Капитан ушёл, оставив его наедине со своими мыслями. К такому повороту событий парень не был готов. Требовалось время, чтобы всё это как следует переварить, но времени не хватало. Пришёл какой-то строгий мужлан в гражданской одежде и вручил ему толстую стопку бумаг, в которой излагался план дальнейших действий. Поработав над бумагами несколько часов, Макс почувствовал недомогание. Мужчина принёс еды: жареную курицу с рисом, которую парень проглотил почти сразу. Сделав не большую паузу для отдыха, Макс попытался с ним заговорить, но мужлан чётко дал понять, что говорить они могут только на тему, проработанную в бумагах.

Вернувшись обратно в камеру, парень лёг спать, хотя на улице появлялись первые блики утреннего солнца. На вопросы сокамерников о том где был молча отмахнулся, мол, устал, дайте поспать, а наутро, как и учил его капитан, придумал историю, как злые солдаты всю ночь вымогали у него какую-то секретную информацию, про которую тот даже не слышал. Врать было легко. Пленные кушали всё, что он им преподносил. Ну, приняли его за миротворческого агента, всякое бывает. Их, кстати, тоже таскали на допросы, только настоящие.

Ему было страшно. Нет, не за себя. Больше за брата и Марию, которых держали в заложниках как гарантию успеха операции. Но, слава богу, они живы, а это для него самое главное. Только какое будущее теперь стоит ждать от всей этой заварухи, развернувшейся вокруг его персоны? Неужели капитан и впрямь отпустит их на Мадагаскар? Вряд ли. В таких ситуациях исполнителя обычно убивают. Да и зачем Бородину возиться с ними, если можно просто замести следы, отправив парочку киллеров? Надо что-то придумать. Пускать всё на самотёк было бы весьма не разумно. Но что он мог? Эта дилемма не давала ему покоя всё то время, что у него было, пока шла подготовка к покушению, но дни шли, а решение не приходило. Измученный изнурительным ожиданием рокового дня, когда его отправят в Сибирь, он и не заметил, как, наконец, пробил его час.

После пяти дней с момента встречи с капитаном Бородиным в камеру вошёл вооружённый до зубов конвой. Всё было понятно без слов. Время пришло.

12. Приговорённые на смерть

Часы пробили двенадцать, когда в кабинет к капитану ворвался взъерошенный генерал Эйсмонт. Бородин молча наблюдал за действиями своего командира, не решаясь первым начать диалог. Тот с силой захлопнул дверь и прошёл к столу, облокотившись как зверь, намеревавшийся наброситься на свою жертву.

— Где Игорь? — скрипя зубами, прошипел он. — Куда ты дел моего помощника, грязный оборванец?!

Капитан слегка оторопел. Он, конечно, предполагал нечто подобное, но не спустя столько дней. К прибытию генерала тот не был готов, полагая, что всё обойдётся.

— Спокойно, генерал, спокойно. Если вы присядете, то мы сможем поговорить как офицер с офицером, но пока вы не в себе, я отказываюсь вас элементарно понимать, — прикинувшись чудаком, скоропостижно заговорил Бородин. — Так что вы там спрашивали?

Эйсмонт вновь закипел. Он с размаха смёл со стола кипы бумаг и ударил по столу.

— Не прикидывайся идиотом, капитан. Я знаю, что Игорь заходил в твою резиденцию пять дней тому назад, а из неё уже не вышел. Вот я тебя и спрашиваю, безмозглый идиот, где, чёрт возьми, мой помощник?! Не смей отпираться, иначе я раздавлю тебя как насекомое, чёртова тварь!

Капитан возмущённо встал.

— Соблюдайте субординацию, генерал, — в тон Эйсмонту ответил он. — Если вы не заметили, это не Омск, а западная часть Сибири. К слову, если бы ваш помощник и впрямь решился навестить меня в моей резиденции, ему пришлось бы проделать не малый путь сквозь таёжные дебри, а это почти двести километров. Не забывайте, между нашими городами по-прежнему орудуют банды беглых изгоев, и я не удивлюсь, если этот ваш Игорь попал в засаду.

— Единственная реальная засада, подстерегавшая его, находилась в этом кабинете, — не унимался генерал.

— Позволю заметить, что ровно пять дней тому назад я с рабочей миссией отправился в Лиссабон, поэтому никак не мог видеть этого человека. Хотите проверить моё расписание, валяйте, но предупреждаю, это пустая трата времени.

Злобно скрипя зубами, генерал всё же сел. За ним опустился капитан.

— Такие люди просто не исчезают, — изображая задумчивость, произнёс Бородин. — Я подниму на его поиски несколько патрульных групп. Кстати, с ним была охрана?

— Нет. Он предпочитал обходиться самостоятельно, — недоверчиво сказал генерал.

— Странно. О его приезде я слышу впервые. И чего его только понесло сюда?

Генерал достал трясущимися руками платок и стал нервно вытирать лицо. Бородин молча наблюдал.

— Значит так, капитан, я проделал этот путь не для того, чтобы поиграть с тобой в кошки-мышки. Мне нужен мой человек, живой, естественно. Срок тебе сутки. Не найдёшь, отправишься на зону лес валить. Время пошло. Главное, помни, моя сила не в идеи, а в умении ей распорядиться.

После ухода генерала Эйсмонта на душе остался неприятный осадок. Стало понятно, как важен для него этот человек, служивший мозговым центром в системе глобальной перестройки. Без него всё может пойти не так, как планировалось ранее. Но мёртвые не воскресают. Что ж, машина запущена. Нет времени хуже, чем время перемен, несущее тягучую неизвестность.

Капитан взглянул на часы. Скоро прибудет рейс с заключёнными из Лиссабона, а вместе с ним его спасение.

--

Дождь лил как из ведра, когда на землю приземлился пассажирский Аэробус в сопровождении двух истребителей. В аэропорту встречала вооружённая охрана. Закованные в кандалы пленники тихим ропотом спускались по трапу, а на земле их быстро распределяли по бронированным автобусам и увозили в разных направлениях. Только Макса и ещё нескольких миротворцев посадили в отдельный кортеж. Как особо опасным террористам, так они значились в документах, им суждено было предстать перед публичным судом, откуда их повезут прямиком на главную площадь для показательного принесения приговора. Зрелище не для робкого зрителя, но Максу там быть не доведётся, это он знал точно.

Внутри катафалка было душно. Пятеро заключённых сидели на жёстких сиденьях, закованные в металлические оковы. Охрана была снаружи за пуленепробиваемым стеклом. Хоть водитель и гнал во всю, но время тянулось мучительно долго, предлагая смертникам пищу для размышлений, всё ещё надеящихся на благоразумный исход судебного заседания. Только один из них знал наверняка как всё пойдёт дальше, повторяя про себя выученный на зубок сценарий дальнейших событий. Маркус пытался с ним поговорить, но занятый своими мыслями Макс, лишь огрызнулся ему в ответ. Отчуждённый, он так и не придумал, как выбраться живым из рекрутов капитана. Всё упиралось в младшего брата и Марию, втянутых в череду последних событий. Сбежать представлялось вполне возможным, только что будет с ними, когда он решит покинуть игру? Не настигнет ли их месть капитана?

Мысли вновь спутались. Макс встряхнулся.

Сделав крутой вираж, машина резко остановилась. Сквозь стены послышался лай собак, разрывавшихся от приезда вооружённого кортежа. Кровь стыла в жилах от звука неумолкающих псов. Затем скрип металла, и в кузов ворвалась пелена дневного света, сопровождаемая звуками снаружи. Дождь так и не перестал. Появившийся охранник открыл прозрачную пуленепробиваемую дверь, при этом что-то прокричав, после чего все начали подвигаться к выходу. Макс вышел последним, жмурясь от падающих на лицо капель. Немецкие овчарки во всю бросались на него, и если бы не солдаты, с трудом сдерживающие их за поводки, то разорвали бы на части его и всех тех, с кем он сюда прибыл.

— Пошли! — прямо в ухо крикнул конвоир, с силой толкая тормозившего пленника.

Макс чуть не упал. Сердце его мгновенно наполнилось дикой ненавистью к этим не человеческим существам, возомнивших о себе не весть что, не ставящих их в сравнение с собой, привилегированным обществом нового российского государства, установившего не писанные законы военного времени. Он бы не думая мог дать им отпор, если бы только захотел, но обстоятельства вынуждали сдерживаться, превозмогая неистовую боль к тиранам в военной форме. Верните мне брата! Верните Марию! — кричал в душе Макс, а ноги шли вперёд за колонной пленных миротворцев, молча переживавших такие же мучения как он. И все терпели. И он терпел.