Периодически нас мучили приступы совести. Что вдруг все происхо-дит совсем не понарошку и ради нашего освобождения мы губим целые галактики и планетные системы вместе с их обитателями.

"А разве доносить на кого-нибудь можно понарошку?- как-то вдруг тихо сказал Семеныч,- Ведь даже если ничего из-за нас не гибнет, подлецы-то мы с тобой при этом самые настоящие..."

Это переполнило чашу терпения.

– Может быть, нам с тобой на всякий случай прекратить это хотя бы на время и попробовать что-нибудь другое?- предложил я,- А то неровен час, некуда будет и возвратиться отсюда, освободившись."

– У тебя есть другой план?- вяло осведомился Семеныч.

– Есть одна задумка. Мы же с тобой для здешних обитателей как бы из будущего. Нельзя ли как то этим воспользоваться?

– И как же? Рассказать им, что у них его нет?!

– Не совсем, но в частности и это. Мы знаем, что будет для них

потом, можем многое им рассказать. Может быть, удастся раскрыть им глаза? И к тому же, кажется, мой дед когда-то служил в НКВД. Почему бы мне не попробовать его разыскать? Вдруг кто-нибудь из них его знает, служил вместе? А вдруг я его встречу?

– Ничего себе, встреча... Деда со внуком одного возраста. Причем один - надзиратель, а другой - зэк в виде духа, залетевшего в каземат по недоразумению!

И все же на следующий "день", или, уместнее сказать, в следующий раз я попросил следователя о небольшом перерыве в нашей благородной миссии. Чтобы собраться с мыслями, отдохнуть, а главное - (неотразимый аргумент!) повысить свой идейный уровень.

– Ведь подумать только: целый месяц без политинформации или хотя бы лекции о международном положении! Так и свихнуться можно. Может притупиться революционная бдительность и классовое чутье! А этого допустить никак нельзя!

Против таких доводов устоять здесь не мог никто. В принципе. Поэтому слушания дела "О космических телах-вредителях" были отложены до окончания краткого курса политинформаций.

Тема курса называлась восхитительно, в полном соответствии со спецификой течения времени в черной дыре: "О текущем моменте".

Во-первых, гениальна была сама постановка вопроса о течении мо-мента. Если эти слова рассмотреть отдельно, то они как бы несовместимы. В нашем обычном понятии течь (протекать) может жизнь, год, день, минуты в конце концов, но уж никак не моменты (они же мгновения), которые воспринимаются нами как элементарные частицы времени.

Во-вторых, поскольку в черной дыре время вообще не течет, единственной временной категорией может быть исключительно момент.

Поэтому точность формулировки темы впечатляла.

Так как здесь тек (протекал) всего лишь один единственный момент, то информация, доводимая до нас, содержала события, различающиеся только географически, но не по времени. И нам с Семенычем очень долго не удавалось определить хотя бы приблизительную дату нашего местонахождения.

"...сталепрокатчики Урала перевыполнили план в 150 раз!..."

"...трудящиеся Америки протестуют против рабства и угнетения!..."

Слова "вчера", "сегодня", "завтра", "скоро" и им подобные отсутс-твовали напрочь. Поэтому период пребывания мы определяли по частям. Поскольку мы были в НКВД - то это были, скорее всего, 30-е годы. Большей точности нам добиться не удалось. Да нам, пожалуй, ее и не требовалось. Любопытно только было бы знать, в каком городе мы пребывали.

При следующей политинформации мы с Семенычем попросились на бесе-ду со следователем. Причем беседу личного характера.

– Не секрет,- говорил я,- что под благотворным влиянием высочайшего интеллекта ваших следственных работников, особенно на фоне благородства и самоотверженного служения нравственным идеалам, у каждого подследственного неизбежно должно возникнуть естественное непреодолимое желание быть во всем похожим на них, что побуждает их с новыми силами разоблачать сверхплановых вредителей и врагов народа. А это неизбежно ведет к повышению благосостояния трудящихся и росту объемов производства!

После этой тирады (а произнеся ее, я был некоторое время без сознания от притворства и переутомления), я был признан твердо вставшим на путь исправления и мне было разрешено иметь свободные беседы в форме диалога, а не допроса.

В качестве собеседников мне предложили выбрать одного из целого списка сотрудников следственного аппарата. Он был довольно разнообразен:

– полковник Иван Иванович Иванов;

– полковник Петр Петрович Петров;

– полковник Сидор Сидорович Сидоров;

– полковник Федор Федорович Федоров;

– полковник Сергей Сергеевич Сергеев;

– полковник Михаил Михайлович Михайлов;

– полковник Николай Николаевич Николаев, и так далее.

Одни полковники. Всего более ста. Очень разнообразный выбор. В списке нельзя было найти ни Моисея Моиеевича Моисеева, ни Зураба Зурабовича Зурабова, ни даже Рамазана Рамазановича Рамазанова. Только чисто русские клички.

Я выбрал Анатолия Анатольевича Анатольева. И знаете почему? Потому что он оказался единственным подполковником в списке!

Мы встретились буквально в следующий раз.

– Здравствуйте, гражданин подполковник!- приветствовал я его.

– Зовите меня просто Володей,- дружески сказал Анатолий Анатольевич.- Для конспирации.

– Хорошо, Анатолий Анатольевич. Скажите, Володя, а могу ли я узнать название города, в котором мы находимся?

– Конечно, можете. Город Энск.

– Энск? Что-то не припомню такого на карте...

– Как же, как же? Очень известный город, по многим произведениям. Центр одноименного района, и даже области.

– Володя! Ну почему мне нельзя знать мое настоящее местонахождение? Разве это что-то может изменить?

– Наверное, может, раз спрашиваете. А вообще, зачем это вам знать? Ведь письма здесь все равно не положены.

– Да вот хотя бы затем, чтобы спросить вас про своего деда.

– За что сидит? Политический или уголовный? И кто такой дед?

– Да не сидит, а служит. Как раз у вас, в НКВД. А дед - это не кличка, это просто отец моего отца.

– А кто такой отец?

– Гм, гм... Я что-то не совсем понимаю. У вас что, нет никаких родственников?

– Никаких. У нас, у чекистов, нет и не может быть родственников. У нас есть только начальники, подчиненные, коллеги и подследственные (они же враги народа).

– Позвольте, но ведь в Вашем имени есть отчество! Что же тогда оно означает?

– Как что?! То, что имя моего начальника - Анатолий!

– А вот и не может быть!- Обрадовался я,- Ведь если у вас отчества по именам начальников, то у всех должно быть одно единственное отчество. Самого большого начальника! А у вас они разные.

"Ишь ты, какой умный выискался!",- тихо пробурчал Володя, а вслух сказал:

– Кто Вам сказал? Они и есть одинаковые.

– И какие же?

– А вот этого Вам знать не положено!

– А что же мне можно знать?

– Да как Вам сказать... В общем-то, ничего. У Вас очень свободный выбор.

– ???

– И не делайте удивленных глаз. Ведь у человека, который не может знать ничего, всегда самый широкий выбор. Что именно не знать из моря информации, и что при этом воображать себе.

И с этим трудно было не согласиться.

После беседы Семеныч мне сказал: "А что ты хотел?! Какие деды-дочки-матери? Время-то у них не течет. А, значит, и родственников быть не может. Ни тех, кто "до", ни тех, кто "после"."

Уже потом я обратил внимание, что у них в бланках анкет в графе "Родственники за границей" было напечатано типографским способом "не имею" и, следовательно, эта графа заполнению не подлежала.

Такие вот нюансы Черной Дыры...

Со временем нас все больше стало интересовать глобальное будущее. Наше и самой оболочки, дыры. Мы уже начали постепенно свыкаться с тем, что стали неотделимы от нее, но ведь что-то должно быть дальше! Если не по отношению к пространству, то хотя бы ко времени.