Но даже грубое вмешательство возросшей в стенах квартиры похоти никак не мешало ему анализировать общую расстановку сил в Лондоне. Гермиона не могла быть рядовой работницей Министерства, которую удачно вплели в большую игру. Даже если сейчас она не врала, что присутствовала внутри этого хаотичного месива из собственного желания, то за её спиной крылась большая история. Теодор включил душ, вглядываясь в капли, разбивающиеся о светлый кафель.

«Сирота, которая носит девичью фамилию биологической матери… — он поджал губы, сделав воду холоднее. — Тебя удочерили и с раннего детства растили приёмные родители, но не сменили фамилию?»

Этот факт показался ему до ужаса идиотским и странным. Когда люди берут приёмного ребенка, то стремятся оградить его от прошлого и дать лучшее будущее. Многие дети из подобных семей не посвящаются в тайны своего рождения. Нотт нахмурился, почувствовав странный укол внутри темечка. А если он подошёл к этому не с той стороны? Как правило, родословную проверяют на несколько поколений, но если это касается приёмной семьи, то всё становится сложнее. Теодор попытался вспомнить, что именно о них записано в досье, но информация была настолько посредственной, что не отпечаталась в памяти.

Французские родовые кланы славились большой преданностью традициям. Вершину клана всегда занимал мужчина — старший член семьи. Поэтому интересовалось Министерство (в основном) родственниками мужского пола, интенсивно проверяя их на причастность к криминальным структурам. Нотт прикусил щеку, пытаясь смыть свои бредовые мысли. Биологический отец был также неизвестен. А прямых ответов от неё Теодор не получит до тех пор, пока ему нечего предъявить. Да, Грейнджер вряд ли лгала, но срезала все острые углы вопросов. И всё это никак не уменьшало его интерес к ней.

Сегодня Нотт больше не мог думать о заговорах и предательстве. Впервые за последние три недели он отвлёкся от всего эмоционального багажа и умудрился испытать удовольствие от весьма странного сексуального контакта. Мысль о том, что он кончил, не снимая белье, как-то неприятно кольнула самолюбие. Хотя новый опыт он получил, однако повторять подобное не сильно горел желанием. Этого было слишком мало. Чувство насыщения так и не пришло.

Прикрыв глаза, сконцентрировался на объекте своих фантазий и улыбнулся. Он очень ошибся, когда полагал, что девушка направит свою нерастраченную сексуальную энергию на реализацию личных дел. Гермиона лежала в своей постели, слегка расставив согнутые в коленях ноги в стороны. Её левая ладонь скользила вдоль тела поверх майки, периодически сильнее сдавливая кожу. Правая кисть ритмично двигалась между бёдер.

«А если…» — его мысль прервалась невербальным действием.

Зубы обхватили отвердевший сосок сквозь ткань, отчего Грейнджер выгнулась, тяжело выдыхая. По мере того, как чужие ладони и губы скользили по её телу, проникновение хрупких пальцев в лоно становилось всё более интенсивным, а сбивчивое дыхание перетекло в бесстыдные стоны. Теодор поёжился, чувствуя, как внизу живота собирается желание. Она знала, что он наблюдает. Её больше не смущало его эфемерное присутствие. Гермиона не пыталась скрыться или прервать его маленькие манипуляции, наоборот. Она наслаждалась, прикрывая глаза и облизывая губы.

Её раскованность давила на виски, заставляя сознание помутиться. Нотт зажмурился сильнее, стараясь не терять из виду её образ. Уже окрепшая плоть дёрнулась, требуя прикосновений. Ладонь проползла от низа живота, скользнув по влажной коже. С каждой секундой мысли всё больше расплывались, а женский стан отпечатывался внутри черепа. Пара небрежных движений вдоль члена, и мышца уже затрещала от напряжения. Эта невыносимая ведьма пробуждала голод слишком просто. По плечам прошла лёгкая дрожь от струй воды, разбивающихся о кожу. Пальцы скользнули рядом с уздечкой, слегка сдавливая головку. Теодору казалось, что он слышит её стоны так, словно они находятся в одной комнате. Протяжные звуки её голоса с придыханием заполонили всё вокруг.

Сознание потеряло фокусировку на своей цели и поплыло бесформенными пятнами. Гудящее возбуждение сдавило лёгкие. Нотт опустил голову, втягивая воздух сквозь зубы. Свободная рука обхватила полку слева, сжав узкий край. Горящая под ладонью плоть пульсировала, требуя более интенсивных действий. Проклятый сладковатый запах осел во рту, вынуждая сдаться. Слегка сдавив кожу под пальцами, он провёл до основания, обнажая головку полностью. Кисть стянула тонкий край. Сотни раз проклятые и манящие девичьи изгибы растворяли восприятие действительности. Поступательные движения только усиливались, сердцебиение набирало скорость вместе с ритмом ладони.

Гермиона вскрикнула и выгнулась вперёд, выдыхая протяжный стон. Звук прошёлся вдоль позвоночника Теодора электрическим импульсом, опускаясь в поясницу. Мышцы пресса и таза непроизвольно сократились, а зрение погасло. Ноги дрогнули, колени подогнулись. Воздух застрял в глотке, а по телу разлилось лёгкое тепло. Несколько секунд экстаза превратились в забвение и показались целой вечностью. Тело отяжелело от внезапной расслабленности. Левая рука сильнее сдавила чёртову полку.

«Блять… — он упёрся лбом в холодный кафель, пытаясь отдышаться. Разум никак не желал восстанавливать порядок, а сердце грозилось пробить грудную клетку. — Когда-нибудь это всё кончится… И я её трахну. Как в последний раз».

Самым отвратительным в ситуации было то, что теперь Нотт знал: ему нравится вся эта игра. Она выжигала вены внутри, заставляла пылать, и одновременно вымораживала, расширяя гамму эмоций на тысячи тонов. Столь обширный спектр чувств и противоречий, исходящий от одной женщины, вряд ли возможно просто оставить незамеченным. Откинув голову назад, Теодор позволил струям воды привести себя в сознание. Есть большая вероятность, что он свихнётся с этой ведьмой раньше, чем сможет её заполучить, но в данный момент разум счёл это несущественной мелочью.

Смыв с тела последствия ментального контакта, он с вполне светлой головой выключил воду. Мельком зацепив своё отражение в зеркале, Нотт усмехнулся. Собственное безрассудство казалось забавным, однако больше не волновало. Кроме всего прочего, сонливость пропала совершенно, а потому он решил, что менять общее настроение вечера ни к чему. Женское желание (чего не скажешь о мужском) физически можно было питать долго. Очень долго. И почему бы не провести время с пользой для себя?

Утро выдалось непривычно потрясающим. Несмотря на то, что сон продлился не больше пяти часов, этого оказалось вполне достаточно. Есть совершенно не хотелось, а потому он отодвинул от себя тарелку и достал сигарету из пачки. Слегка прикусив фильтр, отодвинул источник никотина от лица на пару дюймов и прикрыл глаза. Невербальная связь всё ещё работала безукоризненно. Раздражённая Грейнджер пыталась заниматься утренней растяжкой на полу. Язык скользнул от ключицы прямо в ложбинку между грудей.

— Да твою мать! — громкий крик был таким внезапным, что Теодор распахнул глаза.

Секундное замешательство обернулось приступом неудержимого смеха. Он даже не смог закурить, стирая проступившие в уголках глаз слёзы. Хозяин дома ещё не слышал от своей надзирательницы ругательств, ещё и столь неприкрыто. Надув щёки, он с силой выдохнул, но улыбка всё равно наползала на лицо, заставляя глаза слезиться. Никогда раньше Нотт не посмел бы назвать оральные ласки тем, что выводит женщин из себя. Однако ментальная связь не устаёт, чего не скажешь о людях. И ночью он наслаждался пассивным участием пару часов точно. Конечно же, с перерывами, дабы мадам не смогла от этого кончить. Естественно, самодостаточная и сильная леди достигала кульминации сама, но с каждым разом это давалось всё сложнее. А утренние поползновения совершенно вывели её из себя.

Переведя дух, Теодор всё же закурил. День предстоял весьма насыщенный и многообещающий. Пока Теренс изучает всю возможную информацию о «Банши», Нотт может заняться подбором личной карательной силы. Обоснование в клане займёт какое-то время, а надежные подручные, готовые испачкать руки по локоть в крови, сейчас пригодятся. В утренней ежедневной сводке Гойл должен предоставить два десятка подходящих имён. Потребуется не больше семи, чтобы закрыть основную потребность. Потерев подбородок, Теодор стряхнул пепел. Дальнейшая судьба ресторана оставалась неизвестной.