было глупо, а с учетом того, на какое мероприятие пришла Пэнси и не выпила ни капли спиртного, объяснения были излишними. Да и заставить Паркинсон явиться в «Красный стул» не составило никакого труда: стоило только оставить прямой заказ на Малфоя, как она примчалась.
Не сказать, что Грейнджер не думала об убийстве Драко, но не посмела это делать собственными руками. А с тех пор, как она начала сомневаться в исключительно «рабочих» взаимоотношениях с Теодором, то и вовсе убрала этот план в дальний ящик. Нотт бы подобного просто не простил. Обходительное обращение с его ближним кругом изрядно замедляло текущие дела, однако дало время разобраться в собственной голове. С общим набором произошедшего Гермиона сомневалась, что сможет выйти из ситуации абсолютно сухой в его глазах, но помощь пришла от того, кто точно не был ей соратником.
Влетев в заготовленный для содержания Пэнси дом, Грейнджер пыталась скорректировать все свои планы в пользу новых приоритетов, однако все мысли разлетелись в щепки, когда она встретила там Клауда. Он предложил мирное урегулирование с условием её полной и безоговорочной капитуляции на родину, в отчий дом. Он понимал ситуацию на теневой стороне слишком хорошо, и такое милосердие было с его стороны скорее подарком, нежели одолжением. Но Гермиону теперь этот расклад не устраивал. Она пообещала снять все обвинения и конвой в обмен на возможность объясниться с Ноттом. Но Итан был непреклонен. Тогда Грейнджер пошла на самый отчаянный шаг в своей жизни, предложив то, что погубит годы её подготовки, амбиции и будущее. Сделка состоялась. Один шанс. Одна ночь. Один разговор. Если у неё не получится услышать заветное прощение, она покинет Британию на рассвете, без возможности вернуться.
Мысли Гермионы кипели и плавились, а Итан казался абсолютно спокойным. Он дал ей сутки, чтобы урегулировать проблемы с законом до заката. Если Теодор сам пожелает видеть девушку рядом, то Клауд обещал не вмешиваться и даже устранить вопросы со стороны биологического родителя. А потому, когда Грейнджер стремглав унеслась решать вопросы с Министерством и их подозрениями, он выпустил на большую сцену Маркуса. Его состояние уже дошло почти до кондиции овоща. Благодаря новым экспериментам Долгопупса с зельями, не пришлось лезть в его голову: память выпадала кусками под воздействием дряни, которую синтезировал Невилл. А уж эффектно переламывать любой болевой порог у волшебников Клауд умел так, как никто другой. Хилл обезумел настолько, что уже сам верил в совершении всех преступлений. А влюбленный Симус, которого так любезно обработала Гермиона, был даже слишком лёгким кандидатом для подставы, но Итан не возражал.
У него остался только один вопрос: куда делся Малфой? После того, как Драко вернулся от Нотта в мэнор, его обуревали сомнения и смятение. Он не желал лично убивать Талию — это было слишком рискованно и опасно, но Гермиона настаивала на необходимости этого действия. Ему необходимо было железное алиби, чтобы не столкнуться с порицанием со стороны криминального мира, а талантливая подручная подсказала выход: покинуть страну по рабочим делам. И Драко воспользовался её советом, однако его нервозность и беспокойство за Нотта не позволили ему усидеть на переговорах с бельгийскими партнерами дольше двух суток. А по возвращении обратно он пробыл в сознании недолго. Новое настроение Гермионы настигло его сразу после того, как он украдкой вернулся в Лондон. Проклятье не предполагало смертельного исхода и больше напоминало искусственную кому. И как только появилась возможность, подпоенная журналистка Грейнджер «случайно» обнаружила парализованного волшебника, оповестив его семью.
Дальше задача репортёра заключалась лишь в слежке за ситуацией в Мунго. Селвин раз от раза выкидывал непонятные для Гермионы фокусы, а потому было надёжнее оставить там своего человека. Ко всему прочему, Нотт рано или поздно решит навестить друга. Но последствия этого визита не смогли предугадать ни Грейнджер, ни сам Клауд. Ситуация встала с ног на голову слишком резко. А потому ничего не подозревающая Гермиона, которая покинула Теодора с первыми лучами солнца, решила оставить ему прощальный подарок, объяснив Поттеру истинное положение вещей и подкрепив пропавшей беременной подружкой.
