— Сомневаюсь. Во-первых, через минуту здание будет оцеплено бригадами спецназа и ОМОНа; во-вторых, твой миролюбивый портрет висит на каждом столбе нашего любимого города, что вряд ли даст тебе возможность укрыться в толпе; в-третьих, тебе, парень, совершенно некуда идти. Это тебе не Лиссабон. Вокруг Сибири сплошные радиационные зоны, в которых никто не сможет выжить.

— Ничего. У меня другие планы.

— Правда? Тебе помогут заказчики? Они тебя уберут при первой же возможности. Не будь глупцом.

За окном послышались первые сирены полицейских машин.

— Видишь, никуда ты теперь не денешься.

Макс с силой нажал на затылок генерала.

— Я теряю время, — бросил он, и хотел уже нажать на курок, но тот его одёрнул.

— Постой, не торопись, — вскрикнул Эйсмонт. — Позволь мне перекупить тебя. Я могу предложить такое, отчего ты не сможешь отказаться. С этим ты сможешь беспрепятственно покинуть здание через главные ворота, а потом отправиться в любое место, куда пожелаешь. И никто тебя не остановит.

— Не пудри мне мозги, генерал, — сердито сказал Макс, нервно оглядываясь на приближающийся звук сирен.

— Нет. Всё правда. Это бомба, — второпях проговорил генерал, ожидая, когда парень нажмёт на спуск, но выстрела не последовало.

— Какая ещё бомба?

— Настоящая компактная термоядерная бомба с тротиловым эквивалентом в сто двадцать килотонн. Для сравнения, на Хиросиму была сброшена бомба с эквивалентом тринадцать с половиной килотонн. Представляешь, какая мощь? Они не посмеют в тебя стрелять, потому что тогда всё вокруг умрёт. Ты превратишься в хозяина положения. Это лучший вариант, которым ты можешь воспользоваться, но для этого надо пойти со мной на сделку. Решай.

Макс думал не долго. Действительно, имея при себе такую штуку, можно запросто диктовать свои условия. Другое дело генерал, который скажет что угодно, только бы остаться в живых.

— Сначала покажи её, — холодно сказал он.

Тут генерал осторожно поднялся с кресла и обернулся, посмотрев на своего захватчика в упор.

— Боже, да ты совсем ещё дитя, — удивлённо произнёс он. — Как они могли заставить тебя пойти на такое?

— Много лишних слов, — сказал Макс, взмахивая пистолетом.

Генерал согласно закивал, выбираясь из-за стола и подходя к огромному металлическому шкафу. Открыв дверцу, он достал широкий кейс с кодовым замком. Водрузив кейс на стол, он нажал нужную комбинацию цифр и открыл его. То, что увидел Макс, было трудно описать, но это действительно напоминало что-то вроде бомбы, по крайней мере, именно так описывали её в фантастических боевиках. Парень застыл.

— Нравится? — надменно спросил генерал. — Это может быть страховкой твоей безопасности и беспрепятственного передвижения по всей территории Сибири. Однако активировать её можно лишь зная определённую комбинацию цифр. Ну что, сгодится за плату моей жизни?

Парень медлил, кидая растерянный взгляд то на генерала, то на бомбу. Бежать самостоятельно уже не имело смысла. Здание было окружено, и если он надумает немного задержаться, то снайпер снимет его без колебаний. Но пока спецназ ещё не занял нужные позиции, следовало поторопиться.

— Скажи, генерал, вот ты удивился, увидев во мне дитя. А сколько настоящих младенцев было приговорено по твоему приказу в Лиссабоне? Хочешь, скажу? Тысячи. Тысячи маленьких детей гибло под градом пуль твоих солдат. А знаешь, что было потом с их телами? Нет, никто их не хоронил. Их разделывали на мясо- прямо на полевой армейской кухне, после чего скармливали пленным, чтобы сэкономить на продуктах. Что же ты за зверь такой, что дал добро на такое убожество?

Эйсмонт постепенно менялся в лице, слушая страшную речь Макса. Он не знал как ответить. Опустив руки, он сел на край стола, понимая, что сделка не состоялась.

— Знаешь, а ведь это банальные законы военного времени, — сипло ответил он. — Мне стоило огромного труда сохранить жизнедеятельность края, не дать гнетущим постъядерным проблемам вырваться наружу. Думаешь, этого можно достигнуть, не прибегая к крайним мерам, не прибегая к диктатуре? Чушь! Ты видел, как изменился мир после демократического режима. Это привело к самой короткой и самой трагичной войне в истории планеты. Только силой можно заставить человека жить по правилам, не разрушая самого себя.

— За счёт других жизней.

— Но ты же видел, какой порядок царит в городе, — не унимался генерал. — После великой катастрофы каждый стал бороться за свою жизнь как мог. И не было законов, способных остановить отчаявшегося человека, потому что первобытный инстинкт преобладал над остальными чувствами. Здесь же, возможно, единственное место на земле, где сохранился цивилизованный строй, движимый улучшением своего социального положения. Люди не пали вниз. Напротив, они стараются подняться выше. И не тебе судить меня, щенок! Спроси у них.

— Когда-нибудь они будут мне благодарны, — сказал Макс.

— И не надейся! Я их гуру, их спаситель. А кто ты?

За окном послышался гул вертолёта.

— Я Максим Андреевич Трубач, сын фермера и животновода из Белоруссии, студент Технологического института, чья жизнь разрушилась из-за таких собак как ты! Я здесь, чтобы совершить кровную месть, чтобы убить тирана, провозгласившего себя верховным правителем Сибири и всего, что ещё осталось после великой катастрофы. Я здесь, чтобы свершить правосудие!

Генерал в ужасе отскочил в сторону, закрываясь руками от направленного ствола пистолета.

— Нет, ты не выберешься без комбинации бомбы! — в отчаянии закричал он.

— Она мне не нужна, — спокойно ответил Макс, нажимая на спусковой крючок.

Выстрел был несколько приглушённый из-за сильного гула вертолёта, который появился в разбитом окне. Он навис на уровне десятого этажа прямо у стёкол покоев генерала Эйсмонта, направив луч прожектора в его кабинет.

— Вижу чьё-то тело, — говорил пилот по рации. — Кажется, это генерал.

— Это точно генерал, или кажется? — потребовал командный голос с другого канала.

— Это он. Лежит без движения.

Макс сидел у стены прямо под разбитым окном, откуда только что влез. Он прижимал к груди пистолет, не решаясь высунуться, дабы не попасть под перекрёстный огонь с вертолёта. К чёрту бомбу, — думал он. — Это оружие не должно больше быть использовано. Но как быть теперь? Можно, конечно, приставить к виску пистолет и выстрелить, но смелости на это не хватало. План созрел мгновенно. Он осторожно протянул руку вперёд и стащил со стола кейс. Вместе с ним на пол посыпались листы бумаги и пенал с ручками. Вот и решение! Рискованно, но попытка- не пытка.

Пилот заметил, как его рука на секунду показалась на уровне стола.

— Вижу движение, — моментально отрапортовал он. — Повторяю, в комнате кто-то есть.

— Приказываю открыть огонь на поражение! — разразился всё тот же командный голос по рации. — Повторяю, огонь на поражение.

— Но там генерал, — в нерешительности возразил пилот.

— Сынок, генерал мёртв, а с ним его убийца. Не заставляй меня приказывать тебе в третий раз.

— Есть, огонь на поражение, — сказал пилот и взвёл прицел пулемёта на комнату.

В следующую секунду со страшным грохотом заработал ствол крупнокалиберного пулемёта, выпуская огненную мощь в окна и стены покоев генерала. Вся мебель моментально превращалась в щепки, разбрасывая их в разные стороны. Макс приник к полу, старательно выводя буквы чёрным маркером на большом ватмане. На голову сыпалась пыль и осколки от антикварного стола, но он старательно писал, не обращая внимания на то, что его обстреливали с вертолёта.

Выпустив длинную очередь, пулемёт застыл.

— Докладывайте, пилот, что у вас, — не умолкала рация.

Внезапно из окна появились дрожащие руки Макса, сжимавшие в поцарапанных ладонях испачканный ватман, на котором было написано «У меня ядерная бомба».

— Полковник, — взволнованно позвал пилот. — Полковник, у него записка.

— Что ещё за записка? — трещала рация.

— Он говорит, что у него ядерная бомба.