Но его уже трясло. Сильно трясло. Наблюдая за тем, как его большое, сильное, мускулистое тело слабело прямо у нее на глазах, Бри снова поддалась панике. Сердце сжалось, горло сдавило.

Бри проглотила ком холодного ужаса размером с бейсбольный мяч. И приняла одно из самых трудных в своей жизни решений: она должна довести до конца свое дело и доверить сотрудникам неотложки выполнить свою работу. Положив руку на грудь Мэтта, Бри привстала на мыски и поцеловала его в губы:

– Мне нужно идти. Пожалуйста, слушайся врачей. Мне надо, чтобы ты поправился. Я люблю тебя.

Мэтт ответил ей поцелуем:

– Я тоже тебя очень люблю. И уверен – ты его схватишь. Только не рискуй своей жизнью напрасно. Пожалуйста, пообещай, что не будешь подергать себя ненужному риску. Мне тоже необходимо знать, что ты в порядке.

– Договорились, – оторвав руку от груди друга, Бри обратилась к Хуаресу: – Поезжай с ним в отделение неотложной помощи. Немедленно.

– Слушаюсь, мэм, – Хуарес открыл заднюю дверцу машины.

И как только Мэтт сел салон, запрыгнул за руль и, включив сирену и проблесковые маяки, помчал с места в карьер.

Бри повернулась к Адаму.

Брат отмахнулся:

– Я дождусь скорую с Фарой. Занимайся своим делом. Задержи этого мерзавца.

Бри посмотрела на помощника:

– Пойдешь со мной.

– Да, мэм, – открыв багажник, Тодд достал свою винтовку, схватил шапку и перчатки и отчеканил: – Я готов.

Старательно подавляя беспокойство за Мэтта, Бри подвела Тодда к окну студии. Пока тот освещал фонариком бурьян из травы, переплетенной с сорняками, Бри связалась с диспетчером и запросила помощь от других подразделений. А затем принялась вместе с Тоддом изучать траву под окном. Под лучом фонарика блеснуло пятно крови. Поводив фонариком по сторонам, Бри нашла второе пятно. А за ним третье. Бри пошла по кровавому следу. Обогнув дом, он привел ее к джипу.

Перед машиной Бри обнаружила сразу четыре капли крови в одном месте. Она представила Риса – застывшего в замешательстве, пытавшегося смириться с тем, что машиной не воспользоваться, и решавшего, куда бежать.

– Насколько серьезно он может быть ранен? – спросил Тодд.

– Думаю, я его подстрелила, но куда именно попала пуля, не знаю. Его рана кровоточит, но не сильно, – либо Бри только задела Риса, либо у него открылось внутреннее кровотечение. – Блейк был в шапке, куртке и ботинках. Скорая смерть от переохлаждения ему не грозит.

Скользнув фонариком по земле, Тодд резко остановился:

– Здесь несколько следов. Судя по тому, что отпечатки ровные при одинаковой длине шага, Блейк передвигается без проблем.

Бри прошла вдоль следов:

– Адреналин наверняка привел его организм в предельную концентрацию. В таком состоянии он может некоторое время нормально идти и даже бежать.

Вновь усилившийся ветер пронесся по открытой территории, пригибая к земле высокие стебли луговых трав. Тодд начал водить фонариком по земле.

Бри последовала его примеру.

– Вот еще капли крови. Похоже, Блейк направился туда, – Тодд махнул рукой за луг, в стороне от главной дороги.

Бри смогла там разглядеть лишь поля, заволоченные теменью. Без фонариков им было не обойтись, хотя даже маленькие огоньки превращали их в удобные мишени. Бри снова связалась с диспетчерской:

– Преследуем Блейка пешком. Движемся в восточном направлении. Беглец ранен и вооружен, – в надежде на то, что полицейские штата или других местных отделений смогут отрезать Рису пути отхода, шериф описала его одежду.

Они с Тоддом пошли быстрым шагом, останавливаясь через каждые десять минут, чтобы изучить почву. И оба поочередно обнаруживали то отпечаток ноги, то пятно крови. Холодный воздух обжигал щеки Бри, но мышцы оставались разогретыми, пока они пересекали неровное, изрытое колеями поле. Споткнувшись о кочку засохшей травы, Бри осела на колено и тут же услышала хруст в коленной чашечке, ударившейся о камень. Потом им пришлось перебраться через канаву, вода на дне которой уже затянулась тонкой корочкой льда.

По прикидкам Бри, они прошли примерно с милю, когда Тодд остановился и указал на мерзлую почву. Пять отпечатков ног вели к небольшой роще, расположенной от них примерно в пятидесяти ярдах.

– Следы уже неровные и расположены ближе друг к другу, – заметил ее помощник. – Судя по всему, Блейк передвигается уже с трудом.

– Адреналин иссяк, – Бри увидела лужицу крови. – И кровотечение усилилось.

Тодд, пригнувшись, прошел чуть вперед:

– Похоже, здесь он оступился и упал на колено. Крови, действительно, больше, – Тодд выпрямился и кивнул на деревья в отдалении. – Блейк направился туда.

Бри проследила взглядом предположительную траекторию его передвижения:

– Не знаю, сколько у него осталось пуль, но я бы на его месте спряталась именно там и устроила преследователям засаду.

Рассредоточившись на расстояние примерно в десять футов, чтобы противнику пришлось атаковать сразу две цели, шериф с помощником устремились к лесу.

Тьма надо мной сгущается все сильней, пока я ковыляю к маленькой роще. Нога цепляется за корень, и я падаю на колени. Я уже так настрадался от боли, что едва ощущаю их удар о твердую почву. Продрогший под порывами леденящего ветра, с кружащейся головой, я заползаю за поваленное дерево и, прижавшись спиной к его гниющей коре, стараюсь перевести дух.

Здесь они меня не заметят.

Мне до сих пор не верится, что она выстрелила в меня дважды. И оба раза попала.

У меня горит вся левая сторона тела – из-за двух пулевых ранений. Я не могу разглядеть их под курткой, но боюсь ее снять в такой холод. Рана в предплечье кровоточит меньше, но от руки все равно пользы нет: пальцы отказываются шевелиться. Однако гораздо больше меня беспокоит рана в боку. Кровь из нее сочится, не прекращая: она уже пропитала и рубашку, и свитер, и даже куртку. Я буквально ощущаю, как она струится по боку. Мне надо отыскать какое-нибудь укромное место, чтобы ее забинтовать, пока я не умер от кровопотери. Но в этой чертовой сельской глуши негде ни промыть, ни перевязать рану. Хотя и бинта у меня нет с собой. Я перерыл все содержимое карманов, но так и не нашел, чем его заменить.

Сердце колотится очень быстро, но, похоже, толку от этого мало. Такое впечатление, будто во мне не осталось достаточно крови, чтобы поддержать тело в тонусе и заставить ноги идти. Мне даже не верится, что я так быстро потерял столько крови. Неужели мне не спастись? И своим бегством я только сильнее себе навредил? Легкие болят, изголодавшись по кислороду. Очертания деревьев в темноте кажутся размытыми. Воздух противно клокочет в груди при каждом вдохе и выдохе, которые даются мне все трудней. А еще этот холод. Жуткий холод! У меня такое ощущение, будто я вдыхаю острые иглы.

Чем дальше я убегаю, тем сильнее истекаю кровью. Но мне надо продолжать движение. Если я останусь у этого дерева, я здесь же и умру.

Я заставляю себя встать. Темнота вокруг кружится. Покачиваясь, я протягиваю руку к стволу дерева, чтобы опереться на него и подождать, когда пройдет головокружение. Неподалеку поблескивает свет. На мгновение надежда притупляет мою боль. Я, пошатываясь, бреду на свет. Боль снова разливается по руке и левому боку. Каждый шаг причиняет мне невыносимое страдание, до искр из глаз.

Эта гадина шериф все разрушила. Мне не хватило четверти часа. Каких-то пятнадцати минут! Я расправился бы с Чудиком и Фарой и благополучно уехал с места казни. А теперь я намерен убить эту суку, даже если это будет последнее, что я смогу сделать. Я убью ее, чего бы мне это ни стоило.

К горлу подступает тошнота. Я наклоняюсь, открываю рот, и из него в грязь изливается все содержимое желудка. Вытерев рукавом здоровой руки губы, я пытаюсь прислушаться – не звучат ли шаги за спиной? Но услышать мне удается лишь собственные хрипы при дыхании. Да только я и так знаю: она бросилась за мной в погоню. Эта сука не из тех, кто сдается.