– Я понял вас, – бесстрастно ответил эльф и зашагал вместе с ректором и своей стражей в сторону главного корпуса. На Милу Свон он больше ни разу не посмотрел и, пожалуй, автор тоже временно выпустит эту молодую женщину из внимания. Намного вернее будет отправиться вслед за благородным эльфом.

– Была ли ваша дорога лёгкой? – перешёл к вежливым расспросам Олаф фон Дали.

– Мой путь от прекрасных долин Лиадолла не был прямым, а потому оказался чрезмерно долог. Порой я ощущал себя пёрышком, что ветер однажды унесёт за край земли, – мягко улыбнулся принц Адьир, и его эмоции ректору академии были понятны. Эльфы предпочитали жить уединённо. Они редко покидали пределы своей удивительной страны, где, как описывалось в легендах, возвышались прекрасные белокаменные башни, а реки текли по выложенным мрамором берегам. Ещё реже они принимали гостей из числа других рас, а потому Лиадолл казался людям сказкой, а сами эльфы вызывали у них трепет и восторг.

И всё же свой вопрос Олаф фон Дали задал не просто так. Бывало, что эльфы‑торговцы, путешествуя по землям людей, сталкивались с разбоем и с далеко как недружелюбным отношением. Желание набить карманы золотом и низкая зависть – спутники дурного гостеприимства.

– Но всё же дорога не стала для меня рядом тяжёлых испытаний, – между тем продолжил говорить принц Адьир. – Возможно, мне помог в этом мой настрой. Даже то, что можно было бы счесть серьёзной неприятностью, я воспринимал только как возможность познать что-то новое. Земли людей заставили меня задуматься о многом, и во время этих дум тяготы путешествия стали чем-то второстепенным для меня.

Несмотря на мягкие интонации последние слова эльфа всерьёз насторожили Олафа фон Дали. Он понимал, что юный внешний вид (по человеческим меркам принцу было не дать больше двадцати пяти) лишь иллюзия. На самом деле его собеседник был умён и опытен в придворных интригах. Всё же принцу Адьиру Морриэнтэ – самому младшему из сыновей эльфийского короля, уже стукнуло за пятьдесят, а это такой возраст, когда любой человек достигает зрелости мышления.

– Да, размыслить вам есть над чем, всё же наши народы весьма отличны друг от друга. Мы придерживаемся разного быта, у нас разные культурные традиции и вследствие этого мы по‑разному оцениваем одни и те же события, – согласился ректор, пристально глядя на принца Адьира. А затем вдруг улыбнулся. Причём так искренне, как будто действительно был рад своему гостю. – Но я уверен, за время обучения в академии вы достаточно узнаете о людях, чтобы сделать вывод – несмотря на множество различий, между нашими расами не менее много сходств. Будущий пакт между Лиадоллом и Верлонией станет залогом процветающего будущего.

– Разумеется, – на полном серьёзе кивнул принц, но в его глазах всё равно промелькнула насмешка.

Оба собеседника прекрасно понимали, что необходимость пакта обусловлена агрессивными намерениями империи Золотого Паука. Так бы всех удовлетворяло наличие существующего торгового соглашения, но… к настоящему моменту Верлонию от огромной армии завоевателя Чио Киото, по прозвищу «Не знающая пощады длань императора», отделяло не так много территорий. Королевству отчаянно требовались сильные союзники, и светлые эльфы могли существенно изменить расстановку сил на политической арене. Имея их поддержку, можно было бы убедить ушлых монархов близлежащих держав объединиться. А уж собрав совместную силу, получилось бы создать железный кулак, что откинул бы захватчика обратно на юг за Великую Имперскую Стену.

Вопрос заключался в том, как убедить эльфов покинуть пределы их зелёных долин и обратить внимание на творящееся в мире безобразие. И после многочисленных споров и препирательств король Верлонии Ричард Пятый пришёл к единственно верному решению – он намеревался сыграть на эльфийской гордости и сделал ставку на подкуп человеческой щедростью.

Так как Лиадолл соседствовал с Верлонией, то согласно будущему пакту эльфам отошла бы значительная часть приграничных территорий (Его величество Ричард Пятый рассчитывал во время объединения под своей короной прочих держав восполнить эту потерю). Да и в случае приближения империи южан необходимость вспомнить о древнем союзе с Подгорным Царством у Лиодолла бы не возникла. А стоит ли говорить, что отношения между эльфами и гномами завсегда были напряжёнными?

В целом, эльфийского правителя доводы соседней державы устроили, однако предусмотрительность была древней расе присуща. Участвовать в обречённом на провал мероприятии, чтобы после вписывать в летописи рядом со своим именем подробности поражения, королю эльфов никак не хотелось, и по этой причине он желал сперва выяснить насколько готова к войне сама Верлония. Вследствие этого не только принц Адьир Морриэнтэ отправился на земли людей… хотя, стоит сказать, его задача пройти обучение в человеческой академии, пусть даже в Первой Королевской, вот уж точно была нетривиальной. Причина, что эльф по эльфийским меркам очень молод и действительно нуждается в учительских наставлениях, выглядела для ректора высосанной из пальца. Начать хотя бы с того, что Олаф фон Дали нюхом чувствовал – перед ним полноценный маг и далеко как не последнего порядка.

Вот только мог ли он высказать своё видение принцу эльфов, когда на кону стояла судьба всей державы?

Итак, вернёмся к событиям, происходящим на главной площади Первой Королевской Академии магических наук. Постепенно, уловив то тут одну фразу, то там другую, Мила Свон поняла, что интуиция её нисколечко не подвела. Удача пройти первое испытание и преодолеть Арку Стихий оказалась сомнительной, теперь бы, что говорится, сбежать из столь уютного и безопасного местечка. А всё дело в том, что Первая Королевская Академия так просто никого не отпускала. Во избежание появления всяких опасных недоучек не попавшие на обучение лица, а также не прошедшие обучение до конца, раз и навсегда утрачивали возможность стать магами. И, с одной стороны, это было правильно, если не думать о каждом человеке отдельно, как о личности. Но о себе самой Мила Свон привыкла думать больше нежели о благе для всего человечества, а потому внутри неё нынче кипело негодование.

Мало ли, что она сама не хочет магом становиться? Ну так это сейчас не хочется, потому что сперва надо получить свою долю деньжат. Столько трудов, столько нервов, чтобы эти деньги добыть вложено! Но что, если через парочку лет мысль о поступлении в академию станет соблазнительной? Поздняк метаться, что ли?

Недовольно фыркнув, Мила Свон решила, что она достаточно кругов натоптала по площади. Во‑первых, солнце основательно сменило своё положение на небе, а, значит, два часа прошли точно. Во-вторых, не прошедших проверку людей оставалось всё меньше и меньше, а новые (те, кто преодолел испытанием Арку Стихий) что-то перестали прибывать. Поэтому, не став дожидаться момента, когда все взгляды сосредоточатся на ней, Мила украдкой двинулась к выходу с площади и очень удивилась, когда, пройдя вдоль дорожки с метров двадцать, вдруг наткнулась на препятствие. Что-то невидимое никак не давало ей вернуться к воротам.

– Да что же это такое? – раздражённо буркнула она и ударила преграду ногой. Ступня как будто отпружинила от чего‑то. Из-за этого по щиколотке разлилась боль, и Мила, решив действовать осторожнее, робко вытянула руки вперёд. Она надеялась нащупать что-то невидимое так, и вскоре её пальцы действительно уткнулись в не пойми что плотное и упругое. Вот только глаза как ничего не видели, так ничего и не увидели… кроме того, что в её сторону двинулся один из наблюдателей.

– В чём дело? – заговорив первой, требовательно осведомилась она у мага. – Я всего‑то хочу уйти. Что‑то мне рано ещё магом становится, думаю. Поступлю в другой год.

– Если вы сомневались, не надо было вообще испытание Арку Стихий проходить, – надменно прокомментировал маг и в резком тоне продолжил. – Покинуть академию до объявления результатов поступления теперь вы можете только в двух случаях: если результаты вступительных испытаний сразу покажут очень низкий балл или же самостоятельно идите вон туда.