— Машину, которой нет… Слушай, а вот Ярченков. Он, случайно, не оборотень, а?

Сергей Алексеевич посерьезнел вмиг. Долго сверлил девушку особистским взглядом. Потом нехотя признался:

— Ну да, верно.

— А в кого превращается? В собаку? — не унималась Оля.

— Пес-ягдтерьер… — Чернобурцев поморщился. — Вообще, в училище оборотней немало. И среди курсантов, и среди преподавателей. Инструктора летные тоже некоторые…

От любопытства карие глаза будущей летчицы заблестели как маслинки:

— Вы чувствуете друг друга? Как-то можете опознать? В человеческом облике?

— Не совсем так. Можно опознать наличие гена в человеке, а саму способность — нет.

— Как так?

— У меня есть младший брат, на телестудии работает в училище. Михаил Алексеевич… так вот, он не превращается, обычный человек. Хотя родители у нас с ним одни и оба они — оборотни. Чернобурые лисицы. Говорящая фамилия во всей красе. Это все браки с людьми, как говорят мои старики. Короче, я могу понять, что передо мной — носитель гена, а умеет он перекидываться на самом деле — узнаю, только если увижу это. Ну, или сам признается.

— А Ярченков?

— Ну, тот вообще чистокровный, без примеси людской крови! Породистый! Хотя женился в итоге тоже на человеческой девушке…

— А вы… ты?

— И я тоже. У меня сын от первого брака твой ровесник, кстати, — смущенно улыбнулся Чернобурцев, тыльной стороной ладони погладив щеку девушки. — И он тоже оказался без способностей, в мать. Она не оборотень. Не нашел такую же, как я. Ни разу.

— Жалеешь?

— Раньше жалел.

— А теперь? — Ольга закусила губу.

— А теперь нет, — длинный палец щелкнул девушку по кончику носа. — Не жалею.

Зверья в Авиагородке было много во все времена, начиная с основания здесь летного училища в военном 1943 году. Собаки, кошки и птицы — извечные спутники и компаньоны человека пользовались любовью и лаской, получали нехитрые угощения. В каждом доме непременно жил кот, а то и два. Сдохнуть с голоду в Авиагородке даже ничейному зверю не позволили бы курсанты и сердобольные бабушки. Собаки облюбовали себе наблюдательные пункты перед столовой и зданием СКП на границе с летным полем. Тут они ждали, не вынесет ли какая добрая душа кусок котлетки или не поделится ли дежурная летная группа остатками стартового пайка? Кошки — те были похитрее. Они на территорию училища почти не забредали, предпочитая трубы теплотрассы возле жилых домов городка или подвалы многоэтажек. Тут их и находили двуногие благодетели с кульками съестного. Неунывающие шустрые синички и толстые жирные голуби тоже не бедствовали, в их распоряжении были кормушки и подвешенные на дереве кусочки сала. Но с недавних пор все изменилось. Сначала исчезли дикие птицы вроде сов и филинов, гнездившиеся в соснах у курсантских казарм. Потом начали пропадать собаки. Кто-то говорил, что приезжал отстрел, а кто-то — что отравили. Потом среди кошек приключилась эпидемия неведомой хвори. Напуганные хозяева перестали выпускать питомцев на улицу. По-хорошему — правильно сделали, но тем, кому улица была единственным домом, стала угрожать реальная опасность. Поближе познакомившись с зоозащитницей Ольгой, всякий раз горько переживавшей эти события, Сергей Алексеевич задумался. Действительно, в отравлениях собак была определенная закономерность по времени. Не то, чтобы только по пятницам или раз в месяц… но была. И вскоре ему представился случай установить, какая именно.

Поздно вечером возвращаясь с авиатренажера кружной тропой, Ольга заметила светящиеся во тьме кустов глаза. Привидений будущая летчица не боялась, во всякую чертовщину — несмотря на отчаянный роман с лисом-оборотнем — не верила, а потому присела на корточки и посвистела немного в сторону густой растительности.

— Ну иди, иди сюда, мой хороший, — девушка протянула руку. И на ее зов из зарослей вылез некрупный песик. Опасливо принюхавшись, подошел ближе. На шее блеснул ошейник.

— Зверь, ты чей? — спросила у него курсантка. Пес, само собой, не ответил, но, как показалось девушке — очень внимательно оглядел ее лётную форму и отливающие серебром нашивки. А потом стукнул правой передней лапкой по земле и тихо — даже не гавкнул, а просто взбрехнул.

— Блин, еще один потеряха, кажется… — Оля вытянула ремень из собственных брюк и ловко зацепила его за собачий ошейник. — Когда ж вы кончитесь-то, козлы. Пойдем-ка на свет, хоть сфоткаю тебя для объявления.

Под фонарем возле помойки оказалось, что пес не только домашний, а еще и породистый. Жесткая шерсть топорщилась на морде вроде пушкинских бакенбард, полустоячие уши отливали лунным серебром, глубоко посаженные глаза смотрели умно и с опаской. Поджарое сухое тело и купированный на 4 пальца хвост выдавали норную охотничью породу. Прикидывая, откуда мог забежать в городок такой редкий в дикой природе зверь, Ольга погрузилась в себя и… вернулась в реальность оттого, что найденыш отчаянно потянул ее за самодельный поводок. С трудом удержавшись на ногах и восстановив поперечное равновесие, будущая летчица собралась было рявкнуть как следует на подопечного, но тишину разорвал далекий собачий скулеж. В этих звуках слышна была такая мука, что сердце сжалось в мерзкий ледяной комок. От души надеясь, что на том конце Авиагородка кому-то просто от души досталось по морде от рассерженной кошки или от собрата-пса — в честной дуэли за прекрасную самочку, Ольга рванула через темноту на звук. Песик словно бы понял ее цель, вырвался вперед и, натянув поводок как заправская милицейская овчарка, побежал к автобусной остановке.

Увиденное заставило Ольгу вспомнить весь известный ей мат и присочинить новые конструкции. Пять темных собачьих тел корчились в конвульсиях, отражаясь в ее расширенных от ужаса зрачках. Белая рвота заливала асфальт, лапы судорожно скребли землю, а в мутнеющих карих глазах девушка увидела такую же боль, какая была в глазах раненого — теперь уже кажется, что целую вечность назад — лиса. Пес на поводке попятился, прячась за ногу курсантки с выражением абсолютного ужаса на мохнатой морде. Будь он человеком, наверное, перекрестился бы и зашептал какую-нибудь молитву. Оля молитв не знала. Зато знала, что делать при отравлении. Мозг услужливо подкинул ей сведения о том, чем обычно травят собак. Как правило, догхантеры неизобретательны: крысиный яд и один человеческий препарат[10]. Антидотами к ним являются витамины К₁ и В₆, соответственно. Атропин еще… черт! Где все это взять только… Привязав поводок к фонарному столбу, девушка подошла поближе к собакам. Две уже не подавали признаков жизни. Вытряхнув из рюкзака бутылку воды, она попыталась залить жидкость в оскаленные пасти. Лучше всего получилось с одним рыжим псом, он жадно заглотил почти стакан. С другими вышло хуже, но сколько-то тоже попало внутрь. Конечно же, вода немедленно оказалась на асфальте, но хотя бы промыла желудки страдальцев. Так… Витамины есть дома. У кого в 11 ночи в этом сраном городишке достать шприцы?

Торцом к остановке стояла белая пятиэтажка. Точно! Людка, одногруппница. У нее кошки, должна же быть какая-нибудь аптечка.

Трубку Людка не взяла. Подъездная дверь зато оказалась открыта. Проклиная все свете, Ольга взлетела на третий этаж и принялась барабанить в квартиру. Ответом ей стало нестройное кошачье многоголосье. Блять!!! Ну и где ты шляешься в самый ответственный момент? Ольга метнулась обратно к остановке, на ходу набирая номер ветврача Наташи. Под сопровождение длинных гудков она долетела до места трагедии. Привязанный пес встретил ее отчаянным воем, полным ужаса. Глянув на туши собак, Ольга все поняла: в живых остался только рыжий. Один из пяти. Остальные лежали неподвижно, и полная луна с небес в последний раз гладила их по спутанной грязной шерсти. Казалось, с неба вот-вот протянется серебряный луч, и, неслышно ступая, по нему двинутся полупрозрачные песьи души, возвращаясь домой на радугу. Туда, где нет боли, голода, мороза и жестоких людей…