— Я ещё вчера попросила передать королеве, что ты будешь ужинать в своих покоях.

— Спасибо. Не знаю, как разозлилась бы мама, если бы я без предупреждения пропустила ужин.

— А я знаю, поэтому и перестраховалась, — улыбнулась Карин, ласково поправляя мне волосы. — Тебе нужно больше отдыхать, Фел.

— Да…

Кивнув, я поднялась на ноги. Карин тоже встала, разминаясь. Над лесом, едва-едва освещая небо нежно-розовыми лучами, занималась заря.

— Ого, сколько я спала?

— Уместнее спросить, сколько ты сидела там у себя. — Она указала на дверь лаборатории.

— Я вышла уже ночью?

— Да. Мы иногда собираемся с рыцарями и играем в триктрак, рассказываем истории, читаем стихи. Мы и не думали, что ты всё ещё там.

— О, так ты не одна читаешь стихи?

— А ты думала, твои гвардейцы только оружием ворочать умеют?

Я улыбнулась.

— Спокойной ночи, Карин.

— Отдохни завтра от своей работы, ладно?

— Я постараюсь.

Выполняя своё обещание, я забралась в постель и попыталась расслабиться, чтобы поскорее уснуть. Я могу позволить себе день-другой отдохнуть, а потом снова взяться за работу. Дедры никуда не денутся, помощники за ними присмотрят и за это время приготовят все снадобья, которые мы будем пробовать в качестве лекарства. Я могу понежиться в кровати подольше. Ничего не случится, если я позволю себе это…

Я повторяла эти слова как мантру, но сон никак не хотел идти. Наверное, из-за того, что я поспала у костра. Теперь вообще уснуть не получалось. Упрямо лёжа в кровати с закрытыми глазами, я слушала тишину. В какой-то момент даже, возможно, уснула, но лай дворовых собак разбудил меня. Я до противного слышала всё, что происходит, хотя обычно не замечала за собой такой чуткости.

Не знаю, сколько длилось это «подольше», но выплыв из дрёмы раз в пятый, я всё равно не ощущала себя отдохнувшей. Мне больше не хотелось страдать от этих кратковременных пробуждений, и я встала.

— О, вы сегодня рано, — наткнувшись на меня, сказала Айель.

— И сколько сейчас?

— Около семи часов.

— Вот и понежилась подольше, — пробормотала я.

— Вам что-нибудь принести, принцесса?

— Я буду завтракать в трапезной.

— Будет исполнено.

Поклонившись, Айель побежала на кухню. Я подошла к узкому окну в коридоре. Небо было затянуто плотными облаками. Наверное, я и не спала вовсе, просыпалась через каждые несколько минут. Но мне ведь что-то снилось… Правда, я никак не могла вспомнить, что.

Позавтракав в полном одиночестве — даже слуги не ожидали моих указаний по углам зала, — я перебралась в библиотеку. Солнце наконец вышло из-за облаков и озарило внутреннее пространство замка цветными лучами, проходящими сквозь витражи. Я тщетно пыталась вспомнить, что читала в прошлом году, до мора: перебирала корешки книг, раскрывала их, искала закладки или, может быть, заметки. Папа иногда оставлял такие — он выписывал цитаты, которые ему нравились, и забывал эти листки бумаги или пергамента прямо в книгах. Мама ненавидела эту привычку, но ничего не могла с ней поделать.

И вот мне улыбнулась удача: в пособии по военному делу короля Ривейла IV лежал небольшой неровный листочек. Я взяла книгу и села с ней у окна. Почерк заметок не был папиным — он принадлежал Филлиппу.

Я зачитала текст: «Никогда не пренебрегайте нуждами армии на чужой территории — они должны быть снабжены не только едой и водой, тёплой одеждой и алкоголем. Не забывайте также о женщинах и добром слове для своих служащих».

Брат не жил в Кертодольской крепости уже года три, а заметки остались. Мама не добралась до них. Наверное потому, что никогда в жизни не открывала ни одного пособия по военному делу. Я улыбнулась тому, что Филлипп перенял от папы эту привычку. И пускай заметка была скорее шуточной, чем понравившейся брату, мысли о нём меня согревали.

Карин нашла меня в королевском саду, в который я пришла погреться на солнышке и послушать пение птиц. Читать мне было сложно, мысли еле ворочались, и ни одна книга не могла увлечь меня достаточно, чтобы я прочитывала в ней больше одной страницы. Работать с дневником Сэра Дардиона было проще, вести свой — тем более. Но я пообещала, что не буду работать сегодня, и изо всех сил старалась сдержать своё слово.

— Я сегодня пропустила утреннюю тренировку, — потянувшись, сообщила мне Карин. — А ты? Удалось поспать?

— Д-да… — соврала я. — Вот, пришла сюда только что.

— Надо бы… ещё поспать, — протянула девушка, зевнув посередине фразы.

Я улыбнулась.

— И тебе тоже надо. Всё ещё выглядишь неважно.

— Возьмёшь меня на тренировку?

— О, ты хочешь составить мне компанию?

Кивнув, я встала, и через четверть часа мы уже обе переодевались в лёгкую тренировочную броню. Движения и удары — особенно пропущенные по лицу и плечам — взбодрили меня. Карин никогда не била меня всерьёз, но в рукопашном бою девушка была настолько искусна, что могла совершать скоростные атаки, едва меня касаясь. Я только и успевала, что чувствовать случайные прикосновения бинтов и ветер от пролетающих в паре миллиметров от моего уха кулаков. В сравнении с ней я всегда была заторможенной и хиленькой, но иногда и мне удавалось задеть Карин. Пару раз я случайно оцарапала её шею или предплечье, не ожидая, что действительно коснусь девушки, а в особо удачные дни, бывало, могла даже обезоружить воительницу в схватке на шпагах.

Единственное, в чём мы с Карин были равны — это стрельба из лука. Она недолюбливала это оружие, и поэтому тренировалась с ним гораздо меньше, что в итоге сказывалось на результатах. В шуточных турнирах, что устраивали мы с братом и некоторыми оруженосцами, я иногда занимала первое место за непревзойдённую точность стрельбы. Иногда я подозревала, что Филлипп или Карин поддаются мне, а оруженосцы просто не смеют стрелять лучше королевских особ, но побеждать всё равно было приятно.

После тренировки один из помощников встретил меня во дворе и попросил разрешить их спор насчёт трав. Всего лишь травы — работы касаются очень слабо. Карин не стала делать мне никаких замечаний и просто последовала за мной в оранжерею.

Я помогла двум бывшим ученикам Сэра Дардиона разобраться с кизилом (один из мужчин при этом сказал: «Я же говорил!») и осталась в теплице, провожая их взглядом. Не зная, что мне делать дальше, я принялась срезать анис. Карин молча наблюдала за мной.

— Не похоже на букет для спальни, — всё-таки сказала она.

— Повешу сушиться, и тут же выйду, — пробормотала я, направляясь к единственному месту в замке, которое по-настоящему считала своим. Я там главная, и никто не посмеет меня выгнать. Даже Карин.

Пройдя во внутренний двор, в котором мне была знакома каждая травинка, каждый камешек, я удивилась: возле моей лаборатории стоял Сэр Равалон и, похоже, ждал нас.

— Отец? — обратилась к нему Карин. Она тоже не понимала, почему он здесь.

Я отдала корзину с травами стражнику и попросила поставить её на мой стол.

— Я не хочу мешать тебе работать, Орфелана, и могу подождать, если ты сейчас занята, но что-то подсказывает мне, что дело срочное.

— Что случилось, Сэр Равалон? — спросила я.

— Один крестьянин сдался нам, утверждая, что попробовал запретные сладости рая. И попросил запереть его, удержать в темнице от греха.

— Э-э...

— На его одежде заметили скверну.

— О, Создатель, — проронила Карин.

— Где он сейчас?

— Сидит в коридоре, — ответил Сэр Равалон. — Мы не знали, куда его деть. Вдруг он будет кидаться на других заключённых? Или пообращает их всех в дедров? Я не знаю…

— Вы правильно поступили, — сказала я. — Могу я его осмотреть?

— Да, конечно.

Отец Карин посторонился, пропуская меня в мою же лабораторию. В коридоре, на каменном полу, покрытом копотью от недавних костров, которыми мы выпаривали скверну, сидел молодой мужчина, закованный в цепи, а над ним стояли четыре стражника.