Когда Филисия зазевала и сонная ушла в свою комнату, Лео не остался один. К нему присела мама.

– Иногда, – говорила она, – нам приходится расставаться с чем-то дорогим для нас. Но частичка минувшего сохранится в тебе, Лео. Будет следовать за твоим сердцем, куда бы ты ни шёл.

– Как ты.

Мари улыбнулась и поднялась со стула. Она провела по столику рукой, касаясь гладкого дерева так же призрачно, как касался его звёздный свет.

– Порой, мне кажется, ты недоволен этим.

Лео поднял на неё взгляд, пытаясь разглядеть жизнь в материнском лице, но оно казалось лишь знакомым рисунком, за которым не было ничего.

– Порой, я хочу, чтобы ты исчезла. Чтобы исчезла вся наша боль! – он сорвался с места и побежал в свою комнату, зная, что Мари не отстанет, встретит его там и будет всю оставшуюся ночь причитать. Но мамы там не оказалось. Только в воздухе витало смутное: «прости».

Первой мыслью Рая после пробуждения было: «где я?», а второй: «где Лео?». Медленно вспоминался вечер, подарки мастера, тоскливое лицо Рэванни, их разговор, близость и… Рай вскочил и побежал на чердак, но постель была идеально застелена. Он спустился вниз и спросил маму, уже стоявшую у котелка, затем побежал к отцу на поле, но никто не видел Лео с вечера. Каждый шаг Рая сопровождался уколами в висках, а сердце начинало сжиматься волнением. Он переоделся, не отвечая на расспросы матери, захватил с собой меч по привычке, и поспешил к особняку Рэванни. Солнце лениво смотрелось в окна городских домов, сонно пробиралось по улицам города, не поспевая за Раем. Вечером он не мог даже стоять, а сейчас ноги сами несли его вперёд, не обращая внимания на жалобы разболевшейся головы. Совсем скоро Рай увидел знакомые бежевые стены с золотистыми пилястрами, увядающий сад, старую иву, Лео. Он стоял на полосе света, выглядывавшей из-за дома. Чем ближе подходил Рай, тем тусклее становился свет, пока совсем не превратился в тень.

– Лео? – Рай покосился на дорожную сумку на плече друга и почувствовал, как в животе закручивается страх. – Куда ты собрался в такую рань?

– Я получил письмо… – Лео с трудом произносил слова. – От Авеля.

Рай тряхнул головой, подумав, что ему это снится.

– Что ты говоришь такое… – пробормотал он, – От брата?

– Он ждёт меня в Лесах Пепла. И я принял решение ехать.

– Нет, погоди, как можно верить письму от человека, которого ты не видел восемь циклов? Сергий из тебя всё благоразумие выбил или что? Это больше похоже на обман.

– А если это правда, и брат на самом деле жив? – парировал Лео. – Я не упущу такой шанс. У ворот города меня ждёт извозчик, – Рай сократил между ними расстояние до минимума. – И не стой на пути, прошу тебя.

– Зачем же ты меня ждал? – Рай протянул ладонь к Лео и нежно огладил его шею. – Ты сомневаешься, потому что понимаешь: если уйдёшь – останешься один, снова. Я не прав?

– Я никогда не был по-настоящему один, – Лео прикрыл глаза и дотронулся до руки Рая. – Мама. Я вижу её в потускневшем белом платье, с каплями крови, въевшейся в ткань. – Рай почувствовал, что его конечности слабеют. Что-то давило на плечи, его будто вбивали в землю, как надгробие. – Она говорит со мной, Рай. Но когда ты рядом, она молчит.

– Тебе не здоровится, – испугался Рай, – нужно к лекарю.

Лео разозлился и толкнул Рая в грудь. Сумка грузно упала на землю.

– Только вместе с тобой. – Лео обнажил рапиру, его покрасневшие глаза блеснули злобой.

– Сдурел? Я не собираюсь… – Рай попытался успокоить Лео, коснулся бледных пальцев, сжимавших рукоять рапиры, но Лео вырвался и выставил клинок перед собой.

– Давай, покажи мне, уважаемый Представитель, достоин ли ты своего титула. Ну же! Извозчик вечно ждать не будет.

– Кхорт, Лео… – Рай отпрянул и трясущейся рукой достал из-за спины свой меч, отзеркалив стойку Лео. – Раз ты так просишь.

Ощутив непривычную тяжесть меча, Рай вдруг понял: боль, охватившая тело и разум, была чужой. Лео источал её, заражал ею, боль перекидывалась на цветы и заставляла их терять цвет, душила Рая и лишала небо лучей солнца. В первом ударе Лео прозвучал гнев. В следующем – что-то похожее на мгновенное раскаяние. «Позволь мне предать тебя. Позволь себе простить меня», – заменялась металлом речь. Вскоре, из ослабевших рук Рая выбился клинок. Две линии по туловищу – ослабели ноги. Рай привалился к иве и коснулся ран. Они были глубже, чем можно увидеть, доставали до самой треклятой души.

Лео посмотрел на свой клинок. С него стекала кровь близкого человека. На выглянувшем солнце она казалась золотой. Рука затряслась и с отвращением отбросила оружие прочь.

– Прости, – прошептал Лео, опустившись на колени перед Раем.

– А-х… Нече-… Нечего прощать, дурак. – Рай взъерошил темноту волос и взглянул куда-то наверх. – Разве что… За испорченную рубаху. – его губы растягивались в безнадежной улыбке, а глаза постепенно теряли свет.

– Филисия! Орвис! – позвал Лео на помощь. Он не знал, как удержать Рая в сознании, тряс за плечо, придерживал его мохнатую голову. Рай клонился к самой земле подобно иве, державшей его спину. Он перестал ощущать что-либо, кроме холода ладоней Лео, приятно остужавших щёки.

– Не уходи… – прошептал Рай, подавленно, неразборчиво, но Лео услышал. Услышал, но не мог исполнить.

– Авель – моя семья, – говорил Лео, сдерживая рыдания, – я должен отыскать его, Рай, должен. Прости меня…

– Я думал… Мы тоже. Вроде семьи. Разве нет?

Лео не мог дышать, не то что говорить. Рай не дождался ответа, потерял сознание. К тельдирам подбежали опекуны и отодвинули задыхавшегося Лео на траву. Что они подумают о своём подопечном? Осуждение и разочарование. Только больше причин уйти. Орвис умел перевязывать раны, Филисия – обрабатывать. До прихода лекарей о Рае хорошо позаботятся.

Лео встал с земли, поднял рапиру, сумку, Филисия окликнула его. Она тоже плакала. Лео приложил ладонь ребром ко лбу. Он никогда не верил в молитвы, но Раю и своим опекунам он слишком сильно желал света, вечно способного отгонять тьму. Кто мог бы хранить их всегда и везде, кроме самой Богини? Да услышит Она его искренность.

Сэриль и Тасс пришли в лечебницу вместе. Они толком не знали, что случилось, опекуны были молчаливы и ограничились двумя словами: «Он ушёл».

– Кто, кхорт, ушёл и куда? В безмирие? Из города? В лес за грибами или что? – лепетал Тасс Сэре на ухо.

Они стояли перед дверью в лечебную комнату и ждали, когда им разрешат войти. Лекарь чуть не пришиб их дверью.

– О, Представитель Гарго и… Сэриль, да. Вашему другу уже лучше.

– Рай Мирсон? – лекарь смутился вопросу Тасса, но кивнул. – Что стряслось?

– Он ничего не говорит, отмалчивается, но раны на его теле оставлены клинком, уверяю вас. Благо, они не глубокие, а обморок, скорее всего, имел иные причины. Может, перед вами он будет честен. Прошу вас.

Они вошли в комнату, и лекарь закрыл за ними дверь. Благодаря большим окнам здесь было намного просторнее, чем в других лечебных комнатах. Рай неподвижно сидел на кровати и смотрел на город в закатном свете. Его торс был перевязан, волосы беспорядочно торчали.

– Рай, ты как?! – обеспокоилась Сэра.

Мирсон даже не обернулся к друзьям. Только когда Тасс присел на край кровати, он очнулся, взглянул на них и вымученно улыбнулся.

– Тебя, наверное, – начал Тасс, – извели этим вопросом, но…

– Лео ушёл.

Тасс притих, а Сэра присела рядом на стул и коснулась руки Рая.

– И это сделал он? – аккуратно спросила Сэриль. Рай лишь горько усмехнулся.

Тасс вскочил и начал маячить по комнате. Он не мог терпеть то, как Рай по привычке выдавливал из себя улыбку, когда на самом деле его душа была исколота сотнями мечей. А терпеть это пришлось бы долго.

– Мы можем его догнать, – завёлся Тасс, – вряд ли он успел далеко…

– Нет. Лео сделал свой выбор, – слабым голосом говорил Рай, – как и я. Как и мы, Тасс. Или ты тоже забыл про Антеос?