Бригадир был опытен, держался в сторонке.

Во всякие времена, и в те, когда вроде бы "ни уму - ни сердцу", а стороной пройти нельзя: всякого способна закрутить, втянуть в себя чужая смута. Не любит человек бывалый такие свальные дела - где все "ни за что, ни про что", где без всяких причин жизни теряют. В такую, если влетаешь, то вышвырнет из нее не раньше, чем грех на душу возьмешь, пырнешь того, кто, в общем-то, ничего тебе не сделал и даже не знал его раньше. Но здесь частенько самый ловкий и крепкий глупейшим образом уходит от руки не равного себе. Обидно! Какой-то мальчишка, который в иное время подойди к тебе робеет, даже по делу спросить - тихий и вдумчивый - в сей момент, с залитыми страхом и кровью глазами, тычет свой нож не глядя, лишь бы впихнуть во что-нибудь, лишь бы успеть… и, смотришь, вогнал тебе под сосок или в бок - в печень, и уже выходит толчками черная кровь. Еще стоишь на своих ногах, не понимаешь, как такое могло случиться, испуга нет… А вот тот напуган, едва ли сердце не лопается, ноги ватные, мямлит что-то. Смотришь на него с досадой, понимаешь, что убил он тебя, и не веришь в эту нелепицу. Все кругом кажется таким мелким, ненужным, и заботы вовсе не заботы… Обидно погибать в чужой сваре. Обидно погибать и глаза в глаза. Перемелют потом тебе косточки, не так шагнул, не так сделал - не сподобился, разберут каждый финт. Со стороны видно все, и уже ясно, что оказался ты не столь хорош, как о тебе думали, огорчил ты всех - расстроил, что раньше не замечали в тебе слабинки, словно обманул, вроде как товар с гнильцой подсунул… Но всего обиднее погибать безвестно. Когда спросит кто-то, а в ответ пожмут плечами, ответят - сгинул, и тотчас на другое перейдут, про свои житейские мелочи. Хотя над каждым, в любой момент жизни может блеснуть тонкой рыбиной нож…

Пока бегали, искали Судника, принимали ставки, всем стало ясно - эти миром не разойдутся. Да и кому хочется быть вываленным в грязи знаменитой лужины шестой хрычевне - огромной, вонючей, даже, кажется, бездонной. Всякому отказнику, после заявочного вызова, прямиком туда.

Все должно быть максимально честно для тех, кто дерется и максимально интересно для тех, кто за этим наблюдает. Плохо, если быстро все закончится и скучно. Прозы жизни и так хватает, здесь должно быть не так, как в жизни - сошлись и… один тут же умер, еще не упав, а второй нет. Прозу надо оставлять для повседневности, здесь же, раз уж так удачно случилось, что двое публично решили сойтись, нужно, чтобы праздник получился во всем. Чтобы надолго этот Никола запомнилось. Для того и должность такая существует - "судник". Здесь неважно, чтобы по закону, а чтобы красиво рассудил: развел и свел. Чтобы даже умершему не так обидно - память осталась долгая, чтобы за кружечкой потом рассказывать - этот так шагнул, а тот этак, да - как!… Доброму человеку всякий указ, что пальцем в глаз - слезу вышибает, потому как карманы выворачивает. Но судник - должность правильная.

Бригадир по сторонам поглядывал даже больше, чем на бойцов. Примерялся - сколько у кого приятелей, и что намерены делать, если пойдет, по их понятиям, не так чисто.

Спорщики начали разоблачаться. Остальные считать шрамы, и на их основании, биться об заклад, вырисовывая в рассуждениях свою собственную теорию - хорошо это, что шрамов много или, напротив, - плохо.

Бригадиру тощий больше нравился. Не потому, что любил чистых лицом, а тот вдобавок лицом спокоен. У круглого лицо в крапинках ожогов. Глаз поддергивается, все еще навзводе, а такое для поединка нехорошо. Тут полагается остыть. Физиономия попорчена кислотным грибом. Понятно, что не грибной человек - одежа не та, но в партиях хаживал. Вряд ли следопытом, - подумал Бригадир, - скорее из рядовых сопровождал.

Круглый снял надкожницу.

– Под болотную жевалку попал! - сказал-выдохнул кто-то.

У Бригадир не так давно тоже один из Кось под болотную жевалку попал, но не выбрался. Значит, этот круглый очень живучий, и уже стал сомневаться на кого ставить.

Тощий скинул нательное, и опять все ахнули. Пятнистый, что болотная многоножница в период случки. Значит, прошел испытание ядом для доказательства своей правоты.

Обещалось интересное. Два редких штучных человека должны сойтись, а останется один. Обеднеет мир или легче ему станет?

Когда дело забывчиво, тело заплывчиво. Вертись, крутись, кувыркайся, иначе пропадешь не за грибную понюшку. По этим не скажешь, чтобы дело забывали. У круглого, сразу видно, в руках и ногах силы больше. Взрывной. Тощий мутноватый, но видно, что относится к себе с бережением. Сосредоточен.

Круглый, с порченым лицом и телом, размял полуприсядуху. По манере можно было определить - нахватался у боевых лягух. То прыгал, то перекатывался ртутным шариком, в неожиданные моменты выплевывая руки и ноги.

Тощий тоже не удивил. Качнул тело оттяжными бросками в стороны со стандартным перебрасыванием ножа. Поняли, вряд ли освоил больше, чем два-три приема - да и были они, сразу видно, как и у круглого - чужими, купленными за деньги. Но еще заметили, что правая рука плохо работает, словно бережет ее. Дальше стоял ровно, разминал кисть руки, мял локоть, ревниво поглядывая на сложенное оружие и одежду - не утащил бы кто. Значит, одиночка.

Бригадир поставил на него по этой причине (не любил тех, кто кучкуется), а еще и потому, что разглядел у него повыше бедра характерную метку. После "доброй пиявы" живым остаться? Не поддаться на тот морок, который она со слюной в кровь впрыскивает, разжижает, когда сосет? Силен характером. Не так прост, как кажется. Вполне может быть, что играет неуклюжесть.

Судник ввалился, уже пьяненький, с ходу определил, что места маловато, даже если сдвигать все столы, на красивое не хватит. Потому как "широкую распальцовку" нельзя и "высоких попрыгунчиков" нельзя - потолок мешает. А единственное, что годиться для решения спора: "короткая пристяжная" Но, опять же, разница роста и веса. Ну, не будешь же рисовать на большем меньший силуэт, да засчитывать только те тычки ножом, которые попадают внутрь линии? Потому "короткая пристяжная" должна быть темной - ее в этом сезоне еще ни разу не делали. Надо бы размочить.

Связали поединщиков с собой. Кисть к кисти, на короткие (в локоть) ремни, чтобы оказались напротив. Левую кисть к чужой правой, правую - к левой. Тщательно завязали глаза. В правые руки разом ножи вложили - скомандовали начинать.

Теперь должны были хитро крутиться - полосовать или втыкать. По ремням, по натяжке чуять движение и пытаться угадать - куда. Обычно крутятся по кругу, бегая от ножа, доказывая, что смерть приходит с левой стороны, с той самой, на которую сплевываешь - от Черного Почтальона. Личный хранитель смотрит поверх правого плеча, к его шепоту надо уметь прислушиваться. Видно, круглый не внял собственному хранителю. Да и кричал ли тот, успел заметить?

Ахнули только один раз - когда тощий (с завязанными-то глазами) рискованно перебросил нож с правой руки в левую, а во второй раз ахнуть не успели. Никто не сообразил, как это он умудрился руку вынуть из локтевого сустава (что резиновой стала на всю свою длину), но уже развернулся хитро - через спину, закрутился на собственную руку, пошел с круглым в обнимку - то, чего каждый стремился бы избежать и ударил ножом за себя. Да так удачно воткнул, что круглый тут же замер и глазами помутнел. Не пикнул, смертного слова, как принято, не сказал, а только плюнул кусочком от прокушенного языка.

Еще заметил. Что когда нож уронил, ее ногу убрал, чтобы не воткнулся. И подумал - как это? ведь глаза же завязаны. Не урод ли, случаем? Нет ли в зале ментального слухача, который ему нашептывает, сбрасывает картинку. Пробежался взглядом по залу, вылавливая странности.

Тощий нож не выдернул - оставил. Бригадир одобрительно крякнул. Это, чтобы не брызгать по хрычевне, чтобы хозяину уборки было меньше, посетителям неудобств, а друзья все до капли сцедить. Похоже, только Бригадир, да Хрычмастер и оценили великодушие.