— Вы вовремя сбежали из нашего мира, донна Самайла. Он весь омылся кровью, бои были поистине жуткие, особенно жестоки были маги, не щадили никого, как впрочем и вы донна, если вспомнить выжженую Вами деревню. Тень постепенно стала сворачиваться, я тогда возглавлял отрад мракоборцев...

— Вот же ж тварь! — не выдержав, рявкнула Самайла.

— Ну если Вам можно убивать людей, почему мне нельзя убивать магов? — а вот доне Шаглав был напротив спокоен. — Так вот под сворачивающейся тенью завязался у нас с магами бой. Я тогда сцепился как раз с портальщиком. В момент окончательного сворачивания сферы, он почувствовал, что магия возвращается и развернул на панике аж три портала, я провалился в один, он в другой. Так вот я оказался на Поясе. Повезло, что встретил Ратмира.

— О великие, что за странные повороты судьбы из сотен тысяч возможных миров мы оказались в одном и том же.

— Так часто бывает, — заметил Рэйко. — Маги, живущие в маленьком городке не встречают друг друга годами, но внезапно сталкиваются в мегаполисе на другом конце планеты.

— Этот ублюдок тебе кто? — обратился к невесте Даэли, прервав светские беседы.

— Глава моей стражи, доне Шаглав. Его отец охранял наш клан, как и его дед. А еще мы друзья детства, — язвительно выдала Самайла.

— И у тебя не дрогнет рука замочить звездо-рожего? — уточнил демон.

— Ну у него же хватило совести вызвать на бой, ту которую он должен охранять, — жестко бросила ведьма. — Теперь я просто обязана его убить!

— Да, дело именно в совести, донна Самайла, — холодно улыбнулся Шаглав, его внешние эмоции соответствовали внутренним. — Я понял какое магия зло, мой прадед, дед, отец и я служили этому злу. Я должен искупить вину, победив Вас в бою, или погибнуть от Вашей руки.

Сели обсуждать магический контракт, спор вызвал лишь пункт, где Ратмир настаивал, что, если демоны и их приближенные ведьмаки попытаются во время боя негативно воздействовать на Шаглава, это воздействие пойдет на ведьму.

— Этот пункт распространяется только на время боя! — устал спорить Ратмир. — Иначе все не имеет смысла, если вы будете вмешиваться в сражение.

— А нам может понадобиться вмешаться? — рыкнул Даэли. — Вы тут вроде распалялись, что Шаглав ноль против верховной, и это будет всего лишь жертва во имя идеи.

— Ну возможно, верховная его не с размаху сожжет, а даст другу детства хотя бы достойно показать себя перед трибунами, — нашелся Ратмир. — А возможно, она признает все же нашу правоту и решит склонить голову. Я в любом случае не хотел бы, чтобы вы вмешивались. Это будет уже не бой, а расправа.

— Хорошо, — Рэйко жестом остановил желающего поспорить Даэли. — Вы все верно говорите, Ратмир, но если хотите достойного боя, пусть поединок состоится по правилам проведения поединков в Редколесье и Южном Береге. Ваши дикие правила не подходят для благородной верховной.

Ратмир перевел вопросительный взгляд на Шаглава.

— Сотню лет уж не проводились у нас поединки, но насколько я помню правила схожи, за исключением магической ереси, необходимой для проведения. Я согласен, Ратмир.

— Я тоже в курсе, читал, и Самайла мне рассказывала, помогу с организацией, — деловито заметил Рэйко.

Вышли из дома вместе, Ратмир вызвался проводить дорогих гостей до ворот, а Шаглав пошел в другую сторону. Душа его рвалась на части, ему предстояло убить ту, которую он любил всю жизнь. А может и не любил? Может это была привязанность, вожделение? Самайла очень нравилась ему внешне, но за смазливое личико не любят... Он так задумался, что не заметил, как к нему подскочила Бояна, одна из членов ордена. Девушка беспечно обвила его шею руками, чмокнула в губы. По спине Шаглава пробежал холодок, он надеялся, что демоны и ведьмаки этого не заметят, но они заметили. Доне холодно отстранился от девушки и пошел прочь, рассчитывая, что они не придадут этому значения. Он понимал, что, выступив против верховной, он при любом раскладе боя подписал себе смертный приговор. Не хотелось, чтобы Бояна пострадала из-за него, не то, чтобы он за недолгое прибывание здесь полюбил ее внепоясной любовью, но какие-то теплые чувства все же испытывал, да и просто как хорошее существо ее жаль. Бояна была ведьмой, но все же светлой. Как Мирийка... Они даже в чем-то были похожи.

На турнир, на котором выступит верховная, билеты перепродавались по цене автомобиля. Все маги как один с нетерпением ожидали этой битвы. Руслан же заметил, что его демоны и ведьмаки не особо заморачивались по этому поводу, вели себя как обычно. Нет! Хуже, чем как обычно! Они совсем обнаглели и устроили из его дома вертеп. Как-то он читал в гостиной, где попивали чай Вильмо, Эпри и Аника, которую демоны предусмотрительно увели из ордена и поселили у него дома, разумеется, не спросив на то разрешения. Вильмо вдруг с размаха опрокинул Эпри на пол и велел Анике сосать его член, пока он наступает на речную ведьму ногой. Аника была фригидна, то есть ублажать она не отказалась, противно ей не было, но и восторгов не испытывала. Тогда демон попросил Зорана притащить любую молодую магичку с улицы. Ассасин демона немедля привел испуганную девушку. Та заменила Анику, трясясь при этом от страха, это выродку было больше по душе, он наступал ногой на лицо, лежащей на полу Эпри и иногда пинал ее. Руслан пообещавший себе не уходить из-за демона из собственной же гостиной, все-таки плюнул и вышел. Зайдя на кухню, увидел, как Самайла ублажала Даэли прямо на кухонном столе скалкой для теста. Рэйко там же в это же время это тесто месил, и Руслан был уверен, что, раскатывая потом основу для пирога, он эту скалку не помыл. После этого хозяин предпочел обедать вне дома, в котором девственного места не осталось. Выйдя утром во двор, можно было, например наблюдать как верховная ведьма самозабвенно вылизывает задницу магу воды. Руслан терпел, а они вели себя все отвратительнее, ибо находили особое удовольствие и наслаждение в самых низменных мерзостях. Во время дней турнира было еще хуже. Некоторые маги, убивая, стали прославлять выродков, посвящали им свои победы по примеру ассасина демона. Выродки это оценили, тем кто убивал жестоко и изощренно, прославляя демонов, они сообщали об их маг-способностях, если магам за время поединка не удавалось открыть их самостоятельно. Руслану нравилось смотреть бои, как бы он себя ни порицал за это, нравилось ощущение опасности, силы, хотелось чувствовать, как адреналин разгоняет кровь, теперь же бои стали жестче, из запуганных и отчаянных, маги превращались в диких зверей, готовых рвать и метать, так как поняли, что на этом турнире, у них есть возможность узнать о своей магии наверняка. Алхимик пытался заставить себя не наслаждаться этими зрелищами, как пытался заставить себя не совокупляться на оргиях с верховной и Йованой, но делал это, испытывая к себе острую ненависть после. Только Эпри он не трогал, добрую речную ведьму он ненавидел больше всех. Если все наслаждались полнейшей моральной деградацией, грехами и пороками, то Руслан изо всех сил боролся с собой, чтобы не поддаться этому. Но он бы хотел, дай его душа слабину и плотина рухнет, он станет таким же как они. А Эпри не нужен был весь этот самоконтроль, она всеми фибрами своей речной души ненавидела творящееся вокруг, ей претило все что делали демоны, до тошноты были неприятны Рэйко, Даэли и Лиц, но она была с ними. Этого организатор турниров понять не мог. Одно дело принимать всю это жестокость и грязь по зову своей извращенной сути, чему поддался Зоран и с чем боролся Руслан, и совсем другое принимать это... Ради чего? Ради достатка, защищенности, возможности не беспокоится о еде, жилье, пропитании и насущных проблемах? Исходя из вышеизложенного, когда настал день боя верховной, Руслан желал ее победы, не потому что по-прежнему преклонялся перед демонами и их ведьмаками, а потому что мечтал, чтобы изверги и извращенцы поскорее убрались из его мира через свой портал.