В прошлом мне говорили никогда не принимать решений из-за страха, но я была на стороже. Поверни налево — страх. Поверни направо — страх. Я бы предпочла бояться с Декланом, чем бояться без него. Выбор был ясен. Пик исчез в этой комнате, когда я позволила Деклану заполнить все свободные места.

Перевернувшись на живот, я кладу щеку на кровать и принимаю решение позволить всем своим страхам воплотиться в жизнь. Он берет меня за руки и скрещивает ремень вокруг моих запястий, затем поворачивает меня, чтобы обернуть его вокруг моей талии, затягивая петлю еще туже, когда он застегивает ремень вокруг моего живота.

Связанная и не имеющая выхода. Я полностью принадлежу ему — полная капитуляция.

— Ты боишься? — спрашивает он, раздвигая мои бедра.

— Да.

— Хорошо, — говорит он холодно. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Я хочу, чтобы ты смотрела, как я отгоняю весь этот страх.

Прежде чем я успеваю переварить его слова, он врезается в меня с огромной силой, откидывая мое тело назад и выбивая воздух прямо из моих легких. Мне не за что ухватиться, когда он отступает назад и снова входит в меня. Скомкав всю простыню под собой, я крепко держусь, когда он начинает толкать свой обжигающе горячий член внутрь и из меня.

Я двигаюсь, чтобы обхватить ногами его бедра, но он останавливает меня, хватая за колени и широко раздвигая их и вдавливая в матрас. Его глаза горят, расплавленные черные.

— Ты это чувствуешь? — ворчит он. — Ты чувствуешь меня внутри себя?

— Да.

Затем он обхватывает меня руками за плечи и погружает свой член так глубоко в меня, что я всхлипываю от предельного удовольствия. Он крепко держит меня, не ослабляя хватки, толкая себя так глубоко, как только может. Это жгучая боль в нежной плоти моей киски, но такая пьянящая.

— Скажи мне, что ты это чувствуешь, — его голос напрягается.

Я киваю, не в силах отдышаться, чтобы заговорить.

Его член начинает пульсировать внутри меня, пока он держит себя неподвижно, давление становится слишком сильным, чтобы я могла сдерживаться. Он продолжает давить, все глубже и глубже, пока я больше не могу этого выносить и не разражаюсь задыхающимися рыданиями. Но это не от боли, это что—то другое. Непреодолимая потребность прикоснуться к нему, схватить его и притянуть еще глубже. Это безрассудное желание для него полностью проникнуть в меня, полностью разорвать меня. Весь он во мне. Мои руки болят от желания освободиться, но он удерживает меня.

Я начинаю кричать, слезы текут из моих глаз, нуждаясь в большем.

Больше.

Больше.

Когда я думаю, что давление не может идти дальше, оно усиливается, ослепляя мое зрение. В моей груди тысяча фунтов эмоций, и я кричу, умоляя о большем.

— Вот и все, дорогая. Плачь, — подбадривает он. — Я хочу, чтобы ты плакала обо мне.

И я плачу. Каждая слеза принадлежит ему, когда я рыдаю, желая большего от него.

Он хотел, чтобы я была слабой, и вот я здесь, счастливая, слабая и отчаявшаяся. Я бьюсь и борюсь с ограничением его ремня, но это только заставляет мои мышцы гореть еще сильнее. Все мое тело — бушующий огонь, сжигающий все мои сомнения в его любви ко мне.

— Я тебя не отпущу! — он перекрикивает мои крики. — Так что прекрати драться.

И когда я, наконец, перестаю дергать за ремень и успокаиваюсь, он наклоняется и слизывает слезы, покрывающие мои щеки.

— Ты закончила бороться со мной?

Я киваю, не в силах остановить нахлынувшие на меня маниакальные эмоции.

— Скажи это.

— Я больше не буду с тобой бороться. — Мой голос, хриплый и надтреснутый.

Он медленно ослабляет давление, вынимая свой член из меня, мои мышцы болят, когда я начинаю терять его, но он возвращается с еще одним сильным толчком, заявляя:

— Ты принадлежишь мне.

Его слова приносят утешение, когда он трахает меня долгими, жесткими движениями. Мое зрение проясняется, и его лицо возвращается в фокус. Его тело покрыто потом, каждый бугорок каждой мышцы изгибается и напрягается, когда он возвращает контроль, который я пыталась у него украсть. Но он принадлежит ему, так что я свободно отдаю его.

Я смотрю, как он двигается надо мной, и он берет меня за бедра, когда встает на колени и стаскивает мою задницу с кровати. Напряженные мышцы его плеч и рук вздуваются от набухшего жара, когда он берет мою киску. Все мое тело начинает подниматься, покалывая, искрясь, воспламеняясь.

— Попроси меня об этом, — огрызается он, протягивая руку мне за спину, чтобы взять меня за руку, как он всегда делает, когда я испытываю оргазм.

Я немедленно напрягаюсь, напрягая свое тело, и он рычит, когда я сжимаюсь вокруг его члена, борясь со своим освобождением.

— Позволь мне услышать, как ты умоляешь.

И я делаю это, умоляя его жестко трахнуть меня, заставить меня кончить, и он делает это. Я разбиваюсь, взрываясь вокруг его члена в пульсирующих сокращениях страсти, любви и доверия, когда он сжимает мою руку, которая остается связанной за моей спиной, напоминая мне, что он здесь для меня, что я не одинока в боли, которую мы оба разделяем друг для друга. И как только я достигаю своего наивысшего пика, провода под напряжением пробегают по моим венам, захватывая все мое тело в плен. Он вытаскивает и стреляет своей спермой по всему моему животу и груди. Его рука продолжает накачивать член, пока он опустошает себя на мне.

Слезы рисуют мое лицо в произведение искусства, которое воплощает любовь настолько сильную, что она может быть только нашей. Это уродливо, красиво и больно, но это наше. Мы монстры и любовники, животные и убийцы, но ничто не может погасить то, что у нас есть, когда мы вместе.

Он берет свою руку и втирает свою сперму в мою кожу по всему животу, груди и шее, прежде чем расстегнуть пряжку ремня, освобождая мои руки. Я немедленно вешаю их ему на шею.

— Прости, — плачу я, слезы текут по моим щекам и катятся по его спине. — Мне так жаль.

— Ш—ш—ш, дорогая, — утешает он, шепча мне на ухо и крепко обнимая меня. — У меня есть ты. Ты в безопасности.

Он глубоко разрезал меня, и я долго плачу, пока рана медленно не заживет. Он все время держит меня, терпеливый, шепчет мне, успокаивает.

Я лежу в его объятиях, окутанная его диким запахом, и когда он натягивает простыни на наши обнаженные тела, я беру его лицо в свои руки, говоря ему с абсолютной уверенностью:

— Я люблю тебя. — Мое сердце плачет, когда я произношу эти слова, и новые слезы вырываются, но я говорю это снова, потому что не хочу сомневаться. — Я люблю тебя.

Он целует меня, и это так нежно. Губы касаются губ, сосут и облизывают. Он не берет, он просто отдает.

— Я не хочу, чтобы ты хоть один день не знала, как сильно я тебя обожаю, — говорит он мне. — Ты отнимаешь у меня всю жизнь.

Со спутанными ногами, кровоточащими сердцами и связанными душами мы царапаем друг друга всю ночь — отчаянно нуждаясь в непревзойденном симбиозе.

Карма часто реагирует медленно и из-за своей тесной связи с судьбой часто ждет подходящего времени. Хотя мне не придется ждать долго — прошло уже достаточно времени. Судьба встала на мою сторону сегодня, когда мне позвонил старый приятель, от которого я давно ничего не слышал. Похоже, есть парень, которому нужно получить в свои руки список пассажиров с рейсов авиакомпании — той же авиакомпании, в которой я работал последние десять лет.

Это не первый раз, когда ко мне обращаются с просьбой сделать что—то, что требует отказа от клятвы честности, которую требует эта работа. Но это первый раз, когда я хочу повернуться спиной — и я это сделал.

Все, что потребовалось — это одно имя.

Стив Арчер.

Впервые я услышал это имя шестнадцать лет назад, когда моего брата арестовали за контрабанду оружия по международным линиям.

Я хотел отомстить этому человеку после того, как узнал, что он сдал моего брата, но было слишком поздно, он уже был мертв.

По крайней мере, я так думал.