Вопрос о формах собственности у ранних сарматов является, пожалуй, наиболее трудным, тем более, что он совсем не освещен в письменных источниках. Лишь на основании исторических параллелей и данных этнографии можно полагать, что у савроматов отсутствовала частная собственность на землю, и территория с угодьями для скота принадлежала всему роду или даже племени. К землепользованию того времени применимы слова К. Маркса: «У кочевых пастушеских племен… земля, наравне с прочими природными условиями, представляется в своей первичной неограниченности, например, в степях Азии и на азиатском плоскогорье. Ее используют как пастбище и т. д., на ней кормятся стада, которыми, в свою очередь, существуют пастушеские народы. Они относятся к земле, как к своей собственности, хотя они никогда не фиксируют этой собственности». Землю «на каждом месте стоянки временно используют сообща»[892].
Савроматы вряд ли производили организованный раздел земельных участков между родами и большими семьями. Это можно предположить только для скифской и меото-савроматской группы дельты Дона, где жили оседлые племена, общественные отношения у которых, вероятно, не отличались от отношений скифов-земледельцев эпохи Геродота[893].
В пользовании всего племени или отдельного рода находились естественные богатства — медные рудники Южного Урала, которые, несомненно, разрабатывались савроматами или их ближайшими соседями.
Еще сложнее вопрос о собственности на скот — главное орудие производства и богатства номадов. Можно думать, что в скифо-савроматскую эпоху скот был собственностью уже не всего рода, а отдельных семейств. На основании обобщения огромного исторического материала классики марксизма высказали предположение о том, что частная собственность на стада должна была развиваться очень рано. В связи с этим Ф. Энгельс писал: «…на пороге достоверной истории мы уже всюду находим стада как обособленную собственность глав семей…»[894].
В советской историко-археологической литературе высказывалось мнение о переходе скота в частное владение отдельных семей и глав семей уже в эпоху бронзы, в частности, у андроновских племен. Мы не приводим здесь аргументации, отсылая читателей к интересной статье В.С. Сорокина[895]. Допуская сложение институтов частной собственности на стада у племен срубной и андроновской культур, можно думать, что в савроматскую эпоху скот был основной экономической силой в руках родо-племенной верхушки савроматов. Действительно, в погребальном обряде, по которому мы судим о реальном состоянии общества, отражается неравномерное распределение скота среди отдельных представителей семейной группы. Довольно часто при захоронении рядовых членов общества в могилу вовсе не клали мяса домашних животных в качестве заупокойной пищи. У савроматов были люди, у которых скота было очень немного, или вовсе не было. В подавляющем большинстве рядовых погребений мы находим часть отрубленной туши или одну расчлененную тушу барана, лошади, значительно реже — коровы. В наиболее богатых могилах, принадлежавших главам семьи, рода или племени, известны целые «склады» разрубленных туш домашних животных. Именно в них часто можно встретить кости крупного рогатого скота, которого у савроматов было меньше, чем овец и лошадей. В последнее время мне удалось показать на основании раскопок богатых савроматских курганов на р. Илек, что захоронение боевых коней, видимо, как частной собственности совершали главным образом при погребении военно-племенной аристократии. Это неравенство в распределении скота и создавало основу для разделения савроматов на отдельные общественные группы: экономически сильный и потому господствующий слой и основную массу общинников, которая в той или иной степени была зависима от богатых членов рода. Кроме того, неравенство усиливалось вследствие различного положения социальных групп. Господствующее место в родоплеменной организации савроматов занимали родовые старейшины, жрецы, племенные вожди и их приближенные, среди которых все бо́льшую и бо́льшую роль должны были играть дружинники, группировавшиеся вокруг военных вождей племен или союзов племен.
В истории номадов Поволжья и Южного Приуралья савроматское время представляется эпохой интенсивного разложения родового строя, экономического обособления родовой верхушки, началом сложения классовых различий, еще не достигших тех противоречий, вследствие которых возникает государство. Разложение родового строя у кочевых савроматов в отличие от классических примеров этого процесса у скотоводов древности происходило несколько иным путем. Савроматское общество выступает перед нами с еще очень архаическими признаками общественного строя. Наиболее ярким выражением их является «гинекократия», которую подчеркивают, говоря о савроматах, ранние античные письменные источники и которая хорошо подтверждается археологическими данными.
Пережитки и даже отдельные черты матриархальных отношений у савроматов так же ярки, как у массагетов и саков, которые находились в большем родстве с савроматами, особенно с их восточной группой, чем со скифами. Однако «гинекократия» была присуща, судя, прежде всего, по письменным источникам, и западной группе савроматов — савроматам Геродота. Особенности общественной жизни савроматов, живущих за Танаисом, породили многочисленные легенды о воинственных и своенравных амазонках, причем места действий амазонок в этих легендах постоянно меняются: то мы читаем об их пребывании на южном побережье Черного моря, то в Скифии, то на Кавказе. У Стефана Византийского есть прямое отождествление амазонок с савроматами: «Амазонки — женское племя…, ныне их называют савроматидами… потому, что жили в Савроматской Скифии» (Описание племен, Амазонки). И Эсхил помещает амазонок к северу от Кавказа — в савроматских степях: «Перевалив через поднимающиеся до звезд высоты (речь идет о Кавказе. — К.С.), ты вступишь на конную дорогу, по которой придешь к враждебной мужам рати амазонок» (Прикованный Прометей, ст. 729–761). В сказаниях об амазонках реальное переплетается с явным вымыслом, но все же правдоподобные сообщения всегда можно узнать, когда речь идет о быте савроматов.
В легенде о происхождении савроматов, переданной нам Геродотом, отразились очень архаические черты семейно-брачных отношений у населения восточного Приазовья, с которым впервые столкнулись скифы накануне образования савроматского племени. После войны скифов с пришедшими амазонками скифские юноши вступают с ними в брак и с частью своего имущества переселяются в стан амазонок, образовав таким образом ядро будущего племени савроматов (Геродот, IV, 110–116). Здесь мы сталкиваемся с семейно-брачными отношениями, свойственными, прежде всего, матриархату. По легкости заключения брака можно говорить о каких-то пережитках, если не группового брака, то легко расторжимой формы парных браков матрилокального характера (скифские юноши переходят жить к женам-амазонкам, амазонки говорят своим мужьям: «мы отняли у вас отцов»). В легенде подчеркивается разница в образе жизни скифских и савроматских женщин. Амазонки говорят скифским юношам, что они не уживутся со скифскими женщинами, потому что амазонки стреляют из лука, бросают дротики, ездят верхом, а женским работам не обучены, тогда как скифские женщины занимаются лишь женскими работами. И далее подчеркивается: савроматские женщины исстари ведут свой образ жизни — ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду. Ни одна девушка не выходит замуж, пока не убьет врага (Геродот, IV, 116, 117). Этот обычай, свойственный воинственным женщинам савроматов, отмечает также Псевдо-Гиппократ (О воздухе, водах и местностях, 24) и повторяют другие античные писатели. Псевдо-Гиппократ дополняет рассказ Геродота о савроматах чрезвычайно интересными для нас подробностями. Девушки у савроматов активно упражняются в военном деле и охоте. Они выходят замуж, после того как убьют трех неприятелей, и поселяются на жительство с мужьями, совершив обычные жертвоприношения. После выхода замуж савроматская женщина перестает ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступать в поход. Следовательно, надо полагать, савроматские женщины наравне с мужчинами составляли племенное ополчение и активно участвовали в защите своих земель или в больших грабительских походах. В мирное же время они, вероятно, как и все женщины древних скотоводческих народов, вели домашнее хозяйство, изготовляли глиняную посуду, занимались прядением и ткачеством, шитьем одежды и обуви. Наиболее распространенными инструментами в женских могилах являются пряслица, костяные или металлические шильца и проколки. Домашними работами занимались и богатые женщины савроматов, так как в их могилах орудия домашних промыслов встречаются не реже, чем в рядовых.
