— Хай, господин. Адрес его у меня есть.

— Тогда на этой неделе на утро получасовой митинг, чтобы бегло пройтись по тому, что будем делать. И уже в деталях — где-то на начало июня.

— Хай.

Но генералу мало выложить хорошие новости. Он не лишает себя удовольствия запустить шпильку в мой адрес:

— Мне рассказали странную историю, будто в заливе нашли утопленника со вспоротым брюхом, битком набитым монетами. Ничего не слышал об этом?

Конечно, кто бы сомневался, что за мной присматривают. Не удивлюсь, как только лодка с бойцами борекудан ушла в порт, на ее месте уже крутились люди с сетями. Но придется вставить пистон парням, чтобы не расслаблялись. Халатно относятся к обязанностям.

— Вы знаете, генерал, иногда в подсобке находишь обнаглевших крыс и их приходится топить.

— Да, такое бывает. Просто властям вряд ли понравится, если один молодой человек в этом будет замешан.

— Я поговорю с этим молодым человеком. Тем более, что парень активно помогает профессору в решении технических проблем и одновременно готовится к сдаче экзаменов в школе. Вряд ли у него будет время мотаться на лодке по Токийскому заливу. Ну и в следующий раз я попрошу найти ведро поглубже… Кстати, раз уж мы стали беседовать на темы за пределами местного проекта, хочу спросить. Чем закончилась история со смертью офицера на Окинаве после драки в баре?

Паршивая история, на самом деле. Американские морпехи за пределами базы выпивали в городском баре, пристали к офицерам сил самообороны, отмечавшим день рождения. Дождались, когда те стали расходиться по домам и напали в переулке на двоих толпой. Первый из пострадавших в больнице, второй умер по дороге туда. Камер рядом не было, поэтому доказать участие конкретных персон не удалось. Разумеется, американцы тут же встали в позу и заявили, чтобы их не вмешивали в местные криминальные разборки.

— Я не знаю последние результаты следствия, но не думаю, что там удалось достичь каких-нибудь подвижек, — генерал мрачнеет. Ему явно обидно быть жалкой марионеткой в чужих руках на родной земле.

— Мне рассказали, что местные жители хотят устроить митинг. А он запросто может перерасти в бунт. За несколько последних лет — изнасилования, ущерб имуществу, драки. И теперь — убийство. Американцы ведут себя как на оккупированной территории, а не как «союзники». Даже не маскируются.

— Что ты предлагаешь?

— Я при помощи братьев найду убийц. И вы получите их головы… Если янки вздумают возмущаться, можете им прямым текстом сказать, что это начало и лучше зарубежному командованию придержать мордоворотов. Не хотят проблем? Пусть вводят комендантский час и запираются на базах. Мы не дадим ублюдкам окончательно распоясаться. Запрем в клетке, чтобы не шлялись, где им не рады.

— Если в этом будут замешаны местные власти…

— Власти могут официально выразить сожаление и пообещать, что приложат все силы к поискам возможных преступников. Со своей стороны еще раз попросят не провоцировать население, которое и так устраивает почти ежедневные пикеты с требованием закрыть базу и выпроводить незваных гостей обратно в Штаты.

— Я подумаю над твоим предложением.

— Само собой, я не тороплю. Просто сейчас еще можно по не до конца остывшим следам что-то найти. Факты. Свидетелей. Слухи, за которые можно потянуть. Будете думать долго — американцы запросто организуют следующий труп. Безнаказанность провоцирует на все большие глупости… А у вас есть возможность посмотреть в другую сторону, пока один молодой человек будет препарировать зажравшуюся крысу.

Свернув столь интересную беседу, пробежались по оставшимся вопросам, и я откланялся. У меня еще в клубе дела, затем поеду пистон «рыбакам» вставлю. И вечером в гости. Значит, надо по дороге подарок прикупить.

С подарком на вечер помогла Седая Хэруми. Пока она в бегах скрывалась от недругов, успела помотаться по всему побережью, попутно освоив несколько смежных профессий. Поэтому, выслушав мое бурчание, подняла руку и назвала адрес. В магазинчике минут пять что-то обсуждала с владельцем, после чего с большой лакированной коробкой двинулись в гости. Честное слово, я из сленга сукебан хоть что-то понимаю, а эти «двойной ковки, на разрыв, тройник с гарантией». Живодерством попахивает, но людям нравится.

Вакагасира Чибы живет в небольшом белоснежном двухэтажном доме на берегу реки Ханами. Желтая черепичная крыша, заборчик мне по пояс, большие окна. Во дворе стоит крохотная «тойота». Если я правильно понимаю — это жены. Свою машину Ио Араи вызывает из гаража, когда надо ехать по делам. Между домом и водой — крохотная полоска травы и цепочка деревьев. Старый район, с типовыми домиками и узкими улочками. Ближе к заливу — мешанина доков, производственных площадей и многоэтажек. Здесь же — тишина, редкие фонари и хозяин, встречающий гостей у порога.

Раскланявшись, входим в дом. Водитель на «крокодиле» отъехал в сторону, там на парковке для «Крайслера» уже освободили место. На ужин идем вчетвером: я с секретарем и оба телохранителя. Формально — как мои самураи и члены Инагава-кай, они могут присутствовать на встрече. Отказать им в этом — нанести незаслуженную обиду. Просто в табели о рангах за столом будут считаться «людьми без права голоса». Потому что хотя мы и с дружеским визитом, но оба офицеры криминального сообщества и это накладывает отпечаток на любые и официальные, и неофициальные встречи. Кстати, тот факт, что меня пригласили на встречу именно домой, а не в ресторан, говорит о многом. Под родную крышу и родственников не всегда впускают.

Сняв обувь, подаю с поклоном сначала деревянную коробку с официальным подарком, затем еще одну со сладостями. Приходить без чего-нибудь «к чаю» — проявить пренебрежение к основам этикета. Кеико Кодзима вручает крохотный пакетик с печеньем, телохранители похожие наборы с конфетами и вагаси. Теперь можно и гуськом двинуться следом за хозяином.

У стола продолжаем ритуалы: мне предлагают почетное место у противоположной стены, рядом с крохотной икебаной в горшочке. Я вежливо благодарю за проявленное уважение и прошу Ио Араи не беспокоиться на наш счет. Мы с радостью уступим вакагасире Чибы его любимое место. Затем выражаю благодарность еще раз старшему в семье, затем супруге, застывшей сбоку с улыбкой и отдельно повару, который потратил на нас время. Детей сегодня нет, на взрослые встречи их не приглашают.

В итоге через десять минут мы устроились у низкого стола и постарались чуть-чуть понизить градус официоза. Хотя все одеты в кимоно, но повод для ужина не связан с какими-либо глобальными вопросами, поэтому можно «распустить галстук».

Открыв крышку, Ио Араи разглядывает содержимое, после чего интересуется:

— Исии-сан, вы давно занимаетесь ловлей тунца? — Видя мое замешательство, показывает пальцем на семь крючков, хищно поблескивающих на черном бархате загнутыми носами. — Отличный набор, видно руку специалиста.

— Гомен-насаи, Араи-сан, про рыбу я знаю только одно — как ее лучше разделать и приготовить. Холостяцкая жизнь чуть-чуть этому научила. Что касается подарка, я опирался на помощь Хэруми-сан, — женщина-телохранитель исполняет глубокий поклон. — Я всецело доверяю ее познаниям в этом вопросе.

— Хэруми-сан увлекается ловлей с берега? Или в океане? Добу, тэнкара или что-то другое?

— С позволения Араи-сан, я ходила с потомственными рыбаками из Хитачи. Два месяца помогала на палубе. Потом у Сэндай была помощником специалиста по бакланам, ловили на ближайших реках. Очень популярно у туристов, за сезон можно неплохо заработать, чтобы зимой не голодать. И один раз на западном побережье добиралась на юг на сейнере. Но там больше лечила ушибы и стояла у котла на камбузе.

Минут пять они обсуждали в общих чертах, какой из крючков чем интересен, я же с интересом слушал и только в конце добавил от себя:

— К сожалению, мой отец не успел передать мне все секреты мастерства. Я был слишком мал, чтобы ходить с ним на промысел. Так получилось, что сын рыбака лучше умеет готовить рыбу, чем ее ловить.