Почему-то в этот момент мелькает мысль, что Марк реально болен. Болен своей властью, деньгами, ощущением, что ему можно всё. Но ведь это не так!

Он не может играть судьбами других. Моей судьбой. И я ему это докажу. Пока не знаю, как, но докажу!

Поговорим, когда будешь в состоянии услышать?

У меня для тебя плохие новости, дорогой.

А может, и не плохие.

Стою перед зеркалом – стилист свою зарплату отрабатывает на двести процентов.

Я как на конкурсе красоты. Мисс Вселенная. Вот только моя вселенная пока разбита.

Но я думаю – только пока! Я восстану, как феникс из пепла.

Мы с бабулей договорились, что завтра, когда я приду к ней, она устроит мне обследование. Тайно. Чтобы Марк не узнал о моем положении.

О чем они говорили? Пока молчит. Тоже обещает все рассказать завтра.

Ну и…

– Аля, внучка, разве ж я тебя брошу в беде? Конечно нет. Не волнуйся. Все устроим.

Очень хочется верить, что это действительно будет так. Мне надо вырваться из дома Марка, из его мира, к которому я, как оказалось, так и не привыкла.

Выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице.

Вспоминаю, как впервые была у стилиста, которого пригласил Марк.

Златопольский сообщил, что решил организовать мероприятие в честь нашей помолвки, он хотел познакомить родственников, друзей, коллег со своей невестой. Я дико переживала, понимая, что не смогу сама достойно подготовиться, чтобы выглядеть своей в его кругу. Он тогда улыбнулся, поцеловал меня, пообещал, что все будет хорошо.

За несколько часов до начала в нашу с бабулей квартиру позвонили. Приехали стилист Виталий и его помощница Бианка. Привезли все – косметику, одежду, обувь, белье.

Мне почему-то было дико и стыдно. А бабушка, для которой тоже приготовили наряд, сказала мне, что стесняться тут нечего, и Марк всё делает правильно.

Я даже не представляла, что могу выглядеть так, когда увидела себя в зеркале. Сердце колотилось, руки вспотели. Да, я была хороша. Макияж мне сделали неброский, очень натуральный, волосы чуть завили и распустили, платье… Красивое платье в пол по фигуре выглядело шикарно, скрывало недостатки, которые я, как, наверное, всякая девушка, у себя находила, и делало акценты на сильных сторонах фигуры.

Я видела, каким взглядом посмотрел на меня Марк, когда зашел в квартиру. Обнял и прошептал, что хочет увезти меня к себе и не выпускать и никому не показывать.

– Я люблю тебя, Аленький…

– А я тебя.

Зря я волновалась – вечер прошёл волшебно. Мать Марка была невероятно мила со мной, хотя я поняла – отношения у них сложные. Отец его пришел с девушкой, которая оказалась ненамного меня старше, тоже одобрил выбор сына. Да и друзья Марка наперебой сыпали комплиментами. Я познакомилась и с Диной, и с Риммой, и с другими…

Тогда мне казалось, что все прошло отлично, и Марк был очень рад.

– Знаешь, мне реально плевать на мнение большинства этих людей. Да, я такой. Тебе придется с этим смириться, – он усмехнулся. – Для меня главное, что я чувствую к тебе. Но то, как ты сегодня себя показала… Ты всех покорила. Ты была настоящей королевой.

Я была счастлива это услышать. Тогда.

Сейчас думаю – он меня словно скаковую лошадь показывал. Только что зубы мои идеальные не продемонстрировал.

Стою, смотрю на себя в зеркало – Виталий и Бьянка опять расстарались. Я снова идеальная, снова как королева.

Лучшая кобыла в стойле.

Да, я еду с ним на этот чёртов вечер. И улыбаюсь так, что зубы сводит. И смотрю на всех свысока.

Теперь мне тоже плевать на их мнение. На все плевать. Я сбегу. Я смогу вырваться. Никогда больше не увижу ни одну из этих холеных, идеальных, наглых, искусственных рож.

– Валентина? Добрый вечер.

Очередной роскошный мужик, словно сошедший с рекламы одеколона или авто, подходит. Неожиданно наклоняется к моей руке. Я не успеваю отпрянуть или спрятать ладонь – он её целует. Потом поднимает голову, впиваясь в меня взглядом.

– У вас удивительные ладони, невероятно красивые пальцы. Такие пальцы нельзя забыть…

– Владимир, держись подальше от моей жены!

– А то что, Марк? Разоришь меня? Или… нос разобьешь?

Лицо незнакомца прорезает хищная ухмылка. Но даже с таким выражением его лицо – образчик настоящей мужской красоты. У него пронзительные синие глаза. Именно синие, и это не линзы. Волевой подбородок с ямочкой. Чувственные губы. Прямой нос. Он похож на какого-то актёра или мужчину-модель. В голове вертится образ. Да, и еще в нём есть что-то от Илона Маска. Только Маск берет харизмой, там обаяние огромного количества бабла. А этот… Я думаю, будь он нищебродом, мог бы собрать вокруг себя гарем из дамочек, которые бы его кормили, одевали, обували, обслуживали. Может, так оно и есть.

– Так что, Златопольский?

– Выбирай сам, что тебе больше нравится, Набоков.

– Мне больше нравится твоя жена. Удивительное создание, где ты её нашёл?

Чувствую темную энергию ярости, которая клубится вокруг моего мужа. Он зол. Кажется, даже ладонь, которой он меня резко схватил и удерживает, вибрирует. Словно он боится, что стоящий рядом с ним человек способен просто взять меня за руку и увести.

– Под дождем нашёл. Там таких больше нет.

– Жаль.

Они стоят друг напротив друга, как бойцы на ринге или рыцари, готовые вступить в схватку. Дуэлянты.

Я рядом, но меня вроде и нет. Хотя разговор они ведут обо мне.

Пытаюсь освободить руку от захвата Марка.

– Аля, стой на месте.

– Аля… какое имя. Нежное и в то же время… – не унимается тот, кого Марк назвал Владимиром.

– Хватит, – муж говорит тихо, но резко.

– А в чём дело? Почему ты её не отпускаешь? Боишься, что птичка сбежит?

– А если боюсь? – Марк произносит эти слова, и глаза его собеседника чуть расширяются, словно он удивлён, но тщательно пытается это скрыть.

– Вот как? А что, есть предпосылки? Малышке не нравится золотая клетка или… ты?

Чувствую, как у меня самой от злости начинают ноздри раздуваться. Говорят обо мне так, словно меня нет. Как будто я неживая!

Я вообще в последние дни ощущаю себя долбанной марионеткой. Куклой. Реально просто предметом интерьера! Без души. Без чувств.

– Похоже, твоей милой не нравится наш разговор. Кобылка с норовом.

– Я вам не кобылка. И свои похабные шуточки поберегите для своих потаскух, – взрываюсь, хотя стараюсь говорить спокойно и глухо. – А ты, Златопольский, – тряпка! Мало того, что таскаешь меня на аттракционы уродов, так еще и позволяешь каким-то ублюдкам оскорблять.

Тишина вокруг становится осязаемой.

Словно вокруг звук выключили. У всех, кроме меня. И реплика моя вовсе не была тихой. И все это услышали.

И, кажется, ждут второго раунда. И даже делают ставки: что предпримет мой муж? Ударит? Выведет вон, схватив за волосы? Оскорбит прилюдно в ответ? Унизит при всех или оставит это на десерт, и я получу своё, когда мы останемся наедине?

– Браво! Браво! – синеглазый красавец аплодирует и хохочет.

Марк смотрит на него, обводит глазами других, я жду, что же будет, когда его взгляд останавивается на мне. И в нём… я не могу понять, что это.

Удивление? Восхищение? Чем? Тем, что я сделала? Это просто слабоумие и отвага. Только и всего. Я бегу по лезвию бритвы. Моя душа разодрана в мясо. Мне уже на всё плевать.

– Прости меня, любимая. Ты права, аттракцион уродов.

И неожиданно я вижу, как взлетает его кулак.

Мы едем домой. В машине Марк влажными салфетками пытается стереть кровь с костяшек, щедро поливает перекисью – водитель передал ему аптечку. Жидкость шипит на его смуглой коже и на белоснежной коже салона дорогущего авто.

Я как заворожённая смотрю на алую кровь и розовую пену.

– Что? Разве мальчики за тебя не дрались раньше?

– Ты дрался не из-за меня, – отвечаю резко, потому что это правда.