— Думаешь, это скверна? Вироточина появилась в колодце? — спросила Карин.

— Это возможно. А домой он не может вернуться потому, что почувствовал заражение…

— Хм-м, — протянула девушка. — Заражённый мог писать таким аккуратным почерком?

— В самом начале, я думаю, да.

— Знать бы, где этот колодец. Может, он был первой вироточиной?

— И тогда поэтому оно — самое главное, — пробормотала я.

«…Я попал в прекрасное место. Оно очень похоже на Рай. Тот самый, настоящий Рай. Я много размышлял о том, что я умер, но нет, я ещё никогда не чувствовал себя таким живым. Здесь есть синие деревья, а по ночам, все водоёмы оживают и флуоресцируют, прямо как планктон в южных морях! Это очень красиво. Невозможно описать словами, насколько…»

— Тебе не кажется, он немного…

— …сошёл с ума? — продолжила я за Карин.

— Да, помнишь того крестьянина? Он тоже много говорил о красоте, до того, как…

— Да…

«…Что-то я отвлёкся. Не забудьте закрыть колодец. Закапывать его бесполезно — постройте лучше стену вокруг и крышку. Такую плотную, какую получится, а затем снесите дом и уложите землю так, чтобы никто и не заподозрил, что там что-то было».

— Чтобы исполнить его последнее желание, осталось только найти этот дом, — ткнув пальцем в письмо, сказала Карин.

— Может быть, Сэр Дардион это уже сделал… Он ведь знал о вироточинах.

— Возможно. Если это действительно самое важное — то…

— Тсс… — проронила я, ещё раз перечитывая письмо. Но оно по-прежнему выглядело так, как будто его написал заражённый человек. Ну, он хотя бы видел Рай перед тем, как окончательно превратиться в дедра.

Я сложила письмо и вложила в кармашек дневника. Оно тоже никак не могло помочь нам. Даже если мы закроем тот колодец, остальные вироточины не перестанут существовать. А их закрыть зачастую уже не настолько просто. А может быть и с этой просто не будет — животные чуют скверну даже через камень. Они просто знают, что вироточина там, и прорываются к ней, даже стирая лапы в кровь.

Добравшись обратно до поместья, я снова разложила свиток и переписала письмо себе в дневник. Если это — самое главное, будет лучше, если оно будет в двух экземплярах. Хотя, возможно, мы просто выдаём желаемое за действительное. Я выдаю. Остальные просто меня слушают.

Колодец, странная субстанция, Рай… Всё вместе это, кажется, не имеет смысла. Может быть, умирая, Сэр Дардион хотел сказать что-то другое? Не то, что колба самое главное, а то, что самое главное — не сдаваться и продолжать проверять варианты? Или то, что наше будущее — главное. Или что угодно ещё. Он ведь тоже был заражён, хоть и не выглядел умалишённым, как Вайенти…

Я сложила пергамент и убрала его в стойку со свитками в библиотеке. Нужно сосредоточиться на более понятных вещах. Я всё ещё не разобралась, как больная печень влияет на вид дедра. Возможно ли такое, что больных подобного рода нам больше не попадалось?

Снова засев за книги, я потеряла ощущение времени. Служанки приносили мне еду и меняли масло в лампах; я засыпала за столом и просыпалась в полной темноте. Мне не хотелось будить Карин, поэтому я не возвращалась в нашу общую комнату. К тому же, девушка наверняка будет задавать вопросы. А ответов у меня нет.

Примерно через неделю такого затворничества меня разбудил стук в дверь. Громкий, уверенный, служанки так никогда не стучали.

— Да? — сонно отозвалась я, торопливо приводя бумаги на столе в порядок. После чего дотронулась до своих волос, но с ними точно не могла ничего быстро сделать.

Дверь открылась, и на пороге показался Сэр Лессайр. Мужчина посмотрел на меня и тут же смущённо отвёл взгляд, будто я сидела перед ним в ночной сорочке или в каком-либо ещё неподобающем виде. Я оглядела своё рабочее платье, испачканные чернилами руки, немного грязной посуды на столе, но ничего из этого не казалось мне неприличным.

— Ты что-то хотел, Лессайр? — спросила я.

— Д-да, — пробормотал он, кажется, теперь сомневаясь в своём намерении.

Я встала и подошла к окну. Выглянула, пытаясь определить, какое сейчас время суток. Раннее утро, рассвет. Значит, я проспала всю ночь.

— Леди Тешер предостерегла, что вы можете отказаться или гневно прогнать меня, если я вам помешаю работать, принцесса, но я всё равно решился спросить — поедете с нами за оленем? Сэр Майрен видел его на вчерашней охоте. Сегодня мы точно его отследим.

— Олень? — переспросила я. — Замечательно. Нужно привезти его сюда или к Филлиппу.

— Д-да, — неуверенно отозвался мужчина, снова переминаясь с ноги на ногу. Взгляда на меня он по-прежнему избегал.

— Я поеду, — сказала я. — Дайте мне немного времени привести себя в порядок.

Посмотрев на рукописи, я почувствовала беспокойство. Весь последний абзац состоял из непонятных закорючек, мало напоминающих письменность. Наверное, я уже начинала засыпать в тот момент.

— Что-то ещё? — спросила я, поскольку Лессайр не уходил.

— Вы точно хорошо себя чувствуете? — Он бросил короткий взгляд на меня и снова вперился в пол.

— А непохоже? — «Что Карин ему наговорила?» — Я ищу лекарство, с Сэром Дардионом ориентироваться в его библиотеке было бы быстрее, но здесь я одна. Даже Айель не взяла — она занимается перебором рецептов в Кертодоле. Всё под контролем, Лессайр.

Мужчина кивнул, окончательно стушевавшись.

— Простите, принцесса, я и не смел сомневаться в вашей работе. Просто хотел сам увидеть вас. После того нападения…

— Дедр меня даже не укусил, — твёрдо ответила я.

— Это хорошо, — снова бросив взгляд на меня, мой рыцарь попятился за дверь. — Я позову служанок, чтобы помогли вам.

— Спасибо, — кивнула я, борясь с желанием преждевременно сорваться с места и наконец уничтожить тот листок. Доказательство, которое могут использовать против меня. Если хоть одна служанка его заметит — меня тут же объявят сумасшедшей или, что ещё хуже, заражённой. И просто запрут. И это будет хуже какого-то танца с балтхиорским герцогом. Я лишусь всех королевских прав. А значит и лаборатории, и библиотеки — всего.

Дотерпев до того, как шаги Лессайра стихнут в коридоре, я схватилась за листок, проверила все остальные черновики на наличие этих закорючек и, убедившись, что это единственный случай, просто усталость, сожгла черновик в камине.

***

Служанки отмыли мою кожу от чернил — наверное лицо, перепачканное от того, что я уснула на черновиках, больше всего и обеспокоило Лессайра. Но ничего, я поеду со всеми на охоту и докажу, что я здорова и полна решимости. Они не видели меня всю неделю. Они не знали, что со мной. А я не больна и не заражена. Со мной всё в порядке. Я просто устаю от долгой работы с книгами.

«И от безысходности», — уже сама себе призналась я. Но никому больше об этом знать нельзя. Даже если отцу я уже кое-что рассказала. Тем, насколько всё по-настоящему безнадёжно, я могла поделиться только с Сэром Дардионом. Впрочем, он и сам, если смотрит на меня, понимает.

Карин не ожидала меня увидеть, будто Лессайр ей не рассказал, но зато сам мужчина широко мне улыбнулся и одобрительно кивнул. Я с улыбкой подошла к своим воинам и поприветствовала их.

— Какие-нибудь новости? — осторожно спросила моя телохранительница, будто не веря, что я могла собраться с ними на охоту.

— Это вы мне скажите! — Притворяться жизнерадостной было почти невыносимо, но я не хотела, чтобы от меня что-то скрывали, как от больной. — Неужели папа не прислал мне ни одного письма за всё это время?

— Нет, не присылал, — сказала Карин. — Но я ему пишу каждые несколько дней. Как и договаривались, общие вещи: все здоровы, работа идёт, всё хорошо. Ничего конкретного. Так нас ещё долго трогать не будут.

— Хорошо, — кивнула я.

Мне не писал. А ей, похоже, да. Иначе откуда Карин знает, что король получает письма? Выглядит она вполне уверенной, значит осведомлена, что в Балтхиоре всё хорошо. Но почему не говорит об этом мне? Неужели я настолько плохо выгляжу в последнее время из-за усталости и плохого настроения? Быть такого не может! Сегодня в зеркале я выглядела не хуже, чем обычно. Может, дело в чём-то другом? Но в чём?