— А третий? — неуверенно спросила женщина, она не верила своим ушам, ведь такого не бывает, чтобы кто-то расстался с такой огромной суммой просто так, ничего не прося взамен.

— Третий? — снова посмотрела на нее Майа. — Третий, вы вместе со всей своей семьей отправляетесь в один из наших интернатов, работать воспитательницей для самых маленьких. Вы ведь по-настоящему любите детишек и даже сиротам сумеете дать семейные счастье и понимание. Заработной платой, поверьте, не обидим. Жилье, еда, одежда и медицинское обслуживание бесплатны. Нам очень не хватает воспитателей! Тем более теперь, когда приходится собирать беспризорников с целой планеты.

— Воспитательницей⁈ — радостно вскинулась Бофа, всегда мечтавшая о такой работе, но без образования не имеющая возможности ее получить. — Вы правду говорите⁈

— Конечно, — улыбнулась соцработница. — Ну так как, согласны?

— Да, согласна! — выдохнула кхмерка. — Только… А муж?..

— А он у вас кто по профессии?

— Строитель. И кладовщик.

— Давайте с ним свяжемся, для него в интернате тоже найдется работа, — предложила имперка.

— У меня нет телефона, мы все продали, телефоны тоже… — понурилась Бофа.

— Ничего страшного, — заверила Майа. — Как его зовут? Какой у вас адрес?

— Юн Хан, — ответила женщина и назвала адрес.

— Найдите этого человека через дроидов, — повернувшись влево, велела неизвестно кому соцработница. — И дайте связь.

Не прошло и пяти минут, как на стене засветился голографический экран, на котором появилось удивленное лицо мужа Бофы. Увидев жену, он явно удивился еще больше, что выразилось в подергивании губ.

— Здравствуйте, уважаемый Юн Хан! — наклонила голову Майа. — Я имперская социальная работница. Ваша жена обратилась к нам по поводу детей. Мы предложили ей такие вот варианты.

И озвучила их. Кхмер задумался, нахмурив лоб, все это казалось какой-то невозможной сказкой. Им готовы просто так подарить сорок тысяч рублей⁈ Невозможно! К тому же, не хотелось быть кому-то обязанным. А вот работа — это очень даже здорово.

— Хорошо, жена станет воспитательницей, а мне кем быть? — наконец поинтересовался он.

— Вы ведь работали кладовщиком? — вопросом на вопрос ответила соцработница.

— Да, работал, — подтвердил Хан.

— Это примерно такая же должность. Вы станете заведующим хозяйством интерната. Будете выдавать нужное по требованиям воспитателей и директора, если оно есть на складе. А если нет, то заказывать в распределителе. Ну и следить за тем, чтобы все работало, как следует. В помощь вам будут выделены дроиды, способные выполнять любые работы, так что с этим проблем не возникнет. Кстати, а почему вы сразу, как потеряли работу, к нам не обратились? У нас работы всегда хватает!

— Да слухи о вас уж больно страшные ходят… — покраснел кхмер. — Просто побоялся… Кто бы мог подумать, что вы к людям так хорошо относитесь?.. Кстати, а можно спросить?..

— Спрашивайте.

— Сутенеры, которые до вас скупали детей, куда-то все разом подевались. Исчезли, словно их никогда и не было. И борделей подпольных не стало. Это вы сделали?

— Да, это мы, — с легкой улыбкой подтвердила Майа. — Твари, способные насиловать детей, права на жизнь не имеют. Таковы наши законы.

— Правильно! — выдохнул Хан, вспомнив, как бандиты вынудили соседей продать двух девочек еще до прилета имперцев. — Туда им и дорога!

Немного помолчав, он спросил:

— Значит, вы нас всей семьей берете?

— Да, — кивнула соцработница. — Мы очень много детей выкупили. И далеко не все их так любили, как любит ваша жена. Безразличным мы ничего не стали предлагать, просто заплатили и забрали малышей. Причем, в основном, это девочки. Опять будет у нас перекос с женским полом. Ну да ничего, мы к этому давно привыкли. На Ирине вон женщин вообще вдесятеро больше, чем мужчин, и ничего, живут, любят, растят детей. Да, там бывают семьи, в которых и по двенадцать жен, но ничего страшного.

— Двенадцать жен⁈ — чуть не вывалились из орбит глаза Хана. — Знаете, мне их мужей жаль, не представляю, каким половым гигантом надо быть, чтобы их всех удовлетворить.

— Справляются как-то, — весело хихикнула Майа. — У нас многое совсем не так, как на Земле. Ничего, привыкнете.

— А интернат не на Земле? — встревожилась Бофа.

— Нет, на Лейте, — отрицательно покачала головой соцработница. — На большом острове Ивария, там круглый год лето, и не особо жарко, где-то около тридцати градусов по Цельсию. На южном побережье курорт, а северное все отдано интернатам. Думаем еще на Владии организовать несколько десятков, там тоже климат чудесный.

— Но… — растерянно протянула женщина.

— Да какая разница, на какой планете? — строго посмотрел на нее муж. — Работа есть, зарплата будет, а остальное приложится. Мы согласны!

— Вот и хорошо, — снова улыбнулась Майа, пододвинув пачку купюр Бофе. — А это возьмите, как аванс. Соберитесь, завтра в шестнадцать часов за вами прилетит флаер, сядет прямо у вашего дома, предупредите соседей, чтобы не беспокоились.

— Спасибо… — сквозь слезы пролепетала женщина, неуверенно беря деньги. — Мы… Мы будем готовы! Да благословит вас Гаутама Будда!

С этими словами она встала, низко поклонилась, собрала детей и покинула кабинет. Соцработница проводила ее задумчивым взглядом. Надо же, никто и не думал, что объявление о покупке детей даст такой великолепный результат. Главное, что среди женщин, пошедших на это от безысходности, найдено больше десяти тысяч воспитательниц для интернатов, причем искренне любящих детей. А остальные, которые хотели просто избавиться от своих отпрысков, получили свои деньги, но были внесены в серый список. В итоге имперские интернаты пополнились почти двумя миллионами воспитанников. Правда, около девяноста процентов из них девочки, но это имперцев совершенно не волновало. Главное, что их вырастят настоящими, крылатыми душой, стремящимися к небу. А что женщин опять будет больше, так к этому давно привыкли и приспособились. Ничего страшного.

* * *

На кухне питерской квартиры собралась невеселая компания либеральных интеллигентов, всегда считавших себя солью нации. Однако новая власть считала их, наоборот, дерьмом, и ни во что не ставила. Причем лучших из лучших имперцы, будь они трижды прокляты, сослали на свою паскудную Саулу, а остальные после этого предпочли молчать в тряпочку. Да и не могли они больше выступать, им не оставили такой возможности, всех присутствующих еще в первый месяц оккупации включили в серый список, и они больше не могли опубликовать ни одной статьи, да даже ответить на комментарий права не имели. От них интернет ничего не принимал, с какого бы компьютера или телефона они ни пытались это сделать. Бумажные письма и разговоры на кухнях — вот и все, что им осталось.

— Ну и что нам теперь делать? — нервно спросила Алевтина Семеновна, в далекой молодости балерина и роковая женщина, а сейчас сухощавая старуха, все еще уверенная в собственной неотразимости.

— А что тут сделаешь? — язвительно поинтересовался Федор Ильич, экономист и тайный либертарианец. — У нас выбили из рук все рычаги воздействия на общество. Даже слухов не запустишь!

— Наши предки вполне обходились без интернета, но все равно смогли разрушить проклятый совок, — возмутилась женщина. — Именно посредством запускаемых слухов!

— Вам очень хочется на Саулу? — невинно поинтересовался третий собеседник, журналист Кирилл Шмаков, хотя на самом деле Шапиро. — Я вот туда как-то не спешу, посмотрел в интернете, что это такое. Наши дорогие коллеги там и сами такой ад друг другу устраивают, что у меня слов для описания не хватает.

— Вы лжете! — возмущенно взвизгнула Алевтина Семеновна. — Клевещете на достойных, уважаемых людей, пострадавших от тирании!

— Да кто вам мешает самой посмотреть трансляции с Саулы? — усмехнулся журналист. — Их сотни и сотни, причем из разных поселений, мужских и женских. Задайте в голосовом поиске, вам множество ссылок выдадут. Записи оттуда транслируются, а при открытии врат в Снегиревске и прямая трансляция идет. Достаточно часа просмотра, чтобы ни в коем случае не захотеть туда попасть.