Пылающая, игривая молодость не знает слова «расчет». Она не может запереть себя в клетке и выбирать того, на кого покажет пальцем общество. Она хочет любить и быть любимой, испытывать искренние чувства и радоваться изо всех сил. Но и эти крохи счастья у нее отобрали.

Парень из простой семьи полюбил красавицу из богатого рода. Воспетый сотнями книг сюжет был гротескно утрирован. В новом мире это грозило не просто позором или увольнением, а изгнанием и, возможно, смертью.

Коулман услышал слова за спиной – мягкий женский голосок судорожно кому-то шептал: «Бедная Лиана, она плачет навзрыд. А ее уже на днях выдают замуж за другого. А Франца могут казнить. Но они ведь любят друг друга. Дурацкие законы. Бежать надо. В других странах наверняка проще, там можно выбирать».

Выйдя из зала суда, Михаэль вдохнул прохладный воздух.

– Что скажешь? – спросил его наставник. – Видишь, какие у нас порядки. Все строго, каждая девушка на учете. О браке договариваются, когда невесте десять лет.

– А сколько лет должно быть жениху? – уточнил Коулман.

– А это уже неважно, их же полно. В основном ребят тоже юных подбираем. Мы все понимаем – молодость ищет молодость. У парней есть списки: кто знатнее, кто богаче, там уже отдельное распределение. Вот у моего старшего внука тоже есть невеста.

– Интересно у вас устроено, – аккуратно подметил молодой политик.

– И ты ничего не скажешь? Не возмутишься? Не удивишься?

– Нет. Это не мое дело.

Удивленный его равнодушием господин Дишоу ненадолго замолчал. Тем временем в голову Михаэля изворотливой змеей закралась мысль о том, как все это в скором времени будет происходить в Амазии. Пока что правила родной страны не были такими жесткими, как здесь.

С другой стороны, человечеству необходимо выживать, протянуть еще немного с теми ресурсами, которые у него есть. Ученые работают, биологи перекраивают ДНК человека в попытках отыскать недостающее звено, сломанный ген, из-за которого женские эмбрионы перестают развиваться в утробе матерей.

А пока причина не найдена, можно и пренебречь чувствами людей. Проявлять эмоции – непозволительная роскошь в настоящее время.

Дишоу искоса смотрел на Коулмана, закуривая сигару. Михаэль неодобрительно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Сигары были слабостью старого политика, но молодому поколению они стали недоступны. Обеспокоенные возрождением человеческой популяции чиновники приняли общемировой закон, по которому людям моложе 50 лет в целях обеспечения здоровья генофонда была запрещена официальная продажа алкоголя, сигарет и прочих веществ, отрицательно влияющих на здоровье и разум. Нет, конечно, нарушения случались, но не на публику. Дишоу было уже более 70 лет, поэтому он мог себе позволить роскошь вредных привычек. В конце концов, он курил уже много лет и не собирался отказываться от одной из оставшихся радостей жизни.

Мартиниан Дишоу был неплохим человеком, который еще успел застать старые времена. Ему не нравилось происходящее, но приходилось выбирать лучшее из имеющегося для себя и своей семьи. Пожилого человека удивило спокойствие Коулмана, ведь парень ему нравился. Но сегодня его сдержанность и равнодушие к произошедшему обеспокоили Дишоу.

– Ладно, – вдруг произнес Михаэль. – Это был полезный опыт. Благодарю, но мне нужно идти.

– Хорошо. И еще просьба будет. Не от меня, а оттуда, – Дишоу выразительно показал указательным пальцем наверх.

– От Бога? – скептически усмехнулся Коулман.

– Ну нет же, от правительства. Нам бы искусственников еще партию. Около ста штук. Самых обычных, чтобы не жалко было.

– Я поговорю со своими.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись. Настрой Коулмана на работу испарился. Все-таки произошедшее в суде оставило свой след. В памяти всплывало шокированное лицо Франца Симонэ, когда тот услышал, что ему дали запрет на проживание в городе сроком на десять лет. И при последующих попытках общения с Лианой Шелтер – тюремное заключение.

А с другой стороны, он знал, на что шел. Юноша сознательно нарушил закон, и за этим последовало наказание. Любовь – это роскошь. Сейчас на нее ни у кого нет права.

В квартире было тихо. Какой контраст с шумным залом суда! Михаэль набрал в ванну горячую воду. Облаченный в пушистый белый халат, он подошел к зеркалу, которое бесстрастно отразило напряженное лицо. Коулман попытался его расслабить, но на лбу упрямо собирались морщинки. В висках блеснула седина. Она была бы не так заметна, если бы не смоляно-черные волосы политика.

«Мне почти 33, – задумался Михаэль. – Я больше десяти лет кочую по разным странам и, кажется, знаю о них все».

Ему вдруг захотелось вернуться в Амазию. Он регулярно навещал родную страну в короткие отпуска, но их не хватало для того, чтобы почувствовать себя дома. «Все это будет, но позже», – подумал Михаэль.

Мужчина скинул халат и лег в теплую воду. Рядом, на небольшом столике, стояла бутылка старого виски и стакан. Да, это было запрещено, но Михаэль иногда позволял себе маленькие нарушения. Он аккуратно цедил обжигающую жидкость и размышлял: какую женщину подберет ему Брачный совет Амазии? Он не сомневался, что не останется один, и даже был уверен, что сможет оказать влияние на выбор контролирующего органа. Подсказать решение, которое устроит именно его. Это успокаивало Коулмана – все будет так, как он захочет.

С этими мыслями мужчина сам не заметил, как уснул. Очнулся он в уже прохладной воде и с досадой отметил, что немного замерз. На руке высветилась голограмма с пропущенным звонком. Видимо, система считала, что он спит, и решила не будить. Но вызов имел большое значение, и требовалось срочно перезвонить.

– Слушаю, сенатор Боливио.

– Господин Коулман? Я говорил сегодня с советником. Время пришло. Мы бронируем билеты на ваше имя. Через неделю ждем в Уиттернеме.

– Спасибо, сенатор. Что-нибудь от меня нужно?

– Не думаю. Если что, я вам наберу.

– Хорошо… и сенатор… Господин Дишоу просил искусственников.

– Сколько?

– Около ста.

– Много. Мы хотим направить десять тысяч в Азию, они хорошо платят.

– Я знаю. Тогда сколько сможет выделить?

– Пятьдесят, скорее всего. Я поговорю с Лабораторией жизни. Последняя закладка произошла совсем недавно и надо будет подождать.

– А предыдущие экземпляры?

Короткий смешок в трубке был предсказуем:

– Коулман, мы всех распродали. Хорошо, как приедете, то поговорим с Лабораторией, возможно, они согласятся на увеличение партии. Главное, чтобы по полной предоплате. Передайте Дишоу, что в этот раз отдадим ему семьдесят, а остальных через полтора года.

– Спасибо, сенатор. До связи. Буду ждать билет.

Коулман вылез из холодной воды и сделал несколько физических упражнений для разогрева. Скучная страна. Она не жила, а выживала. Через полвека здесь никого не останется.

Политик быстро оделся и вышел на улицу для прогулки. Свежий воздух взбодрил его. Снег почти растаял, оставив на память о себе несколько бело-серых меховых шапок. Мужчина медленно шагал по многовековым мостовым, которые скоро безвозвратно и безжалостно поглотит природа. Он подавил легкое сожаление о будущем. Если ситуация в мире не изменится, то выживут сильнейшие. И его долг сделать так, чтобы среди них оказалась Амазия.

Конец дня был скучным. Один из тех унылых вечеров, которые он привык проводить в другой стране. Но так было не всегда.

Несколько лет назад Михаэлю повезло оказаться в одном из азиатских государств. Вот где жизнь била ключом, несмотря ни на что. Суета пробуждала волнующие эмоции в душе мужчины.

Тогда его пригласили на закрытый торжественный прием в честь дружбы народов. И там было много женщин. Много красивых женщин. Их непривычное изобилие бросалось в глаза. Текло вино, и крепкие напитки подавались без ограничений. Всюду властвовал красный цвет: ковры, растения, декор залов. Громкая живая музыка была как нельзя кстати.

Коулман стоял за фуршетным столом рядом с послом Амазии. Тот лаконично представлял ему присутствующих. Высокая яркая женщина с четко очерченными скулами и замысловатой прической отделилась от толпы. Она первой подошла к политику и задала вопрос на объединенном китайском языке: