«Пять женщин разворотили страну и все наши порядки за один месяц, — взглянув на Джонсон исподлобья, он поморщился. — Слишком шаткая система».
— Мне оповестить Кормака, чтобы он помог мисс Грейнджер найти дорогу в ваш кабинет? — многозначительно поинтересовался Терри, а затем кивнул в сторону Джонсон. — И что потом делать с ней?
— Пусть пока наблюдает, — сухо констатировал Нотт, чувствуя, как по позвоночнику пробежал холодок. — Мы ещё не знаем, что обсуждалось за закрытыми дверьми, и как это повлияет на нас, — он замолчал, пытаясь унять нарастающую внутри волну боли. — А Анжелину… — негромкий всхлип слева донёсся до слуха, — …оставь себе. Сам решай, что с ней делать. Мне без разницы. Просто позаботься, чтобы это было безопасно для клана.
— А как же…
— И Роули тоже, — прикрыв глаза, Теодор потёр лоб пальцами. — Но сначала найди Паркинсон, обшарь весь Лондон. Вряд ли она держит её где-то за пределами города. Возьми столько людей, сколько нужно. И отправь ещё десяток в Мунго. Пусть присматривают за Селвином и его движениями. Я хочу, чтобы Хиггс во что бы то ни стало выбрался оттуда живым.
Бут медленно кивнул, переваривая полученные указания под нарастающие вопли Джонсон. Он поморщился, наотмашь отправив в неё заклинание немоты, и продолжил думать. Вероятнее всего, его напрягало нежелание Нотта прикасаться к Гермионе. Да и он точно должен был знать о распоряжении, которое было дано Теренсу: «ни один волос не должен упасть с её головы». Всё это мало вязалось с происходящим. Он с подозрением поднял взгляд на старого приятеля.
— Когда встанет выбор… — Терри склонил голову на бок, уловив, как собеседник за столом отвернулся в сторону.
Нотт не хотел смотреть ему в глаза. Не хотел отвечать на этот вопрос. Не хотел произносить вердикт даже про себя, не говоря уж про вслух. Но время пришло.
— Если будет необходимо, пусть избавится от неё, — фраза прозвучала глухо и сдавленно. Теодор сам был не уверен, что действительно сказал это.
Он не хотел думать о последствиях сказанных слов. Для них это ничего не изменит. Это только бизнес, как говорил Малфой, и ничего больше. Как глава криминальной организации Нотт не может быть опечален смертью человека, несущего угрозу ему и его клану. Только где-то в глубине души будет скрести колючая острая тоска.
— Если это проблема, то мы можем найти другой выход для…
— У тебя есть распоряжения, — без особого интереса, отрезал Теодор, убирая письма Клауда обратно в ящик и доставая пару чистых листов, а затем поднял взгляд. — Что-то ещё?
— Нет, — хмуро отозвался Бут в ответ, но ничего больше не сказал.
Забрав всё ещё ревущую Джонсон, Терри покинул кабинет, направляясь к единственному незащищенному углу в «Красном стуле» для трансгрессии. Когда дверь закрылась, владелец ресторана даже не пытался анализировать своё положение. Он абсолютно машинально скопировал лист с контрзаклятием, которое написала Анжелина, и составил для Гойла запрос о проверке подлинности и паре экспертных мнений. Для полного счастья ему не хватало только добить старого друга и воевать с Нарциссой. Хотя Теодор все меньше был уверен, что может теперь называть Малфоя другом.
Минута за минутой тянулись невыносимо долго, вынуждая память подкидывать красочные воспоминания. Каждый раз закрывая глаза, Нотт непроизвольно погружался в запах чёрной смородины и нарастающие сбивчивые стоны. Она ходила в простыне по его спальне, пока Теодор пытался высушить подушки, потому что её непослушные мокрые кудри пропитали их влагой почти насквозь. Он непроизвольно улыбнулся, вспоминая, как Гермиона безуспешно пыталась распутать локоны, сидя на комоде. Она прикусывала кончик языка и возмущённо раздувала щеки, а попытка помочь окончилась… Нотт распахнул глаза, потянувшись за сигаретами.
«Никаких шансов бросить» — затягиваясь никотином поглубже, Теодор поднялся из-за стола, направляясь к окну.
Отчего-то захотелось раскрыть вечно-запахнутые плотные портьеры. Однако выглянув на улицу сквозь окно, Теодор мгновенно потерял это желание. Причиной тому были люди. Магический Лондон погряз в тайнах, страхе и панике. Волнения теневой стороны сказывались и на простых гражданах, делая их мнительными параноиками. Нотт иронично усмехнулся. Он сам стал ничуть не лучше. Такой же угрюмый вид и туман в голове.
За коротким стуком в кабинет без ожидания влетел взъерошенный Маклагген. Он чуть не врезался в кресло, заплетаясь в собственных ногах. Судя по его внешнему виду, он подрался со стаей бродячих кошек: расцарапанное лицо, какая-то странная солома в голове, грязная штанина. Он согнулся, опираясь на колени и тяжело дыша.
— Тяжелый бой? — разворачиваясь к нему всем телом, Нотт выдохнул густое облако дыма.
— Летучие мыши… — поднимая голову, выпалил Маклагген. — Не ожидал.
— Трансфигурация? — Теодор поджал губы. — Леди начинает повторяться. Значит, переговоры закончились?
— Да, — так же сбивчиво кивнул Кормак, — но Поттер не покидал «тихую» комнату. Он запросил около двух десятков личных дел прямо туда, а также дела некоторых сотрудников.
— Что? — поморщившись, Нотт несколько раз моргнул. — А мисс Грейнджер просто ушла?
— Он подписал её перевод во французское Министерство вчерашним числом, — выпрямляясь, он облокотился на спинку кресла, прислоняясь к нему боком. — Она меня заметила и воспользовалась порталом.
— Не отследить, — не понимая собственные эмоции, заключил Теодор. — Когда это всё случилось?
— Около часа назад, — виновато опустив глаза, пробубнил Маклагген. — Эти проклятые мыши…
Он не успел договорить, как в кабинет без стука и без предупреждения вошёл сам главный аврор. Его вид был немногим лучше, чем у Кормака, только без грязи на штанине. Видимо, с ним судьба обошлась более милосердно, однако в ошалевших глазах больше читалась ярость, нежели вина или удивление. Если бы взглядом можно было испепелять, то Гарри, несомненно, стал виновником непреднамеренного убийства.
— Выйди, — сухо бросил Гарри, даже не глядя в сторону Кормака.
— Не думаю, что это уместно в моём заведении, — не меняясь в лице, холодно бросил Нотт.
— Плевать, — прошипел Поттер, делая несколько больших шагов навстречу. — Тогда объясни мне, какого боггарта я выписал орден на арест Поллукса три минуты назад, а когда поднялся в свой кабинет, мне сказали, что он явился с повинной и уже пятнадцать минут сидит в допросной?
— Понятия не имею, — лениво выдыхая, Теодор сделал самый непринужденный вид, на который был способен.
— Меня беспокоит не этот утырок, — подходя вплотную, выплюнул Гарри, выходя из себя. — Где моя…
— Господин главный аврор, вам незачем так громко кричать, — в приоткрытой двери стоял Итан, а рядом с ним, неловко переминаясь с ноги на ногу, потирала предплечье Паркинсон. — Я сейчас вам всё подробно объясню.
========== Глава 25: Не то чем кажется ==========
Теодор был уверен, что все беды, обрушившиеся на его голову, пришли вместе с Гермионой переступившей порог «Красного стула», но это оказалось не так. Всё началось намного раньше — когда в его разуме адекватные мысли проскальзывали только по большим праздникам, а поведение и вовсе не вписывалось ни в какие рамки родительского терпения.
Нотт-старший, обеспокоенный тем, что дитя никак не может остепениться и найти почву под ногами, всё больше впадал в отчаяние. Клауд, который постоянно опекал Теодора с малых лет, уверял, что недостаток внимания юноша компенсирует отвратительными поступками, стремясь привлечь внимание вечно занятого родителя. Но время шло, а напряжение в семейных отношениях только возрастало. И как прекрасно, когда опытные хорошие друзья могут дать дельный совет. Если они, конечно, действительно друзья.
В какие ухищрения только не готов поверить уставший мозг отчаявшегося родителя, если ему планомерно и на протяжении продолжительного времени рассказывают одно и то же с разных сторон: сыну необходимо остепениться и взять себя в руки, иначе он никогда не станет самостоятельным. Глава «Банши» слышал это почти на каждом углу, а когда старый знакомый — Мракс-старший — невзначай бросил фразу о том, что он в возрасте Теодора уже имел супругу и ребёнка, а Поллукс обрастал полезными связями и болел за идеологию, то отцовское восприятие Нотта-старшего кануло на дно. И как бы Клауд ни пытался предотвратить печальный исход, сглаживая углы, отец и сын окончательно рассорились. Гордый и убежденный в своей правоте Теодор покинул отчий дом.
