— Каково же ее будущее? — спросил Лайт.

— Довольно печальное. Для нее исчезло все, что наполняло смыслом жизнь, — удовлетворение пищевых, половых и родительских инстинктов. Она навсегда утратила боли и радости бытия.

— Но остался усиленный аппарат поиска, — уточнил Милз.

— А для чего он ей? — спросила Минерва. — Да, она ищет то, чего не способна понять, ищет новое, что угодно — лишь бы новое. Без цели, без удовлетворения, бесплодно. Ведь ее Инт выше первой ступени никогда не поднимется. Это кошачий потолок. Днем и ночью будет только искать и ничего не найдет…

— А мы не можем совершить обратный синтез — превратить ее в прежнюю Кэт? — поинтересовался Лайт.

— Исключено, — твердо ответила Минерва. — Процесс необратим.

***

После эксперимента с кошкой Лайт на несколько дней погрузился в то состояние глубокого раздумья, когда он отключался от окружающей обстановки, смотрел на все невидящими глазами. Милз знал, что в таких случаях его лучше не тревожить, что все разрешится рождением новой идеи и Гарри войдет в норму. Но на этот раз отрешенность Лайта затянулась, и Милз не выдержал:

— Что случилось, Гарри? Поделись.

Его слова как будто проделали долгий путь, пока Лайт их услышал и откликнулся:

— Знаешь, Бобби… Мы что-то недодумали… Если чев будет так же лишен всех потребностей, как это произошло с Кэт, он, может быть, и станет величественным, но не человеком.

— Не понимаю. Ведь это входило в наши планы — избавить его от всех низменных материальных потребностей и тем самым освободить от всех отрицательных эмоций.

— И от положительных тоже. Утратив инстинкт продления рода, он потеряет весь комплекс альтруистических эмоций — наслаждение любовью, нежность, сострадание, доброту… Это слишком большие потери, Бобби.

Они оба смотрели на Кэт, продолжавшую свой бесцельный поиск.

— Страшно, — поежился Лайт.

— Ты смотришь на кошку. А у чева будет не кошачий интеллект. Ты отлично знаешь, как велики будут его творческие способности, его жажда познания, его целеустремленность. А разве не в этом смысл жизни? Разве счастье познания не возместит с лихвой все преходящие радости нашего бытия? Я повторяю лишь то, что много раз от тебя слышал.

— Все верно, Бобби. Но сейчас я увидел, как выглядит существо из витагена, и… Я думаю, что мы выбрали слишком легкий путь. Что-то нужно усовершенствовать. Чев должен сохранить свою связь с первоосновой природы, способность испытывать не только эмоции, связанные с интеллектуальным превосходством.

Милз обескуражено молчал. А. Лайт вдруг вскочил с дивана и весело рассмеялся.

— Оробел? Ничего страшного не произошло. Просто задача стала сложней и тем интересней. Кое-что я придумал. Придется еще поколдовать над витагеном. Но по-прежнему главное — дешифровка мозга.

— Это еще больше затянет нашу работу, — озабоченно сказал Милз.

— Какое это имеет значение? — беспечно отмахнулся Лайт.