— И что это утром было? Что на тебя нашло? Нам уже пожаловались на тебя. Или просто неправильный опохмел на сразу пол-литры?

— Вениамин, у меня есть информация, после которой ты нажрёшься сильнее. Готов?

— Нет. Пока несут тебе поесть, отойдём в кабинку.

— Ты знаешь, сколько живут феи? — задал я вопрос, едва за нами закрылась дверь отдельного кабинета.

— Не задумывался. А сколько?

— Триста шестьдесят три дня. В среднем. Ну как, заказывать коньяк?

Вениамин побледнел. Я подумал, что его сейчас хватит удар. Посидев полминуты, он вдруг подскочил и, ни слова не говоря, пулей вылетел из кабинки. Выйдя вслед за ним, увидел только спину аналитика, выбегающего из кафе. Подхожу к столику, Вася уже сидит и уплетает за обе щеки. Присаживаюсь, беру свои тарелки.

— И что ты ему сказал? — генерал был явно шокирован.

— Боюсь, что тебе это не понравится почти так же, как Колобку. А лучше спроси у него. Думаю, он скоро вернётся.

Иванович взглядом кивнул на выход, и трое офицеров тут же стартанули вон. Не знаю, присмотреть за аналитиком или не мешаться нам. Генерал повернулся ко мне.

— Ну, давай рассказывай! Таким я Веню не видел ни разу.

— Я просто рассказал ему про сроки жизни наших маленьких подружек. Оказывается, всего год.

Генерал завис, не донеся вилку до рта. Вася вообще свою уронил. Оба они сидели и с недоверием смотрели на меня.

— Саш, ты понимаешь, что эта информация не должна никуда пока уйти? И зря ты это вывалил на Вениамина. А информация точная? — на всякий случай уточнил генерал. — Ты из-за этого так нажрался с утра пораньше?

Я грустно покивал головой в ответ.

— Да, Иваныч, на все вопросы — да. Пойдём мы домой, хорошо? Как новый дом доделают, сообщи, пожалуйста.

— Обязательно. Счастливого пути. И не трепите там языками на эту тему.

Конечно, мы зашли попрощаться с феями. Вениамин сидел внутри на люке и о чём-то общался с Оганеллой. Увидев нас, она сделала аналитику книксен и подлетела к нам. Вениамин так и оставался сидеть в прежней позе.

— Всё, уходите? Когда мы теперь увидимся?

— Да, пора нам. Через пару дней переедем намного поближе, так что видеться сможем почаще. Передавай пока Вениамину и своим сестрёнкам.

Теперь книксен заслужил я. И выглядело это чертовски красиво. У КПП нас уже встречал знакомый солдат, держа наши велосипеды.

— Слушай, как тебя зовут-то? — я вспомнил о своём намерении узнать, имя этого солдатика. — А то постоянно пересекаемся, а я до сих пор твоего имени не знаю.

— Сергей. А как Вас зовут, я знаю. Вот ваши велосипеды, счастливого пути!

Взгромоздившись, выдвигаемся в обратный путь. Через примерно километр мы встречаем огромную, человек в семьдесят, толпу молодёжи. Они идут, ни на что не обращая внимания, и что-то громко обсуждают. Впереди идёт вчерашний лысый. Увидев нас, на мгновение замирает, потом бухается в осеннюю грязь на колени и склоняется в поклоне. Постепенно его движение повторяют и все остальные.

— А ну встать! — голос у меня не такой командный, как у Иваныча, да и расстояние съело часть эффекта. Никто не отреагировал.

Пришлось подойти ближе. Никто из молодёжи даже не пошевелился. Надо побаловать Вениамина, ему сейчас тяжело, намного хуже, чем было мне. Ни секунды не колеблясь, торможу время и раскладываю на удобно подставленные затылки разную снедь. Возвращаюсь на стартовую точку, запускаю время.

— Встаньте, дети мои! — мне кажется, именно так должен говорить какой-нибудь настоящий пророк. А если не так, какая разница? — Заберите подарки и двигайтесь дальше! Все команды Вениамина и Ивановича выполнять, как мои! Вам всё понятно?

Подростки, среди которых было немало совсем детей, несмело стали подниматься. Соответственно, с них начали сыпаться продукты. Которые они со счастливыми лицами подбирали и прижимали к груди. А я не спеша вернулся за велосипедом и пошёл к строю молодёжи. Они расступались передо мной, пытаясь дотронуться, но отдёргивали руки. Со всех сторон слышалось «Пророк, это пророк». Невыносимо. Кто, а главное, зачем промыл этим беднягам головы? Надеюсь, генерал сможет это исправить. Да уж. День только начался, а негатива я уже хапнул больше, чем за месяц до этого.

Дальнейший путь проходил без происшествий. Только небо стало по-осеннему хмуро, и температура упала градусов до пяти. Пора утепляться. Домой мы зашли в тот момент, когда все садились за стол обедать. Сашка, увидев меня, бросилась мне на шею.

— Я так переживала! Вот прямо проснулась, а душа не на месте. И болит, и болит. Я уже боялась, что с тобой что-то случилось. Но не отвлекала. Вдруг ты занят или спишь. Я молодец у тебя? Знаю, можешь не отвечать. Никого там себе не нашёл? А то я ведь узнаю! Хотя знаю, что не нашёл, я с этой магией такой чувствительной стала. Посмотрю на человека и уже много о нём знаю. А вы голодные, наверно? Я вам сейчас накрою! А ещё я уже море магий улучшила! — продолжала тараторить любимая, расставляя дополнительную посуду и приборы. — Кстати, представляешь, у всех наших, кроме Димы, магия сама открылась! Мы тут теперь все маги. Только у них магия на что-то одно заточена, а я, что хочу, то и изучаю. Смотри, как могу!

Кастрюля с каким-то супом поднялась с конфорки в воздух, с другой стороны взлетел половник и начал накладывать борщ по тарелкам. Ну, что сказать, реально впечатляло. На последней тарелке половник всё-таки упал, не донеся содержимое до тарелки. К счастью, пострадал лишь стол. Который со смехом принялась вытирать Светлана.

— Ну да, концентрация пока хромает. Но я научусь! — Саша задорно улыбнулась. — А до какого момента мне улучшать магию-то? Когда уже можно будет совещание устраивать?

— Не знаю, — ответил я, садясь за стол. — Пока улучшай.

За столом нас с Васей засыпали вопросами. Мы честно рассказали, какой дом сделали феям, как их приняли, рассказали про охрану у входа, о том, что люди устраивают к ограде настоящее паломничество, о пальцах, просунутых сквозь сетку, и садящихся на них феях. Я рассказал, что малявкам очень понравились наши земные цветы, и как они их хвалили. Под конец обеда, устав работать языком и почти ничего не съев, передал инициативу оставшимся, спросив, куда делись солдаты. Оказывается, они по одному сидели в соседних домах. И наблюдали за подступами к нашему дому. Но всё было спокойно. А ещё оказалось, что их уже покормили прямо перед нашим приходом. В общем, не жизнь, а идиллия. Если бы не одно но. Не зря кто-то сказал: «Многие знания — многие печали». Очень верно подмечено.

Видя, что я загрустил, Саша взяла меня за ладонь.

— Что-то случилось? Я же вижу. Пойдём поговорим? — и утянула меня в спальню. — Ну, рассказывай, что произошло.

— Саш, не выпытывай. Это не мой секрет.

Она надолго задержала взгляд на мне. В эти гляделки мы играли минуты две, после чего со словами «Ты прав, прости» она потянулась поцеловать меня. Ошарашенный её словами я сначала даже не ответил на её поцелуй. И это моя неугомонная Сашка? Похоже, магия изменила её даже больше, чем она думала. Но в итоге я сообразил, где нахожусь и что происходит. В себя мы пришли, когда за окном было совершенно темно. Вышли на кухню, на которой никого не было. Это же сколько времени мы провели наедине? Удивлённо переглянувшись, отправились в душ.

Да что же такое! Вениамин стучался по мысли весьма настойчиво. Как итог, разбудил.

«Да, я проснулся. Что такого срочного?»

«Завтра Оганелла уходит. Я не знаю, что мне делать. Я не смогу без неё»

«Так, стоп! Куда уходит и зачем?»

«Да помрёт она завтра, что непонятно-то? У них это называется уйти! От них даже трупов не остаётся, они просто тают, растворяются, исчезают! Я не знаю, что мне делать. Пожалуйста, помоги!»

Выпадаю в осадок. Не зря я не хотел спрашивать, сколько ей лет. Вот точно не зря. Только вчера смирился, казалось бы, с тем, что они живут, как бабочки-однодневки. И тут на тебе. Голова ещё плохо соображает спросонья, но решать что-то нужно. Завод? Не, он конкретно сказал, что не властен над сроками жизни фей. В любом случае, даже если он добавит пару дней, это ничего не изменит. Жалко Оганеллу, жалко Вениамина. Но такова жизнь, и от этого не убежишь. Так что и решать тут особо-то нечего.