И она посмотрела Оливеру прямо в глаза и ответила:

- Потому что я не люблю тебя, Оливер.

Но он, кажется, даже и не услышал её.

- Ты, значит всё вспомнила! Но почему, Эли ты так говоришь? – Он встал прямо напротив неё. – Твой муж запугал тебя, да? Заставил сказать, что ты меня любишь? Если так, то пойдём к нему и я вызову его на дуэль. И ты наконец-то освободишься. Скажи мне, ведь это неправда, Эли? – И он снова попытался схватить её за руку. Но Эли вывернулась. Дуэль. При этом слове в груди разрастался холод. Если Виктор на дуэли… из-за неё… Она даже вздрогнула.

Это всё Оливер виноват. Он не может поверить, что она говорит серьёзно. Потому что на самом деле он слышал только себя всегда! Вдруг осенило её. Она развернулась к Оливеру и проговорила.

- Я действительно не люблю тебя. Это правда. Я люблю Виктора. – Произнесла его имя, произнесла то, что так давно хотела сказать, но не решалась, даже себе, не то что ему, и даже зарделась.

- Это ложь! Такого не может быть! Скажи, что он запугал тебя! Ну скажи! – Оливер бросился к ней и схватил за руки, прижал к себе.

- Пусти! – Эли отчаянно отбивалась. Но Оливер был сильнее, а они как назло ещё находились далеко от дома. – Пусти!

- Эли, любимая! – Он словно не слышал, что она говорит, пытался поцеловать её. Эли уворачивалась как могла. Его поцелуи вызывали в ней только брезгливость.

- Пусти! Да пусти же меня! Я не люблю тебя, слышишь! Не люблю!

- Молодой человек, кажется, моя жена попросила вас отпустить её. – Она узнала этот тихий голос. Виктор буквально оторвал Оливера от неё и сейчас стоял рядом. И Эли, вся дрожа, прижалась к нему.

Её трясло как в лихорадке и она не сразу поняла, что говорит Оливер. А, когда поняла, покраснела и лишь покрепче прижалась к Виктору. Не оттолкнёт же он её? Или оттолкнёт?

А Оливер почти кричал, размахивая руками:

- Эли я люблю тебя, а ты всегда любила меня. С самого первого дня, как увидела и всегда говорила, что терпеть не можешь своего старика мужа. Разве не так? Разве я лгу? – Он стоял напротив них с Виктором, молодой, красивый, волосы взъерошены, на идеальном, с иголочки, костюме пятна грязи, тёмные, словно кровь. В его глазах Эли почудилась беспомощность, а ещё злость и боль. Она хотел ответить Оливеру, но не успела и слово вставить. – Это он, - Оливер показал пальцем на Виктора, который стоял рядом. – Это он запугал тебя. Я не знаю, чем, но это он во всём виноват! Теперь, когда ты всё вспомнила, ты должна исполнить обещание. Помнишь, ты обещала попросить своего мужа, - Оливер выплюнул это слово с презрительной миной, словно оно жгло ему язык, - о разводе. Я не знаю, что он тебе наговорил, но раз ты боишься попросить, это сделаю я. И он гордо шагнул вперёд, оказавшись почти возле них с Виктором. – Я требую развода.

- На каком основании? – Это были первые и единственные слова, которые произнёс Виктор за всё время его тирады. Эли видела, что он слушал Оливера со вниманием, а серде её заходилось от страха и боли. Правильно говорила Лайна – она боялась всё вспомнить, она всего боялась и потому везде и всегда виновата. О, если бы она сразу рассказала Виктору про Оливера, скольких бы проблем можно было избежать!

- На основании того, что Эли сама просила меня о разводе несколько месяцев тому назад. И говорила, что просто боится задать вам этот вопрос. Но так вот теперь я спрашиваю за неё. – И Оливер прямо смотрел на Виктора. Лицо его горело. Вот сейчас. Сейчас Виктор прогонит её и никакие слова уже не помогут. Наверное, он думает… Что он думает, она не могла понять. Но на несколько минут её сердце замирало от страха.

- Но сейчас, насколько я понимаю, она изменила своё мнение, - И Виктор посмотрел на неё так, что её сердце на секунду замерло, а потом забилось быстрее.

- Да, - кивнула Эли. Один взгляд Виктора, всего один лишь взгляд придал ей сил.

- Да, почему ты слушаешь его?! Скажи мне, Эли! – Оливер смотрел на неё умоляюще. Так, что никто другой бы не выдержал. А ей было грустно. Тоскливо, больно, тяжело, понимать, что она сама во всём виновата, сама дала ему всякую надежду. И теперь сама за это расплачивается. А значит пришло время это закончить.

- Потому что я люблю его, - тихо ответила она. И даже сама не поняла, что произнесла эти слова. А потом осторожно посмотрела на Виктора. Он стоял молча, так, словно его это и вовсе не касается. Незыблемый и спокойный, как скала. Тогда как Оливер являлся бушующим морем. Куда погонит его ветер, туда он и плывёт. От её слов он даже застыл на мгновенье, а потом не выдержал:

- Ты… ты любишь этого сухаря?! Эли, ты с ума сошла?! Ему же всё равно! – Оливер даже подпрыгнул от удивления.

Сухарь. Да. Эли было мучительно стыдно, потому что она сама до недавнего времени именно так и думала. Но сейчас она знала, что это только маска. Что Виктор замечательно держит себя в руках. Она посмотрела на него. О, он не сухарь. Никак. Но те, кто не знают его, да, пожалуй, они могли так думать.

Виктор стоял спокойно и молча и смотрел то на неё, то на Оливера. И только в глазах его полыхало пламя. Такой пожар, который был, наверное, больше того, что пожрал его угодья. И Эли потупилась, чувствуя, как сгорает в этом пламени. И просто прижалась к мужу. А он, вот уж странное дело, даже не оттолкнул её.

Оливер несколько минут смотрел на них. Потом скривился, словно от зубной боли и выплюнул:

- Прельстилась на деньги, значит, да? – Мгновенье просто смотрел на них, а потом развернулся и бросился прочь.

Эли обессиленно прижалась к Виктору. Ноги не держали её. А на глазах вдруг навернулись слёзы. Слишком много переживаний за последние дни.

- Ну ты чего, Эли? Снова плачешь? - Виктор осторожно отнял её руки от лица и стёр слёзы. – Я, конечно, тот ещё сухарь. Этот юноша прав. И утешать тебя не умею. Но это правда то, что ты сказала?

- Да! – Выдохнула Эли. И захотела продолжить. – Я…

Но Виктор не дал ей договорить. Просто приложил палец к губам.

- Тихо. Всё хорошо. – И прижал к себе крепче, не оттолкнул. И Эли прильнула к нему. И лишь, успокоившись, смогла проговорить:

- Виктор, то что он говорил, Оливер. Это всё было правдой, но это было давно. Правда! После того, как я потеряла память, я больше никогда не искала с ним встречи. И тебя не обманывала. – Она замолчала, чтобы передохнуть и Виктор тихо проговорил:

- Я знаю, Эли. Я всё знаю. Я знаю, что ты с ним встречалась, все эти месяцы.

- Знал?! – Выдохнула Эли с изумлением и неверяще посмотрела на собственного мужа. Он знал и всё равно ухаживал за ней и был так ласков и нежен и…

- Конечно. Нельзя заставить полюбить насильно. А я действительно не молод и не красив. Словом, я не могу составить конкуренцию такому как Оливер. Я бы отпустил тебя, если бы ты захотела уйти, но любить бы не перестал, - добавил Виктор совсем тихо.

Эли не могла поверить своим ушам. Неужели её супруг правда правда бы так сделал?! А сердце восхищалось им, сердце пело : «сделал бы».

- Я хотела, - она потупилась. – Но теперь не хочу. И никогда больше не захочу!

Эти благословенные минуту принадлежали только им двоим. И пусть сейчас бы весь сад вокруг и дом загорелись, а Оливер снова бы вылез, как бес из табакерки, ей было всё равно. Виктор всё знает, он обо всём знал с самого начала. И всё равно любит её и не оттолкнул и ещё куча мелких «не». Того, чего он не сделал и того, что делал. Такой благородный, такой родной и такой любимый.

Когда они наконец вернулись домой, вдоволь нагулявшись по тропинкам и наговорившись, Эли вдруг со стыдом вспомнила, что Виктор ничего не ел с самого утра, а ещё что она ровным счётом ничего не узнала у него про пожар, словно ей было неинтересно.

- Виктор! – Он обернулся к ней и улыбнулся. Простая тёплая улыбка, но её как воздух не хватало им обоим. – Что там случился за пожар? Даркинс рассказал мне в двух словах, но я не поняла.

- Да, собственно, ничего страшного. Я думал на поджог, но сейчас всё-таки склоняюсь к той версии, что это самовозгорание. Просто кто-то из крестьян забыл потушить лампу на ночь.