25 октября в день Октябрьской революции в Екатеринбурге начал свою работу очередной съезд духовенства и мирян. Во время предварительного обсуждения наметились две «сильные кандидатуры» на пост епископа — все тот же временно управляющий епархией Серафим и вновь архимандрит Софроний. При баллотировке на следующий день первый получил 132 голоса, а второй — 160. Софронию тут же «пропели многолетие». По мнению местной церковной газеты, «ввиду строгого соблюдения формальной стороны... кассации выборов не ожидается». Здесь же помещалась биография «будущего епископа», который, как отмечалось, хотя и был «простой, ласковый и всем доступный», но в то же время имел «твердый характер».
Между тем в Синод снова стали поступать жалобы по поводу неправильности выборов. Указывалось на то, что на результат сильно повлияли многочисленные родственники архимандрита, которые не только усиленно агитировали, но и участвовали в голосовании. В одном из писем рассказывалось про некоего священника без креста и рясы, с остриженными волосами, который на съезде усиленно «чернил» епископа Серафима.
Сам временно управляющий епархией Серафим прислал в Синод официальный рапорт с докладом о прошедших выборах, а также письмо, в котором изложил свою версию событий 25—26 октября в Екатеринбурге. По словам владыки, на предвыборном собрании «рознь среди депутатов едва не дошла до драки благодаря агитации низших клириков». Многие из собравшихся активно «выступали против епископата и епископской власти», больше всех, неизвестно за что, досталось приглашенному на выборы епископу Соликамскому Феофану. Серафим проводил мысль, что на результаты голосования сильно повлияло участие родственников Софрония, которых в епархии было более 80 человек.
«Епархии, — писал владыка, — требуется епископ с твердой властью, таким может быть только епископ нареченный (так. — П.Р.) высшей церковной властью, а не случайно избранный толпою, которая листками “Церковно-общественного вестника”, статьями Титлинова определяет степень пригодности или непригодности того или иного кандидата и ставит им в вину защиту на Соборе патриаршества, власти епископской.» Серафим призывает епископат к корпоративной солидарности, пугая власти тем, что избранник, не имеющий соответствующего сана, будет выступать не только против патриаршества, но и против епископской власти вообще.
Сам избранный епископом Софроний отсутствовал в Екатеринбурге, но был сильно опечален «хладным дыханием анонимных писем», которые получал. По его словам, он совсем не стремится занять вдовствующую кафедру, так как сейчас это «сплошной тяжкий подвиг». Он также недоумевал, почему, если его кандидатура вызывает столько споров, ее «вовремя не отвели».
Определение Синода, принятое 20 ноября, гласило: «Принимая во внимание сообщение управляющего епархией (епископа Серафима. — П.Р.), что избранник — уроженец Екатеринбургской епархии и в числе клириков сей епархии имеет более 80 родственников... ввиду этого назначение архимандрита Софрония представляется неудобным». В результате Синод не признал возможным проведение новых четвертых выборов и административно назначил в епархию другого архиерея — Григория (Яцковского).
Такое, казалось бы, неожиданное решение церковных властей имело основание в предшествующей практике. Еще в XIX в. считалось нежелательным назначение архиерея на свою родину. Часто даже самые достойные лица не могли противостоять натиску многочисленных родственников, жаждущих получить выгодное место. Конечно, сыграло свою роль и письмо епископа Серафима: церковные власти не приняли во внимание, что от владыки, проигравшего выборы, вряд ли можно ожидать беспристрастности.
В Курске местный архиерей Тихон (Василевский) полностью принял новый строй. Он даже говорил, что будущее России видит только «в форме демократической республики». Однако у большинства духовенства он ассоциировался с уничижительным тогда ярлыком — «союзник» (то есть член Союза русского народа). Увольнение епископа совпало с проходившим в Курске 10—19 мая епархиальным съездом, имевшим очень радикальный характер. Так, например, он отправил приветствие Петроградскому Совету «как могучей организации. первых борцов за свободу. положивших конец власти темных сил».
Во время работы съезда пришла телеграмма из Синода об увольнении архиепископа Тихона и о назначении временно управляющим епархией епископа Никодима. Курское духовенство по каким-то причинам не пожелало видеть на своей кафедре Никодима. Закрытой баллотировкой большинство высказалось за епископа Феофана (Гаврилова). Синод не стал препятствовать выбору съезда. Феофан был назначен временно управляющим епархией. В печати даже появилось сообщение о выборе в Курске епархиального архиерея.
Между тем в Курске набирала ход предвыборная агитация. Сторонники бывшего епископа Тихона собирали подписи в его поддержку. Так, в распространенном среди жителей Курска «воззвании» говорилось, что архиепископ Тихон ушел на покой «не потому, что больше не хотел трудиться на благо Церкви, а потому, что по новым законам церковной жизни должности клира церковного должны быть выборными. И вот, желая быть выборным, а не назначенным, он и ушел на покой, предоставив духовенству и мирянам полную свободу выбора». Далее сообщалось, что епископ глубоко воспринял «идеалы христианства: свободы равенства и братства; он, как известно, один из первых откликнулся на совершившийся в России переворот». В заключение воззвание призывало голосовать за Тихона. Подобные обращения присылались и в Синод, который своим определением от 1 августа постановил, что епархиальный съезд духовенства и мирян может выбрать кандидатом на кафедру и бывшего Курского преосвященного Тихона.
Собравшемуся в начале августа съезду для выборов представителей на Поместный собор Синод разрешил избрать и епископа. Кандидатов оказалось двое: бывший архиепископ Курский Тихон и временно управляющий епархией епископ Феофан. 9 августа в соборном храме Знаменского монастыря Чрезвычайный съезд духовенства в количестве 329 человек приступил к избранию епархиального епископа. За временно управляющего епископа Феофана отдали свой голос 229 человек, а за бывшего епархиального владыку Тихона — только 67.
В местных «епархиальных ведомостях» был напечатан отчет иеромонаха Арсения о состоявшемся съезде. Важно отметить, что он гораздо содержательнее большинства материалов, официально присланных в Синод (для 1917 г. характерно обратное). В отчете сообщалось, что перед началом выборов делегатов на Поместный собор на кафедре появился представитель Исполнительного комитета Курского губернского Народного Совета «солдат-гражданин» Колесниченко. После приветствия съезда он потребовал допустить его вместе с другими депутатами к участию в работе съезда. «Разве Народный Совет не есть такая же христианская семья, что вы лишаете ее голоса? — вопросил он. В ответ — крики “не надо, не имеет права”». После него выступил другой член Совета, священник Ломакин, заявивший, что Совет не может не принять участия в выборах. Однако съезд голосованием высказался против участия в своей работе представителей Совета. На следующий день при производстве выборов архиерея представители Совета снова потребовали допустить их на съезд.
Перед делегатами выступил член Исполнительного комитета Народного Совета Петр Нагорный. Его выступление снова вызвало жаркие дискуссии, однако, по словам иеромонаха Арсения, «съезд на этот раз оказался щедрее» и в результате три представителя Совета вошли в его состав. В статье такое неожиданное решение съезда объяснялось тем, что съезд при его принятии руководствовался правилами Синода об избрании епископов, «допускающих делать некоторые отступления в соответствии с местными условиями». Возможно, инициатива участия в выборах исходила от активного депутата Совета священника Ломакина. В послании граждан Курска, направленном на «Всероссийский Вселенский Собор» (так! — П.Р.), о нем писали как о наиболее активной «темной силе», выступавшей против избрания бывшего преосвященного Тихона. Сам Ломакин, сообщалось в послании, «был в силе как пострадавший революционер 1905 года, сила его у солдат и рабочего класса». Участие представителей Совета в выборах зафиксировано и в «журнале» съезда, присланном в Синод.
