— Возможно, что и так, — поморщившись, раскрутил крышку Теодор, глядя на то, как бутылка поднимается в воздухе и ударяется горлышком о бокал. — Мог бы просто попросить.
Звук льющейся жидкости прервался, и бутылка с едва уловимым треском стала на прежнее место.
— У нас с тобой есть большая общая проблема, — левитируя стакан к себе, констатировал Драко. — Мы не умеем просить.
Нотт оглядел крышку в своих руках, поджал губы и несколько раз коротко кивнул. Это было не единственной их проблемой. Безукоризненные аристократические традиции, помимо благородства и гордости, подарили им массу недостатков: неумение правильно выражать чувства, неспособность признавать поражение и тяжелый характер. Любая трудность была лишь временной, любая цель вела к новой, каждая победа становилась несущественной.
Всячески прожигая свою жизнь, они лишь вгоняли свои эмоции глубже, а доставать их со дна ментальной пропасти становилось всё сложнее. Пусть они делали это по-разному: Драко с головой уходил в работу, не замечая, как идут дни и месяцы, а Нотт по ночам топил себя в алкоголе и разгулах, днём пытаясь контролировать дела и свою жизнь.
Никто из них не был сломлен, никакого отчаяния или безысходности, но Теодору всё ещё казалось, что они живут не своими жизнями. Много лет назад кто-то выбрал за них, на какой они стороне. Много лет назад кто-то указал им маршрут, по которому им предстоит идти всю оставшуюся жизнь. И они этому пути следовали, как примерные овцы, шаг за шагом всё больше увязая в собственной безнадежности. Это болото даже стало казаться уютным. Покрытое мхом фантомного собственного выбора, оно с каждым годом казалось только комфортнее. Пока они не оказались здесь.
Они не были больны, не были изранены. Где-то в глубине души, за толстой плитой из безразличия и апатии, покоилось разочарование, похороненное в увядающих лучах солнца много лет назад. Никто не мог сказать точно, когда это произошло. Никакой официальной церемонии прощания со своими детскими мечтами не проводилось, но две могилы были вырыты собственноручно.
— Отчасти ты прав, — громко цокнув, наконец-то согласился Нотт. — Только реальности это не меняет.
— И что мы будем делать? — постучав указательным пальцем по стакану, спросил Малфой. — Мои, как ты выразился, «псы», естественно, будут желать твою голову. Группировка твоего отца последние годы не сильно соблюдала договоренности. Торги из-под полы, рэкет, попытки шантажа…
— К чему мне всё это знать? — брезгливо поморщился Теодор. — Мне нет никакого дела до того, что там происходило.
— Несмотря на то, что ты ничего не желал и не желаешь слышать про его дела, знал о его кончине ты чуть ли не первым, — поднимая взгляд на друга, Драко выдержал паузу. — Всё ещё пытаешься меня заверить, что его дела тебя не касаются?
— Город — место шумное, — хладнокровно парировал Нотт, — разное совы на хвосте приносят.
— Раньше ты мог соблюдать нейтралитет, — кивнул Малфой, пристально вглядываясь в зелёные глаза человека напротив. — Сейчас это обернётся войной и делёжкой территорий.
— Это не моё сражение, — приподнимаясь в кресле, Теодор поставил стакан и потянулся за сигаретами. — Даже если там все друг друга перережут — плевать я хотел.
В повисшей тишине чиркнул кремний. Тихий треск тлеющего табака громыхнул в ушах, с трудом позволяя затянуться. Драко аккуратно закинул ногу на ногу и как-то подозрительно спокойно улыбнулся.
— Что ж, тогда доставай ручку и блокнот — записывай, — более непринужденным тоном произнес он, а затем начал медленно и вдумчиво тянуть фразы. — В общем, я хочу тёмно-синий лакированный гроб из дуба… — он поднял глаза вверх, разглядывая потолок и как-то недовольно поджал губы. — Желательно, чтобы никакой резной чуши, только классические линии. И будь добр, проследи за тем…
— Что ты несешь? — недовольно хмыкнул Нотт.
— Раз тебе плевать, то рано или поздно мне тоже придется вступить в эту войну. Трёх принятых дней молчания слишком мало, чтобы я успел что-то решить, — опираясь скулой на кулак, произнёс Малфой, — а поскольку ты мой друг, то я бы хотел, чтобы в случае неудачного поворота событий, ты помог моей матушке организовать похороны.
— Чушь, — фыркнул Теодор. — У нас не так много проблемных… Да и кто с тобой сравнится?
— Селвины. Даже не знаю, кто из членов семейства мне нравится больше: дочь или сын, — Малфой как-то наигранно ахнул и прикрыл рот ладонью. — Точно, они же оба конченные. Хм, или, может, семейство Мраксов, воспитывающее втихую наследницу нашей лысой феи?
Воспоминания о Второй магической войне ударили в голову: вечно текущая под ногами кровь, смешивающаяся с пылью, истошные крики сменяющиеся на вопли и хрип. Это время больше было похоже на безумие. Власть и правота определялась лишь силой, при этом идеология граничила с идиотизмом. Дикий самодовольный ублюдок с манией величия и грязью, текущей по венам, управлял чистокровным стадом. Сейчас это звучало смешно, но для участников этой вакханалии юмор был слишком тяжёлым.
Вероятнее всего, Драко просто давил лишними неподтверждёнными предположениями, но стоило признать, это работало. Не потому, что Нотт был слишком чувствителен или труслив, и всё же какая-то малая часть его души отдавала дань таким чувствам, как сентиментальность и забота.
— Это доподлинно известно? — недовольно пробубнил Нотт.
— В нашей сфере ничего не может быть доподлинно известно. Кроме того, что видели мы сами, — с ноткой яда в голосе заявил Драко, а затем смягчился и вновь откинулся в кресле. — Поэтому я хочу тёмно-синий гроб.
— Я не могу ничего тебе обещать, — чуть серьезнее сказал Теодор, тяжёло выдыхая.
Возвращаться в этот гадюшник интриг и постоянной опасности не хотелось. Нотт в этом хорош, глупо скрывать, но даже в свои двадцать семь лет он был абсолютно не готов брать такую ответственность за других людей. Ему едва хватало сил, чтобы держать себя в руках и контролировать бизнес, не то что целый район страны. Желание острых ощущений и неугомонная жажда развлечься уже исчерпали себя, а с серьёзным лицом он не мог этим заниматься. Теодор медленно, но верно гасил свой пыл, становясь всё более безразличным ко всему.
— Ты можешь обещать им подумать, — склонив голову, ответил Драко. — Это, как минимум, даст мне время, пока твоя наследная команда будет смиренно ждать твоего решения. — Малфой потер пальцами затылок. — А там глядишь, может, и сам захочешь…
— Не захочу, — отрезал Нотт, но, в очередной раз вдыхая дым, всё же кивнул. — У тебя будет время.
Драко больше не настаивал, видимо понимая, что и так добился большего, чем ожидал. Все дальнейшие диалоги свелись к воспоминаниям о детстве и юности. Каким бы ни был Нотт-старший, он всё-таки являлся отцом Теодора. Сложно было оценить то, насколько хорошим родителем он стал. Но даже если очень скрупулёзно смотреть на ситуацию, то растить ребёнка самостоятельно — довольно тяжёлое испытание для любого мужчины. Конечно, бесконечное количество служанок, нянек и личный тьютор упрощали эту задачу, однако воспитательные моменты он всё-таки старался брать на себя.
Воздух стал более тяжёлым и густым. Теодор втянул его с силой, пытаясь насытить организм недостающим кислородом — не помогло. Прошло почти два года с тех пор, как он видел отца. Хотелось думать, что эмоциональный вакуум образовался из-за шока от известия о его гибели, что это всего лишь временное и краткосрочное явление, которое пройдёт спустя сутки. Нотт вообще очень любил тешить себя иллюзиями о том, что ему всё ещё интересны события, происходящие вокруг него. Вряд ли мог признаться даже самому себе, что и правда потерял искру, разжигающую безудержное пламя азарта и страсти к жизни.
Малфой пробыл в «Красном стуле» около двух часов, а затем покинул заведение. Тишина и одиночество снова растеклись по стенам, удушающе надвигаясь на ослабленный алкоголем разум. Прокрастинация медленно поползла под кожей, обволакивая клетки. Нотт не знал, сколько именно времени прошло с тех пор, как Драко ушёл, но в коридоре послышались осторожные шаги.
