– Ой, помолчи… – поморщилась Иошико, – она-то здесь ни при чем.

– Еще как при чем! – возмутилась Горячие Губки. – Он же с ней и ходит. И вообще… – она только набрала воздуха в рот, чтобы высказать все, что думает, но в этот момент Иошико пнула ее под столом.

– Ой, – сказала Горячие Губки и насупилась. Замолчала.

Наступила немного неловкая тишина. Я старался не глядеть на Иошико в упор, на ее рубашке были оторваны три пуговицы прямо на груди, а две верхние гяру никогда и не застегивала, так что при любом ее движении было видно намного больше Иошико, чем она планировала показывать. Интересно, подумал я, а вот этот фирменный загар гяру – она просто загорелая или в солярий ходит? И если просто загорелая, то под ее спортивным бюстгальтером есть белые полоски незагоревшей кожи, а если в солярий, то она вся как шоколадка. Шоколадка Иошико, да.

– Эй! Ты о чем это задумался? – подозрительно уставилась на меня Иошико. Вот же, видимо, опять у меня вид пускающего слюни имбецила. И масляные глазки, да.

– Я? Задумался? Ты за кого-то другого меня принимаешь, – говорю, – я и думать – это понятия несовместимые, как показал тест по истории.

– Да, ты там зажег, – согласилась Иошико. – Надо же так не знать историю своей страны. Вроде умный.

– Это неправда. Был бы умным… эх, да что говорить. – И правда, знал бы прикуп, жил бы в Сочи. В кафе ввалились два парня и одна девушка, вели себя шумно, размахивали руками и разговаривали на повышенных тонах. Парни были одеты в кожаные куртки и держали в руках мотоциклетные шлемы, девушка была в футболке и джинсах, у нее были на редкость разноцветные волосы всех цветов радуги.

– О! Синдзи-кун, и ты тут! – помахала она рукой. – Привет!

– И вам привет, Камико-тян! – Мне пришлось привстать и махнуть рукой. Камико улыбнулась, и они заняли угловой столик, продолжая что-то бурно обсуждать и время от времени выдавая взрывы смеха.

– Это еще кто? – удивилась Горячие Губки, смерив Камико и ее компанию взглядом. – Я ее не знаю, она точно не из нашей школы.

– Это Камико-тян, мы с ней знакомые, – ответил я. – Она брату в салоне пачинко иногда помогает. Хорошая вроде девушка.

– У тебя, Син, все девушки хорошие, – проворчала Иошико. – Вот ты чего к Юки стал клинья подбивать? Не видишь, у нее парень бешеный. – Она потрогала уголок губ и скривилась. – Вот козлы.

– Да не подбивал я ни к кому клинья.

– Ага, а чего в Литературный поперся? Их на всю школу три человека, и ты вот сейчас. – Иошико откинула голову назад и вынула из ноздрей скрученные кусочки салфеток, уже пропитанные кровью. Шмыгнула носом, достала зеркальце и стала внимательно разглядывать себя в нем. Чертыхнулась вполголоса, встала, буркнула «на минуточку» и скрылась за дверью женского туалета. Я остался наедине с Чи-тян.

– Ты знаешь, что это она за тебя вписалась? – спросила Чи-тян через некоторое время.

– Что? Почему?

– Она говорила, что тебе драться в школе нельзя, а тут этот… Мацуда с дружками у ворот школы стоял, про тебя спрашивал. Поджидал… – Чи-тян метнула в меня возмущенный взгляд, и я оторопел. Вот оно как. Значит, Принц Чарминг и его гиены искали именно меня, а наша Иошико решила за меня вписаться. Я перевел взгляд на Чи-тян. Горячие Губки сидела, стискивая кулачки и ерзая на стульчике, всем своим видом выражая негодование. За угловым столиком хохотали, вспоминая какого-то Ежи и как этот Ежи «перекопался в прошлом году на фестивале». За стойкой мерно гудел холодильник. Едва-едва работал приемник, играла какая-то легкая попсовая музыка, звонкий девичий голос напевал «доки-доки фууува». Хлопнула дверь, и появилась Иошико, она слегка прихрамывала.

– Вот же, – сказала она. – Эй вы там! У вас туалетная бумага кончилась! – крикнула она в сторону бара, и девушка за барной стойкой изобразила на лице крайнюю озабоченность, но с места не стронулась.

– Иошико, – сказал я, встретившись с ней глазами, – можно тебя в сторонку на минуточку?

– Что? А, да… – она хотела уже встать, но Горячие Губки вскочила и поклонилась.

– Иошико-тайчо, Синдзи-кун, мне уже пора, дома заждались, у нас сегодня семейный ужин, – и она торопливо удалилась.

– Семейный ужин, – удивилась Иошико, – вот ничего же не сказала. Странно.

– Иошико, – пока ее внимание было обращено на Чи-тян, я уже успел провести по лезвию и на кончике подушечки большого пальца левой руки набухла капелька крови. Она обернулась, и я взял ее руку в свою. Капля крови мгновенно впиталась, щеки Иошико порозовели, и она даже выпрямилась, словно бы ветка сакуры, избавившись от тяжкого груза мокрого снега. Да, и я могу в метафоры.

– Что?! – Иошико стремительно отдернула свою руку. – Что это?! Ты! Чего это? У меня парень, между прочим, есть!

– Да? Ох, а я и не знал, – удрученно покачать головой, изобразить крайнее огорчение и даже горе. Как дальше жить в этом суровом мире, где такие прекрасные девушки всегда с парнями. Что ж, она излечена, одна часть моей ответственности с меня снята.

– В любом случае, я приношу извинения за то, что стал причиной твоих неприятностей.

– Пф-ф, – фыркнула она, сложив руки на груди, – отмудохать какого-нибудь придурка только в радость для Иошико-самы! Я бы им всем там пораздавала люлей, если бы твоя фифа не вмешалась. Кстати, а здорово она ему по яйцам врезала! Я аж хруст услышала! – она хохотнула, и ей вторил взрыв хохота за соседним столиком. Она поморщилась.

– Эх, хорошо стало! – расправила плечи Иошико. – Мир прямо-таки заиграл другими красками. Все-таки они тут что-то в чай добавляют. И ты… – она перевела взгляд на меня, – тоже ничего. Пытался вписаться, я видела. Тебе повезло, что Снежная сама разобралась, от этого Мацуды одни неприятности. Мне-то ладно, я председатель клуба и вообще на хорошем счету, а у тебя всякое может быть. Говорят, его брат – какой-то бандит. И на короткой ноге с нашим директором. И родители у него богатые. Знаешь же как, – вздохнула она. Да, я знал. Бросающейся в глаза сепарации на почве материального состояния семьи в школе не было, да только стояла она на границе районов – границе города и пригорода. Окраины города – это и есть все наши трущобы с одно- и двухэтажными многоквартирными халупами, вроде нашей с Нанасэ, пусть и чистенькое, но все же гетто. С другой стороны – пригород. Уже частные дома, огороженные высокими заборами с подземными гаражами и спутниковыми тарелками на крышах. А вот территориально ходим в одну школу, мы – дети трущоб и они – мажоры из пригорода. Школа делает все возможное, чтобы эта разница была не так заметна – и школьную форму ввели максимально неприметную и, на мой взгляд, чрезвычайно неприглядную. Чтобы не было так, что одни в модных шмотках, а другие в обносках. Нет уж, у нас все в уродской форме. И если на девушках это еще смотрелось… нормально, да. Девушки вообще не сильно стремились следовать этой форме, и юбки надлежащей длины в школьных коридорах появлялись только в момент прохода школьного комитета. А вот парни… коричневые брюки и белая рубаха.

– Так что ты не парься, я не за тебя сегодня вписалась, у меня с этим Мацудой давние счеты, еще когда он меня полапать пытался и предлагал деньги, чтобы с ним переспала. Пф-ф! – возмущенно фыркнула она. – Всех денег мира не хватит. Тоже мне, Принц Чарминг! И глазки такие… масляные.

– Да? – я сделал вид, что заинтересовался узорами на потолке. Красиво. Импрессионизм.

– У тебя такие тоже бывают, кстати, – заметила Иошико, – частенько. А у меня парень есть.

– Угу. Слышал я. – Кстати, а кто такой и почему я его не знаю?

– Да не парься. Ты его не знаешь, – подтвердила мои умозаключения Иошико, – а это тебе Чи-тян все разболтала, да?

– Э… как бы… – сдавать Горячие Губки-тян мне не хотелось, но Иошико задала вопрос внезапно, и я не успел совладать с первой реакцией.

– Понятно… – протянула Иошико, – будем, значит, опять напоминать значение слов «секрет» и «тайна».

– Да она не хотела. То есть хотела как лучше, – попытался выкрутиться я.