У Арона вытянулось лицо.
– Откуда?! – изумился он. – Всех же вычистили! Вы ж знаете, подряд брали, даже…
– Отставить! – повысил голос начальник. – Найдешь… Как говорится, «не можешь – научим, не хочешь – заставим!». Кстати! Ты ж у нас со Жмеринки!
– Так точно!
– Вот и хорошо… Есть сигнал, что там действуют румынские шпионы. Подрывают продовольственную безопасность страны. Сахар, понимаешь, воруют… Так что давай, Бронштейн, езжай на родину и разберись! Срок тебе – две недели. Не справишься, сам под трибунал пойдешь. Вон, твой предшественник Блат не справился, и где он теперь? Так что давай, старлей, действуй!
– Товарищ майор…
– Свободен!
На следующий день Арон и его заместитель Воскобойников прибыли в Жмеринку. Прямо со станции направилась в райотдел НКВД. Арон даже к родителям заезжать не стал.
К вечеру был готов план операции. Распределили роли: Воскобойников с местным чекистом выявляют и допрашивают подозреваемых. Арон анализирует документы, обобщает информацию и докладывает начальству.
На седьмой день следственных действий первый секретарь райкома партии потребовал доложить ситуацию. Поздно вечером бригада прибыла в опустев шее здание райкома. Собрались в кабинете секретаря. Ждали хозяина. Щуплый местный чекист прятал под столом кулаки со сбитыми костяшками. Громадный Воскобойников потными руками сжимал папку со следственным делом. Арон пытался унять тремор и тер красные от недосыпа глаза. С портрета на стене на них сурово смотрел товарищ Сталин.
Вскоре вошел интеллигентного вида немолодой секретарь. Усевшись, надел пенсне, обвел взглядом чекистов и усталым голосом поинтересовался, кто тут у нас Бронштейн.
– Разрешите, товарищ первый секретарь? – вставая, спросил Арон.
После кивка достал из кармана листы бумаги, протер очки и стал докладывать:
– Есть сигнал, что в Жмеринском районе действует шпионская сеть, управляемая из Бессарабской республики. Цель – подрыв экономики Украинской ССР. Действуют двумя путями: хищение сахара на заводах, входящих в Винницкий сахарный трест, и незаконный ввод в денежное обращение Союза ССР драгметаллов и иностранных валют: румынской леи и американского доллара. Для…
– За второе не понял… – прошептал местный чекист.
Секретарь бросил на него укоризненный взгляд и сказал:
– Продолжайте, Арон Владимирович!
– Завербованные сбытовики, – продолжил Арон, – похищают сахар путем подделки документов. Размер некоторых партий доходит до сорока мешков…
– Так это что ж они, тоннами воруют?! – изумился секретарь.
– Так точно! – подтвердил Арон. – Ворованный сахар доставляется гу… гу…
Арон запнулся. Лоб его покрылся испариной, текст расплывался, кружилась голова. Он с трудом держался на ногах.
– Что с вами? – встревожился секретарь. – Налейте товарищу воды!
Услужливый Воскобойников наполнил стакан. Арон выпил, отдышался и продолжил:
– …гу… гужевым транспортом на станцию Жмеринка, где перегружается в вагоны, и переправляется в Кишинев. Оттуда к нам нелегально поступают золотовалютные ценности, которые используются при расчетах с вредителями…
– И сколько же у нас этих подонков? – перебил его секретарь. – Мы их знаем?
Арон вопросительно посмотрел на Воскобойникова. Тот виновато опустил глаза. Не получив ответа, Арон ответил:
– Уточняем, товарищ секретарь! Собираем доказательства. Через неделю доложим!
Секретарь кивнул и попросил не тянуть. После чего повел себя довольно неожиданно – с сочувствием посмотрел на Арона и обратился к участникам совещания:
– Товарищи, прежде чем мы продолжим, есть предложение Арона Владимировича отпустить! Устал человек…
Арон смутился.
– Вы ведь местный? – продолжил секретарь. – Родители здесь? Живы, надеюсь…
– Ага… – пробормотал Арон.
И тут же подумал: мало того, что полтора года не видел папу и маму, но даже сейчас за целую неделю ни разу к ним не зашел.
– Вот, голубчик, и возьмите выходной! – будто прочел его мысли секретарь. – Проведайте родителей, поешьте, отоспитесь. И не вздумайте возражать! Всего вам доброго!
Арон спорить не стал. Он на самом деле в последние дни чувствовал себя скверно. Даже боялся повторения приступа. Ну и по родителям действительно соскучился.
Поблагодарив секретаря и попрощавшись с коллегами, Арон вышел. Но едва за ним закрылась дверь, как в его голове мелькнула нехорошая мысль: «Меня только что выставили за дверь! Проще говоря, выгнали… Это на каком же основании?!» И тут нехорошая мысль стала развиваться с бешеной скоростью. Воскобойников! Папка! Пока Арон изучал накладные, путевые листы и маршрутные квитанции, его заместитель допрашивал подозреваемых. Наверняка список фигурантов ежедневно пополнялся десятками фамилий. Он трижды просил Воскобойникова показать список, но тот все говорил: «Уточняем…» – и убирал папку. А сегодня с этой папкой в райком явился! Точно! Там список! От меня, гад, скрывал, а в райком принес. Ой! Не потому ли, что в списке… отец?! И тут же Арону смутно припомнилось, что в детстве он слышал какие-то разговоры, обрывки фраз. И звучало слово «сахар»! Так вот почему его выгнали!
И тут же, как выстрел в голову, следующая догадка. Они все это заранее спланировали! Воскобойникову дали такое же задание, что ему. Он проведет следствие, а в конце его обвинят в сговоре с отцом и арестуют обоих! А Воскобойникову отдадут его место. И первый секретарь с ними в сговоре! Вежливый такой, заботливый…
Как же он раньше не догадался?! Он ведь все эти приемы хорошо знает, сам не раз пользовался… Так, отставить! Не может быть, ему кажется. На такой работе волей-неволей становишься мнительным, всех подозреваешь… Но нет! Он не ошибается! Кругом враги и предатели! Что же делать?! Что предпринять?!
Арон огляделся. В приемной, как и во всем здании, было тихо. Полоска света из окна освещала плакат со стихами Маяковского. Арон прочитал: «Разворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе…» Из кабинета доносились глухие голоса. Мелькнула мысль: не приложить ли ухо к двери? И тут же – зачем? Он и так знает, что они обсуждают. План ареста! Что же еще?!
Все произойдет быстро, думал Арон. Стук в дверь, формальности, торопливые сборы… Его и папу увезут сразу. Маму оставят. Она будет рыдать, падать в ноги, обнимать сапоги. Если за ночь не сойдет с ума, наутро побежит в милицию, в райком. Будет говорить, что это ошибка, что муж ни в чем не виноват, что ее сын – коммунист, сам служит в органах. Но ей ответят по инструкции: «Не волнуйтесь, гражданка. Разберемся!» А в это время их с папой будут допрашивать. Выбьют зубы, пригрозят, что арестуют всю семью. Потребуют назвать подельников, сообщить подробности. В конце потребуют подписать оговор. Подписать – неминуемый расстрел. Не подписать – будут мучить, пока своего не добьются. Они умеют, уж он-то знает!
Так… Что же делать? Стоять и ждать, как овца на заклание? Нет! Нужно действовать! Господи, да почему же его так трясет? Почему такая слабость в ногах? И тут же Арону вспомнилось, как в чекистской школе их учили с этим справляться. Нужно выровнять дыхание, считать: на «раз-два» – выдох, «три-четыре» – вдох… Спокойно! Проанализируем варианты.
Он может вернуться в кабинет, «разоружиться» перед партией, написать донос на отца. А что, многие так делают. Напишет, что… Стоп! Он, конечно, коммунист, чекист, но не отцеубийца! Нет, этот вариант не рассматривается. Можно проявить смекалку, уйти в бега… Но, во-первых, это буржуазное малодушие, а во-вторых, за папой все равно придут. Тоже исключаем. Может, бежать всем вместе? Он предупредит родителей, все им объяснит, они соберутся и… И что? Пешком далеко не уйти, на лошадях тоже, поездов ночью нет. Но даже если чудо случится, их все равно найдут. Короче, бред! Похоже, единственный выход – это как-то выиграть время. Скрытно покинуть дом, на перекладных добраться до Одессы. Оттуда – в Бессарабию. Шансы минимальные, но хоть какие-то… Однако, чтоб выиграть время, нужно как-то остановить этих, за дверью. А как?
