— Неужели это для тебя так важно? Ведь я не попрекаю тебя другими женщинами!

— У меня не было женщин. Были услуги, купленные за деньги.

Судя по ее виду, она не поверила ни единому его слову.

— Ты что же, никогда не хотел жениться?

— Женщины не очень-то жалуют бастардов, — признался он с горькой гримасой.

— Разрази меня гром! Впрочем, любая девчонка умрет со страху, прежде чем решится с тобой переспать!

Он посмотрел на нее с немым вопросом.

— Ты ведь довольно рослый парнишка, — проворковала Сиобейн, очерчивая пальчиками контуры мощных мышц, бугрившихся на груди и плечах. — А с другой стороны, одного твоего имени вполне достаточно, чтобы отпугнуть маменькиных дочек!

— Так вот ты как?! — Он навис над принцессой грозной тенью.

— Конечно, ведь ты же Пендрагон! — Она посмотрела на него с хитрой улыбкой. — Вспомни вашу историю: сплошные интриги, предательства, тайны кровосмешения и украденные жены, браки между сводными братьями и сестрами… — Она умолкла, чтобы перевести дух.

Гэлан усмехнулся: ему-то давно было известно, как мало значения она придает чистоте родословной.

— Ты хочешь услышать историю моей семьи? — спросил он не спеша пройдясь взглядом по ее обнаженному телу и остановившись на подаренном им обручальном кольце.

— А разве ты не хочешь со мной поделиться? — вдруг погрустнела она.

— Это вовсе не смешно.

— Я никогда так не думала — иначе с какой стати ты бы пошел в наемники? — промолвила Сиобейн серьезно. — Расскажи мне про свое детство, — попросила она. Однако Гэлан молчал. Сиобейн поправила у него под головой подушку и спросила: — К примеру, кто твоя мать? Где она сейчас?

Он растерянно пожал плечами.

— Я видел ее в последний раз, когда мне было лет восемь. — Гэлан удобно откинулся на подушку, а она пристроилась рядом, переплетя свои ноги с его. — Она оставила нас с братом служить на побегушках у рыцарей армии Пембрука. Нам доверяли таскать воду и заготавливать топливо. Я старался как можно реже попадаться на глаза: малышам слишком легко достаются оплеухи за самый незначительный промах.

— Малышам? — Она многозначительно обвела взглядом его торс.

Он с улыбкой погладил ее по щеке.

— Я был настоящим заморышем, пока мне не исполнилось тринадцать лет. Однако мать время от времени являлась нас проведать и обеспечила нам место пажей, а потом и оруженосцев у рыцаря, с которым иногда делила постель.

В его голосе прозвучала такая горечь, что Сиобейн поморщилась от жалости. Вот почему он так дотошно добивался обряда по христианскому обычаю и ее клятвы в верности! Его мать была полковой шлюхой!

— А где твой брат?

— Его нет, он погиб в бою, — неохотно ответил Гэлан. — Тогда я уже служил оруженосцем у своего отца, хотя не знал, кем он мне приходится, — пока не заявилась мать поклянчить у него денег. Сарон Пендрагон был весьма польщен известием о том, что у него есть сын и наследник. — Его губы скривились от мрачных воспоминаний. — У Стефана был другой отец, и Сарон сделал его конюхом. Он погиб, прикрывая меня в бою!

— В этом нет твоей вины!

— Да ты-то откуда знаешь? — вскинулся он. Сиобейн поразил столь горячий ответ.

— Наверное, ты хотел для него лучшей доли?

— Он должен был оставаться в тылу, с лошадьми! А я едва успел получить рыцарские шпоры и был чуть-чуть старше Риза. В такой жестокой схватке я вряд ли смог бы уцелеть, и он погиб ради меня!

Он зажмурился, снова терзаясь застарелой душевной болью, и Сиобейн следила за ним с молчаливым сочувствием. — Я был слишком неопытен и не смог его защитить! То, с каким трудом давалось ему каждое слово, помогло Сиобейн понять, почему он так носится с обучением ирландцев и укреплением стен: крепость должна быть готова отразить любой штурм!

— Ты не можешь отвечать за все на свете, милорд! — твердо промолвила она, заставляя Гэлана посмотреть себе в глаза. — Значит, это из-за потери брата ты стал наемником и постарался создать себе такую репутацию, что враги разбегаются в страхе еще до того, как ты обнажишь меч?

Гэлан уставился в потолок.

— Я угадала?

— Наверное.

— Я знаю, что угадала! Потому что вот здесь, — она прижала ладошку туда, где гулко билось его сердце, — обитает чудесная душа в теле беспощадного рубаки!

Презрительно фыркнув, он попытался было отвернуться, но Сиобейн удержала его и пытливо посмотрела в глаза.

— Ты можешь сколько угодно показывать всему Донеголу, какой ты доблестный рыцарь, но для меня важнее всего то, какой ты человек!

— И что ты станешь делать с этим человеком, Сиобейн Макмюрроу О'Рурк, супруга лорда Пендрагона, леди Донегола?

— Делить с ним ложе, когда он захочет, кормить его, когда он будет голоден, учить, когда он будет нуждаться в знаниях! — И она добавила с ласковой улыбкой: — И принимать его всем сердцем, не считая больше за врага!

— Значит, теперь ты веришь мне?

— Ха! — Она сердито пихнула его в грудь. — Не слишком ли много для одного раза…

Он заглушил ее слова поцелуем. Это было больше, чем он смел мечтать, гораздо больше, чем он заслужил, и теперь Гэлан горячо молился лишь о том, чтобы тот сладкий плен, в котором он оказался по доброй воле, не стал чересчур тяжелым для него.

— Женщина! Ты опять лезешь куда не надо! — рявкнул Гэлан.

Он едва успел оттащить ее в сторону, спасая от тяжелой лопаты.

— Но я желаю знать, что ты делаешь с нашим замком! Довольно улыбнувшись «нашему замку», он выпустил ее из рук.

— Я бы все тебе объяснил, если бы ты спросила. А лезть сюда самой слишком опасно. Тебе что, нечем заняться?

— Конечно, есть!

— Так ты, наверное, соскучилась по мне?

— Вот еще! — Она гордо задрала нос.

— А ночью ты говорила другое.

Она покраснела и потупилась, а Гэлан засмеялся. В последние дни он засыпал, едва успев коснуться головой подушки, — так выматывался за день на стройке. И даже Сиобейн не сразу удавалось разбудить его, когда она прижималась к нему горячим, соблазнительным телом, игриво хихикая и щекоча разные чувствительные места. Да, однажды выпущенная на волю, ее чувственность больше не желала таиться под спудом, и Гэлану это очень нравилось. Заниматься с ней любовью было гораздо приятнее, чем без конца выяснять отношения и спорить.

А принцесса уже проклинала собственную слабость — ей действительно нечего было делать на стройке.

— Мне пора заниматься с Коннаном, — смущенно пробормотала она.

Гэлан хмуро кивнул. Коннал стал для них обоих серьезной проблемой. Он по-прежнему наотрез отказывался общаться с Пендрагоном, а на попытки наказывать его отвечал еще более дикими выходками.

Громкий треск дерева заставил его резко вскинуть голову.

Гэлан оглянулся, а потом вдруг грубо отпихнул от себя жену и метнулся к покосившемуся краю строительных лесов, под которыми безмятежно играл Коннал. Он схватил мальчика в охапку и прижал к себе, прикрывая своим телом. Сила удара отбросила их обоих к стене, а в следующий миг леса обвалились и на спину Пендрагону обрушилась лавина камней и бревен.

Сиобейн с отчаянным криком бросилась было на помощь, но Рэймонд удержал ее на месте. Камни все еще продолжали сыпаться. С треском крошилось дерево. Не успело осесть облако пыли, как рабочие начали разбирать завал. Сиобейн, обмирая от страха, рвалась из рук Рэймонда. Конечно, он настоящий великан, силач, но быть погребенным под грудой бревен и тяжелых валунов — это не шутка! Наконец с завалом было покончено, и она помчалась вперед, расталкивая людей.

— Скажите, скажите хоть что-нибудь! — В ответ раздалось тихое хныканье Коннала, и она с облегчением перевела дух. Однако Гэлан оставался неподвижен. — Милорд!

Он неловко дернулся, и Сиобейн рухнула на колени, обливаясь слезами.

— Где у тебя болит? Ох, только не двигайся, лежи смирно! Пендрагон медленно раздвинул руки, и Коннал кинулся к матери на грудь. Она торопливо ощупала малыша с головы до ног и убедилась, что он отделался лишь глубокой царапиной на лбу.