Первые тринадцать лет брака прошли счастливо, пока не появилась она – странная болезнь Найры. Врачи и ученые страны, казалось, могли решить любую задачу, за исключением рождаемости девочек. Но недуг женщины оказался им не под силу. Все технологии и научные открытия были брошены к ногам Гловера, но усилия оказались бесплодными. Что-то мешало ей выздороветь. В конечном итоге, Найра Гловер скончалась, едва ей исполнилось тридцать два года.

Дети тяжело переживали потерю. С двенадцатилетней Кэи мать взяла слово о том, что та будет заботиться о сестрах и брате. Ей же в наследство досталась небольшая шкатулка и аккуратный рукописный дневник со своими заметками. Они были написаны на неизвестном миру языке. Но Кэя и ее сестры его, конечно, знали. Мама рассказала им свою историю так, как помнила ее сама. О том, как маленькой девочкой она оказалась в Амазии. В ее воспоминаниях были леса и река, тепло, щебет птиц, много фруктов и еще больше женщин.

– И там не было мужчин? – удивленно спрашивала Кимимела.

– Ни одного, – улыбнулась мать. – Представляешь, только женщины и девочки. Такие, как я или вы с сестрами.

– И как бабушка? – уточнила младшая Гловер.

Мать немного замялась, но в итоге согласилась с ней:

– И как бабушка.

Это смущение не осталось незамеченным для Кэи, и та решила спросить ее отдельно о причине заминки. Но не успела.

Найра научила дочерей языку, который знала с детства. Женщине было важно передать детям что-то свое, что, всегда принадлежало только ей, было частью ее самой. Таких вещей оказалось совсем немного.

Кроме того, мать настояла на том, чтобы всем ее детям сделали под правой лопаткой татуировки, как у нее: маленькая картинка и надпись.

– Это ваши имена на моем языке, – объясняла она. – Я хочу, чтобы вы знали, что у вас есть и другие корни. Возможно, когда-нибудь, вам удастся найти мою родину.

Во время похорон Найры Камилла Гловер отвела в сторону сына и твердо сказала:

– Ромул, я хочу, чтобы Нуто жил со мной.

– Но, мама…

Мужчина был убит горем. Он очень любил своих детей. Смерть жены заставила его еще острее почувствовать привязанность, и он был не готов расстаться с ними.

– Пойми, Нуто всего пять лет. Ему нужна материнская забота. Ты сейчас погрузишься в работу и не сможешь уделять ему должное внимание.

– Мы наймем няню.

– Она не заменит близкого человека.

– Мать потерял не только Нуто, но и девочки. С ними ты что предлагаешь делать? Их ты не хочешь забрать?

– Они уже большие. Справятся. А Нуто – нет.

Ромул отшатнулся от матери. В тот день он категорически отказался от ее просьбы, но со временем поддался на уговоры. Нет, не ради желания Камиллы, но из-за своего сына – ребенку была нужна материнская забота. Постепенно короткие поездки к Камилле удлинялись, пока мальчик окончательно не переехал.

Сестры редко видели младшего брата. Было очевидно, что бабушка не слишком хочет, чтобы дети общались между собой. И так как девочки были еще слишком малы, они не могли решить вопрос самостоятельно. А Ромул Гловер погрузился в работу, чтобы заглушить боль.

Семья Гловеров по-прежнему оставалась одной из самых успешных в Уиттернеме, и в ее доме готовили и наводили порядок посторонние люди. Но ни один чужой человек не мог взять на себя ответственность за моральный климат в доме. Этой сложной работой занялась маленькая, хрупкая, но очень-очень сильная Кэя.

Она сплачивала семью, подбадривала отца, общалась с жесткой бабушкой и не забывала поддерживать связь с Нуто.

Ей часто приходилось мирить ссорящихся между собой Доли и Кимимелу. Причины раздора оставались неясными. Девочкам было нечего делить, но сестры никак не могли найти общий язык. Они различались и по характеру. Доли была романтичной и мягкой, как отец. Вместе с этими чертами в девушке прослеживалась абсолютная неприспособленность к жизни. Ее голова будто парила в облаках. «Как хорошо, что она девушка, у нее не будет необходимости искать свое место под солнцем. В новом мире женщина живет в достатке только потому, что ей повезло родиться женщиной», – размышляла Кэя.

Кими, наоборот, была строгой и критичной. Она утверждала, что обязательно станет юристом и будет поддерживать порядок в стране, городе и отдельно взятом сообществе. Этого же она и требовала от семьи. «Все должно быть правильно», – под этим девизом младшая из сестер проживала свою жизнь. Парадоксально, но именно она была больше всего похожа на бабушку. Кэя с досадой думала, что Камилле следовало забрать на воспитание ее, а не Нуто. Со временем две типичные представительницы породы Гловер либо стали бы неразлучны, либо окончательно разругались бы в пух и прах.

В этом круговороте жизненных перипетий Кэя Гловер жила, мечтала и творила. Она со смирением принимала все, что происходит вокруг нее, хоть это было и нелегко. Иногда в голову девушки закрадывались мысли о том, как складывалась бы жизнь ее семьи в другую эпоху. Было бы все так же? А может, она и вовсе не появилась бы на свет?

Да, сейчас Гловеры выгодно отличаются от других жителей страны. Если у Найры родилось три девочки, то, возможно, эта традиция продолжится и в их семьях. Это повышало статус Гловеров в Уиттернеме и положение самих девушек в новом мире. Но кто знает, принесет ли это им в будущем счастье.

А пока Кэя делала то, что в ее силах. Девушка прекрасно училась в школе и сознательно выбрала изучение естественных наук в университете. Ее основной задачей стала работа над возрождением человечества. Раз женщин становится меньше, значит, что-то произошло. Ведь не могут события происходить беспричинно. И ее долг, как будущего ученого, докопаться до правды и, если получится, все исправить.

***

День рождения Доли прошел в небольшом уютном заведении. Именинница собрала там сестер и своих друзей.

– Должно быть, приятно видеть здесь самых близких, – сказала мимоходом одна из подруг Доли.

– Ну да… – немного смутилась та и украдкой посмотрела на запястье, на котором красным цветом мигала подсветка вживленного телефона.

Ее реакция зацепила Кимимелу.

– Ты ждешь сообщение? От кого?

– Это по учебе. У нас запланирована практическая работа на завтра. Мы идем в театр. Я готовлю вопросы.

Доли училась на искусствоведа, хотя в душе мечтала стать актрисой. Но об этом ей запретила думать властная бабушка: «Гловеры никогда не будут кривляться на сцене». Пусть старшая женщина их семьи жила отдельно, но она все равно пользовалась огромным влиянием.

– В театр? Но ведь… – удивленно протянула ее сокурсница Клементина и резко согласилась после незаметного тычка Доли под столом. – Да, в театр. Все верно, мне тоже нужно подготовиться.

Кимимела хотела развить тему, но усилием воли заставила себя молчать. Несмотря на конфликты, в глубине души она очень любила сестер. Хоть и сердилась на них, сама не понимая на что именно. Потайная часть ее души прекрасно знала в чем дело, и Кими приходилось скрывать причины своей раздражительности. Девушка завидовала тому, что Доли успела больше побыть с матерью. Хотя бы несколько лет, но у нее осталась память о Найре. Тогда, как у нее самой, сохранились лишь обрывки воспоминаний.

К Кэе она испытывала нежность. Может, потому что та была старшей и частично заменила девочкам мать. Кэя заплетала косички, придумывала праздники, выслушивала жалобы, вытирала носы, поддерживала и вдохновляла. И в сознании Кимимелы два образа сливались в один. Этому способствовала и внешняя схожесть двух женщин, а также общие черты характера.

Но к Доли она ревновала. И мать, и старшую сестру. И Кими было стыдно за это, ведь после смерти матери у нее больше никого не осталось.

Тем не менее сейчас младшая взяла на заметку реакцию сестры. Та что-то скрывала.

С наработанным годами спокойствием Кэя перевела тему:

– Доли, бабушка тебе звонила?

– Да. Она прислала подарок. Как всегда роскошный. И букет.