Ну и показывали, конечно, новости СССР. Про готовящуюся эвакуацию из Сибири и с Севера. Говорили о новостях из Норильска и других северных городков и поселков, где всю зиму люди выживали как могли. И хоть зима и продолжалась, но экстремальные холода уже закончились, а тридцать градусов мороза для тех мест обычное явление… Это уже не семидесятиградусные морозы. Так что в большинстве своем выжили люди. И теперь лишь ждали и надеялись, что скоро их эвакуируют. Правда, в некоторые северные поселки попасть теперь можно лишь на аэросанях — их уже начали выпускать серийно на куйбышевском авиазаводе, в качестве транспорта для эвакуации или снабжения удаленных поселков.

— Как думаешь, Миш, — отвлек Михаила от просмотра новостей голос жены, — не будет войны?

— Не знаю, Вик, не хочу тебя обманывать, — тяжело вздохнув, ответил парень. — Хочется верить, что американцы не самоубийцы… Должны понимать, что ответный удар не оставит от остатков США камня на камне.

— Думаешь, не решатся?

— Почти уверен, — согласился Михаил. — Да, у них много ядерного оружия, но значительная часть арсенала уничтожена или повреждена извержением. Так что силы теперь минимум равны. Но ведь у нас теперь и целей куда меньше, а их силы ПВО сильно ослаблены. Да и нет ведь необходимости уничтожать Америку десяток раз… Хватит и одного! А они тоже ведь не дураки…

На следующий день произошедшие события стали главной темой для обсуждения. И, как и Вика, все недоумевали над тем, как такое вообще возможно. По своим атомной бомбой! У советских людей такое просто не укладывалось в голове… И оттого настроения у всех были откровенно мрачными. Пусть даже все это и случилось где-то там, практически на другом краю земли…

В тот день они снова работали на стройке теплиц — теперь уже за городом. Поскольку в городе и так уж застроили буквально все, что только можно. И теперь строили около железной дороге к северу от города. Так что до места добирались все в автобусе. А еще, проезжая мимо с грузом, Михаил увидел, как начинается строительство целого нового района города, где будут массово селить эвакуированных. В газете, где писали про эти планы, его прозвали просто и незатейливо — Северным. В его мире самый юг этого района входил в состав входившего в Ленинский район поселка Солнечного, а север — там были какие-то дачные массивы. Но тут теперь будет все иначе. И сейчас посреди заснеженных полей вовсю кипела работа. Забивали сваи, свозили на место строительства железобетонные панели, кирпичи и какие-то еще стройматериалы, вдоль расчищенных от снега будущих улиц лежали здоровенные трубы и столбы ЛЭП, были свалены кучи песка и щебенки. Как уже знал Михаил из газеты, новый район будет застроен типовыми пятиэтажными панельными домами, состоящими из однокомнатных квартир площадью в пятнадцать и двухкомнатных площадью в двадцать пять квадратных метров. «Дома эвакуационного типа», так их называли… Кроме них построят несколько котельных, детских садов и школ, поликлинику, железнодорожную станцию и еще целую кучу вспомогательных объектов…

Все это, естественно, будет сделано «в стиле минимализма», без всяких украшений и декоративных элементов, из-за чего новый район обещал стать образцом «серости», но в сложившихся условиях это уже никого не волновало. Впрочем, этим строительством сейчас занимались военные и гражданские строительные организации. Студенты же продолжали все то же, что и раньше. Монтировать быстросборные тепличные модули… Благо, работа была уже хорошо знакомой. Поднять краном балку или эрзац-стеклопакет, поставить болт с гайкой и гравером и затянуть пневмогайковертом. И так повторить хренову кучу раз! Разве что грелись, пили чай и обедали теперь не в магазинах, а в специально поставленных вагончиках. А потом все также на учебу… Однако в этот день привычный порядок вдруг сломался.

— Решением облисполкома и ректората принято решение об отправке студентов нашего университета на стройки Средней Азии в составе студенческих стройотрядов, — на общем собрании перед занятиями, практически без всякого вступления, объявил им ректор. — Поэтому сейчас вы доучиваетесь до конца мая и отправляетесь в командировку. Сейчас для всех нас, всей советской страны, самое важное — в кратчайшие сроки подготовить все необходимое для создания нового сельскохозяйственного района, где мы сможем выращивать овощи, а в перспективе и зерновые, для обеспечения снабжения населения продовольствием. Поэтому те, кто откажется ехать, будут отчислены. Все зачеты и экзамены будут перенесены на осень, когда вы вернетесь по домам и продолжите учебу.

Собственно говоря, на том учеба фактически и закончилась. Держать тех, кто и так вынужденно стал «вечерниками», руководство университета не стало. Буквально через пятнадцать минут все потопали дальше на занятия… Попутно обсуждая услышанную новость.

— Туда сейчас половину армии согнали! — говорил Сашка Федотов. — Братан мой месяц назад писал еще, что их куда-то в Каракумы отправили на стройку…

— Он же танкист у тебя? — удивился Васька Никифоров.

— Ага, — подтвердил Сашка. — Ну так танкист — он и на тракторе ж может… А уж на танкторе и подавно!

— Эвакуация скоро начнется, — заметила Светка Антоненко. — В Среднюю Азию, писали, несколько миллионов отправят!

«Ну да, — вспомнит Михаил. — Скоро начнется». С мая они уже жили вместе с его дедом с бабкой и семьей старшей сестры… Дом ее мужа-то, как более старый, отдали под заселение эвакуированных. И сарай, бывший дом, уже освободили — там уж трудармейцы заканчивали ремонт, готовя его под заселение. А еще у нескольких соседей забрали наиболее крепкие и основательные сараи и теперь вовсю утепляли их, делали пригодными для житья. Ремонт проводился, конечно, по минимуму, но все же… Дальше, если кто захочет, сам доделает. Причем, тот же старый дом у них выделили под заселение сразу двух семей или шести бессемейных, а сарай-мастерскую у дяди Коли, соседа через три дома, под одну семью или троих бессемейных.

Вечером, когда Михаил с Викой собирались домой, опять подморозило — и, уже привычно, улицы превратились в каток, несмотря на то, что кругом активно разбрасывали песок — но то, по большему счету, было на проезжей части. До тротуаров дело зачастую попросту не доходило. И без того работы полно! На месте бывшей аллеи и детского парка ярко горели огни теплиц — хоть лампы в них и имели зеркальные отражатели, но наружу все равно немало света попадало. И над тротуаром — здоровенное информационное табло: «Проход запрещен! Уборка снега». Сейчас оно, правда, не светилось, что означало, что ходить можно. Да, для уборки снега с крыши теплиц была смонтирована целая система! Легкий и рыхлый снег сдували вентиляторами через специальные воздуховоды — и именно об этом и информировали табло… Зимой такая уборка порой производилась по несколько раз в день! Если же снег будет мокрым и липким — тут на уборку отправится бригада чистильщиков со специальным инструментом — для них на крышах были смонтированы специальные лестницы и проушины для крепления страховочного троса.

И вот уж вновь остановка — и вновь ночной трамвай везет их домой по улицам резко преобразившегося за зиму города. Вон там был парк при театре имени Карла Маркса, но теперь его нет! На его месте — еще одна теплица. Правда, эту строили трудармейцы. А вон за теми снежными кучами практически не видно стоящие вдоль дороги частные дома — лишь крыши их все еще возвышаются над сугробами. И вьется сизоватый дым… А вон — Третья Советская больница, между зданиями которой притаился громадный ангар отапливаемой стоянки. Здесь стоят машины как медиков, так и коммунальных служб Октябрьского района. А вон еще чуть дальше коммунальщики, разрыв дорогу, меняют кусок трубы, стараясь работать как можно быстрее. Хоть коммуникации в городе в целом и в неплохом состоянии, но без аварий в эту зиму все же не обошлось. К счастью, ни одна из них не достигла масштабов «ульяновской катастрофы», как уже все вокруг прозвали произошедшие накануне Нового Года события в соседней области. Потом Политехническая, Огородная — и вот и родная Пролетарка…