— Подарки обратно не забирают, Рэйко, — облегчено выдохнул Даэли, потрепав ведьмака по плечу.

— А у меня забрали, — демон второго порядка принялся накладывать себе кашу. — Самоходное средство, которое подарили на сто шестнадцатилетние, одежду, часы... Пса правда оставили, бросили со мной на псарне, но даже похоронить не дали, когда он сдох.

Даэли подошел к Рэйко, принявшемуся за тыквенную кашу, и потрепал по плечу уже его. Оборотень до ужаса, боящийся демона, решился, наконец, заговорить с ним, пока тот прибывал в благодушном настроении.

— Простите, эде Даэли, — прокашлялся лис. — Что же все-таки по нашему вопросу? Я так понимаю, наша договоренность — я открываю для вас свой первый портал, вы даете мне свободу, в силе?

— Разумеется, эбе. Твоя вонючая шкурка в качестве раба мне не нужна. А тебе не важно какой первый портал открыть и для кого, крайне выгодная сделка для обоих, — пренебрежительно бросил демон. — Сегодня после полудня приступим.

Лис и его супруга были удовлетворены ответом и с энтузиазмом налегли на кашу. Всех остальных в большей или меньшей степени тяготило предстоящее расставание. Поэтому остаток завтрака прошел в напряженной тишине.

А после завтрака все высыпали на площадку перед главным входом. Самайла с Лицем чуть отдалились. Серый маг припал перед ведьмой огня на одно колено.

— Слова знаешь? — украдкой поинтересовалась ведьма.

Ведьмак кивнул и стал произносить слова ведьмацкой присяги на древнем наречии их мира. Самайла встала совсем близко, положила ладонь на затылок Лица и попросила не бояться. Серый маг не боялся, даже не шелохнулся, когда они оказались в центре огня. Верховная и коленопреклоненный стояли в обуявшем их пламени, впитывали его силу, связывали себя невидимыми огненными нитями. Ведьма с грустью вспомнила, как ни раз приносили ей присягу незнатные ведьмаки их мира. Может если бы они не играли в странную игру условностей и чопорности, если бы не отменили шабаши... Понятно, что кровавый шабаш, приходившийся на день зимнего солнцестояния, всегда был под запретом, но другие безобидные, входившие в колесо года, должны были бы проводиться. Если бы не отменили шабаши, если бы ведьмы позволили себе быть ведьмами... страстными огненными, суровыми воздушными, практичными земными, веселыми водными может и не постигла бы их мир такая участь. Пламя исчезло, подсказав, что присяга завершилась. Лиц вскочил, отряхиваясь, не зная, что нужно сказать. Самайла порывисто его обняла, сердце ее радостно билось. Как только ведьмак отошел, в ноги ей вдруг бросилась Фарика. Ведьма огня удивленно воззрилась на девушку.

— Верховная, эде Вильмо освободил меня сегодня, — затараторила ведьма. — Теперь я свободна и вольна распоряжаться своей судьбой. Позвольте присягнуть Вам.

— Но мы ведь даже из разных миров... — растерялась Самайла. — И скоро снова окажемся на разных планетах.

— Это не имеет значения, любая свободная ведьма может присягнуть Вам. Если решите, когда-нибудь собрать шабаш, можно всегда открыть портал.

— Шабаш... — задумалась Самайла. — Всегда мечтала, и у меня было так много адептов, а шабаша никогда не было, а теперь только Лиц.

— И я? — робко спросила ведьмочка.

— И ты, — улыбнулась верховная.

Рабыня знала, как приносят присягу верховным из книг, видела, как это делал Лиц. Она даже на всякий случай заучила когда-то текст. Огненная ведьма одобрительно кивнула, это приободрило девушку. Фарика поспешно встала на одно колено, произносила она присягу на одном из языков своего мира, но слова вдруг стали понятны Самайле. Она положила руку на затылок девушки, их обуяло пламя. Фарика вдрогнула оказавшись в эпицентре огня, но он не причинял вреда, лишь напитывал силой и связывал с верховной. Пламя схлынуло, объяснив, что присяга завершена. Ведьма телекинеза нерешительно поднялась.

— Почему ты хромая? — спросила вдруг огненная ведьма.

— Просто одна нога короче другой, это не помешает мне служить Вам, верховная, — девчонка хотела вновь упасть на колени, но Самайла остановила ее.

— Давай и тебя обниму, — проворчала ведьма огня и прижала ведьму теликинеза к груди.

Три выродка стояли чуть в стороне от остальных. Даэли завороженно смотрел на присягу, приносимую его огненной, в его душе разливалась гордость за свою женщину.

— Какая Фарика умная девочка, — присвистнул Рэйко. — Тщеславие Самайлы родилось вперед нее, для нее так важно возродить свой ковен, заполучить приспешников. Вместе с тем она очень заботится о своих магах, судя по ее рассказам о Редколесье. Фарика получила в лице Самайлы сильную и заботливую покровительницу.

— Да, хитренькая, но искренне преданная. Огонь верховной не разгорелся бы, если бы были хоть мельчайшие сомнения в ее преданности. Жаль девчонку, — вздохнул Даэли.

— Почему жаль? — удивился Вильмо.

— Ты ее погубил, — усмехнулся его брат.

— Не понял...

— Ты отпустил ее, а это как выпустить на волю ручную комнатную собачку, она всю жизнь прожила на уединенном острове и не приспособлена к жизни на воле. Вряд ли выживет здесь.

— И что было бы лучше перепродать ее? Оставить рабыней? — скривился Вильмо. — И с каких пор тебя заботят судьбы всяких девок?

— Не всяких, а искренне преданных мне и моей женщине. И было бы лучше взять ее с собой.

— Нет, Эпри это не понравится, — решительно отмел предложение Вильмо.

— А тебя с каких пор заботит мнение дешевой шлюхи? — покривил губы Даэли.

— Ну ты бы к мнению Самайлы прислушался, — фыркнул Вильмо

Звук пощечины разрезал воздух, и все уставились на выродков. Вильмо ошарашено потер горящую скулу.

— Ты что мою женщину сравнил с дешевой потаскухой? — импульсивный Даэли ели сдерживался, чтобы не впиться когтями в брата.

— Ну ты же мою женщину так назвал, — парировал Вильмо.

— Как ты смеешь сравнивать Самайлу с грязной речной ведьмой? — демон толкнул Вильмо в грудь, трясясь от бешенства.

— Почему грязная, Даэли? Потому что моя? Такая как мне нравится? Только ты можешь выбирать достойных — благородных, богатых, гордых и спесивых? А я так... могу только со шлюшками забавляться, моя женщина ничего не стоит по сравнению с твоей? Потому что добрая, простая и веселая? Несмотря на все испытания умудряется оставаться чистой душой? — мысли выродка текли сбивчиво, но в отличии от брата он сдерживался и не позволял себе задирать его физически.

— Нет, — прошипел Даэли тихо, чтобы было слышно только Вильмо. — Моя достойная, потому что любит меня. Потому что не в силах нести, несла меня через лес, рискуя собой спасала, потому что принимает меня таким какой я есть — импульсивным, жестоким, похотливым грязным выродком, потому что преданная, готова идти за мной хоть на кровавый шабаш. А твоя готова только ноги раздвигать. Ты всем до зеленого пятна, Вильмо. Видимо такого выродка как ты любить нельзя.

— Какая же ты сволочь, братишка, — в глазах Вильмо стояли слезы.

Демоны злобно зыркнули друг на друга и разошлись в разные стороны.

Вильмо в бешенстве заскочил в столовую, схватил графин с водой и стал пить оттуда, не потрудившись налить в кружку.

— Графинчик очень дорогой, — проворковала вошедшая Оэри. — Не раскроши, пожалуйста.

— Я заплачу, если что. Оплачу его стоимость в тройном размере, расчетливая моя, — выплюнул демон.

— Только не нужно срывать злость на мне...

В комнату вошла Фарика и, упав на пол, прижалась к ноге выродка. Вильмо посмотрел на нее испытывая целый клубок эмоций, не в силах его распутать и распознать каждую в отдельности.

— Не нужно больше падать к моим ногам, Фарика, — раздраженно буркнул он, наконец. — Я больше не твой хозяин.

— Но мне так нравится...

— А не должно, ты свободная самостоятельная ведьма, тебе нужно иметь чувство собственного достоинства.