Мне, обыкновенной девушке, студентке, непросто было устоять.

Да, в то время Марк был… как это модно говорить – плейбоем. Завидный холостяк. Молодой, богатый, свободный. Я как-то даже читала о нём в модном журнале. Мне потом рассказывали – та же Дина, – что за ним просто охота шла. Реальная охота. Молодые девицы вставали в очередь. Модели, начинающие актрисы, разные… модные блогерши, певицы, просто красивые девушки из состоятельных семейств.

А он выбрал меня.

Мы познакомились случайно. Я попала под сильный ливень, спряталась под козырьком дорогого модного ресторана. Девушка, работавшая там – я потом узнала, что их называют хостес, – пыталась меня прогнать. А Марк как раз выходил из этого заведения, увидел меня…

Мне было всего девятнадцать. Только окончила первый курс. Промокшая насквозь, так, что сарафан прилип к телу, я чувствовала себя голой. Я думала, что выгляжу ужасно. Марк набросил на меня свой пиджак.

– Не нужно, я его испорчу, я вся мокрая.

– Мокрая везде?

– Да… – я даже не поняла тогда, о чем он спросил… глупышка.

– Чёрт… как интересно. – Он смотрел так… горячо! Я смутилась, покраснела…

– Спасибо, но мне надо идти…

– Ты замерзла, тебя нужно согреть. Пойдем со мной.

Он завел меня в ресторан. Потребовал отдельную комнату. О чем-то переговорил с управляющим, и через несколько минут мне принесли пакет с сухой чистой одеждой.

– Переоденься.

– Спасибо, не нужно, сарафан почти высох.

– Переоденься, заболеешь.

Он сказал это и встал, скрестив руки. Я опять залилась краской до ушей.

– Вы… так и будете смотреть?

– А ты на это рассчитываешь?

– Я? – я даже не догадывалась, что он имеет в виду.

Сейчас только понимаю, насколько была наивной. Нет, конечно, он потом всё объяснил, извинился передо мной.

Меня снова тошнит. Не из-за беременности, нет. Из-за собственной глупости.

Я должна что-то делать. Но что?

Если Марк посадил меня под домашний арест, как я могу уйти?

Бабушка! Я должна позвонить ей, но… Но я не могу рассказать ей обо всем по телефону. Как мне быть?

– Алло, бабуля, привет, – стараюсь говорить спокойно.

– Что-то случилось, детка? – она всё равно чувствует.

– Всё хорошо. Мне… просто мне нужна помощь, родная…

Семь вечера. Я жду.

Сердце то останавливается, то несётся, словно бурный поток с горы.

Не знаю, что будет со мной, когда я его увижу. Просто не знаю.

Мне надо сдержаться. Надо постараться. Если я хочу сохранить себя. Если я хочу выжить.

Нет, конечно, ничего такого он мне не сделает. Наверное. Я надеюсь. Я все-таки хоть немного успела его узнать.

Хотя в свете того, что реально узнала вчера – над моими знаниями только посмеяться, да?

Он был таким влюбленным! Внимательным! Нежным!

Я ведь и подумать не могла!

Дура…

Господи, какая же я дура!

Стоп, хватит, Аля. Хватит себя винить, ругать, хватит волосы рвать на голове. Если хочешь нормально выбраться из всего этого – надо успокоиться.

Успокоиться, чтобы встретить врага лицом к лицу.

Врага. Да, сейчас я воспринимаю его именно так. И мне очень больно. Просто дико.

Болит. Жилы выкручивает.

Я его так любила, а он…

Восемь вечера. Сижу в гостиной на диване, поджав ноги, пялюсь в камин. Он не горит. Пустой камин – черная дыра.

В моей груди сейчас вот такая же дыра. Размером с солнечную систему…

Домработница сообщает, что готова подавать ужин.

Кому? Мне?

Телефон оживает. Опять сообщение. Он что, боится мне позвонить?

«Дорогая, я буду позже, ужинай без меня».

Ненавижу!

Стоп… Спокойно.

Выдержка. Вот что мне нужно сейчас. Поэтому улыбаемся и машем!

Нет, улыбаться не очень получается. Просто говорю:

– Накрывайте. Только для меня.

– Хорошо.

Иду в столовую. На мне все те же джинсы, толстовка. Наверное, надо было переодеться, но я не могу себя заставить надеть вещи, которые висят в шкафу. Они чужие.

В столовой на стене огромная плазма. Мы никогда не смотрим телевизор. Очень редко – какие-то фильмы. Чаще всего Марк включает плейлист, и мы наслаждаемся видами океана, белоснежных песчаных пляжей, или просторов Антарктики, или Альпами.

Беру пульт, переключаю каналы. Случайно натыкаюсь на новости – показывают кадры с экономического форума, и я вижу своего мужа.

Марк Аркадьевич Златопольский.

Он серьёзен, собран, в строгом костюме. Что он говорит, не слышно – дикторский голос перекрывает, но явно что-то очень важное, значительное. Его слушают такие же строгие бизнесмены, хозяева жизни.

У меня дрожат губы. Он такой… красивый!

Еще вчера я обязательно посмотрела бы, нашла в интернете всю информацию, гордилась бы Марком. Вечером с восторгом делилась бы своими впечатлениями – какой он молодец, как я его люблю…

Быстро заталкиваю в себя салат.

А вот при виде рыбы меня чуть не выворачивает. Чёрт. Это ужасно. Я знала, что беременные иногда вот так реагируют на рыбу, но была уверена, что со мной этого не будет. И что делать?

– Кроме рыбы ничего нет?

– Есть… стейк и медальоны из телятины с соусом.

– Медальоны.

– А чем нехороша рыба?

Смотрю на экономку удивленно.

– Я должна отчитываться, почему не хочу рыбу?

Вижу её замешательство.

– Извините, я… мне нужно дать рекомендации повару, вот и все. Возможно, он не будет больше брать форель у этого поставщика.

– Пусть не берет. И вообще. Ненавижу рыбу.

– Но…

– Что? – выгибаю бровь, думая о том, что бабушка не зря таскала меня по театральным студиям.

– Вы любили рыбу…

– Я обманывала. Я люблю мясо. И курицу.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы рыбу не готовили. Хозяин… Марк Аркадьевич её тоже не очень любит.

– Вот и прекрасно.

Неужели прокатило? Ах-ах!

Медальоны ем с особенным наслаждением. И вообще, кажется, я даже готова говорить с мужем.

Я скажу ему, что мне нужен развод! Скажу! Я не согласна принимать его после всяких… Достаточно того, что он сотворил вчера.

Стоп, главное не плакать! И не винить себя в том, что не смогла дать отпор. Это было ужасно, но разве я могла что-то сделать?

Когда говорят, что женщины могут сопротивляться, хочется предложить попробовать. Попробовать, когда на тебе туша под девяносто килограмм, одни мышцы, стальные, крепкие, сильные…

Девять вечера.

Опять сижу в гостиной. Моя решимость тает с каждой минутой.

Десять…

Раньше он тоже часто приходил домой поздно. В десять, одиннадцать.

Я слышала: «Милая, я дома!» – и срывалась с места, спешила к нему в объятия.

Пытаюсь вспомнить, выглядел ли он как-то… не так? Пахло ли от него женскими духами? Были ли следы помады? Или еще что-то подобное?

Мне кажется, даже если бы это и было – я бы не заметила.

Господи…

Одиннадцать.

Марк заходит бесшумно, тихо. Но я его чувствую. Просто уровень адреналина зашкаливает сразу. И по нервам разряды.

И сердце, оно пропускает удары. Тормозит.

– Аля…

От его голоса непроизвольно – слезы. Пытаюсь удержать. Не выходит. Не киснуть! Не расслабляться! Нет!

– Аля… – голос глухой, низкий, вибрирует, заставляя мое тело дрожать.

Он подходит ближе, встает передо мной. В руках огромный чертов букет роз.

И слезы Ниагарским водопадом.

Зачем. Он. Принес. Розы!

Господи, неужели Марк не понимает?

– Аля…

– Мне нужен развод, – шепчу. Еле-еле двигаю губами.

– Что?

– Мне нужен развод, – стараюсь твёрже.

– Аленький…

Срабатывает как спусковой крючок. Лавина боли накатывает стремительно. Мне кажется, она меня размалывает, как гигантская мясорубка. Я в личном аду. Смотрю в глаза любимого, такие родные! Раньше мне казалось, что они освещают для меня все вокруг! Весь мир. И его улыбка, наглая, открытая улыбка, которую он дарил только мне! Всегда только мне! И смотрел только на меня! И говорил, что я самая-самая! Самая красивая, самая восхитительная, манкая, желанная, любимая…