Вероятно, подобная картина открылась бы и в не менее богатых, разграбленных до революции, больших курганах V в. до н. э. у с. Покровка на р. Хобда, а также в курганных группах Пятимары II и III, в больших курганах у пос. Нугмановский на левом берегу р. Илек, в сторону к с. Ак-Булак.

Следовательно, в Южном Приуралье, в частности, на р. Илек, общественное развитие савроматских племен в V в. до н. э. достигло уровня, в какой-то степени приближающегося к уровню общественного развития царских скифов эпохи Геродота. Однако в целом савроматское общество и по своему экономическому базису и по общественной организации было значительно примитивнее скифского.

Для Поволжья мы подобными фактами пока не располагаем. И там известны группы больших компактных курганов, например, так называемые Толстые могилы в глубине степей Николаевского р-на Волгоградской обл., в бассейне р. Ахтуба, в Калмыцких степях, но они до сих пор не подвергались раскопкам. Раскопанные савроматские могилы Поволжья выглядят значительно беднее приуральских. Здесь более однообразен и погребальный обряд. Поэтому можно предполагать, что в Поволжье процесс разложения родового строя шел несколько замедленнее, а родо-племенная аристократия в экономическом и военном отношении была слабее приуральской и еще резко не противопоставляла себя основной массе сородичей и соплеменников.

Кроме сражения с Дарием, мы не знаем крупных войн, которые вели савроматы до их грозного наступления на Северный Кавказ и Скифию в течение III и II вв. до н. э. Об их локальных, иногда победоносных войнах мы можем судить лишь по кратким сведениям, сообщающим то о занятии савроматами некоторых восточных районов Скифии уже в конце V в. до н. э. (Псевдо-Гиппократ, О воздухе, водах и местностях, 24), то о появлении сирматов в «европейской» части, т. е. западнее Дона, в IV в. до н. э. (Псевдо-Скилак, § 68), то об эпизоде войны яксаматов с Синдикой и Боспорским царством (Полиен, Военные хитрости, VIII, 55).

О постепенном усилении значения войн свидетельствуют развитие военной техники и массовое производство оружия, что всегда связано с ростом экономической и, следовательно, военной мощи[930]. В IV в. до н. э. увеличивается количество мечей и наконечников стрел в могилах савроматов Южного Приуралья, где рост богатства и социальной дифференциации населения гораздо заметнее, чем в Поволжье. Теперь наконечники стрел отливают в большем количестве. Отливка вследствие массового производства становится небрежнее, но зато стрелы с острыми трехгранными и узкими трехлопастными наконечниками приобретают большую убойную силу: они приспособлены, в частности, для поражения врага, защищенного панцирем.

Мечи с острыми треугольными клинками более эффективны в рукопашном бою, чем архаические акинаки. Длинные мечи раннепрохоровского типа с узкими, сильно заостренными клинками становятся массовым оружием конных воинов. Вероятно, к этому времени усиливается боевое значение савроматской конницы, вооруженной длинными мечами, стрелами и тяжелыми копьями. Среди савроматской знати выделяются воины, защищенные металлическими панцирями. Это еще не катафрактарии, но в такой коннице IV–III вв. до н. э. можно видеть один из источников будущих сарматских отрядов катафрактариев.

В Южном Приуралье в IV в. до н. э. на базе сложения новой прохоровской культуры, распространившейся и в Поволжье, организуется мощный военный союз верхних аорсов. Он представлял основную военно-политическую силу того времени в среде сарматских племен, начавших свое продвижение на запад.

Искусство савроматов наиболее ярко представлено предметами так называемого звериного стиля, сделанными из кости, рога, камня, бронзы и золота. Этот вид прикладного искусства, как известно, был характерен для всей степной, горной и лесостепной области Евразии в скифо-сарматское время. При общем сходстве скифо-сибирского звериного стиля на всей территории Евразии выделяются и его локальные особенности. Так, например, звериный стиль Северного Причерноморья и Прикубанья в значительной степени отличается от звериного стиля Южной Сибири, как по мотивам, так и по стилистическим особенностям. Весьма выразительным было зооморфное искусство ананьинских племен Прикамья и Урала. Скифо-сибирскому звериному стилю посвящена обширная литература, которая касается преимущественно предметов из Северного Причерноморья, Кубани, Прикамья и Южной Сибири. Эта литература не обошла вниманием и отдельные наиболее яркие предметы звериного стиля степного Поволжья и Южного Приуралья.

Однако лишь П.Д. Рау и Б.Н. Граков специально исследовали звериный стиль савроматской области. П.Д. Рау посвятил ему особый этюд в своей работе «Die Gräber der frühen Eisenzeit im Unteren Wolgagebiet» (Pokrowsk, 1929), выделив Волжско-Уральскую область как провинцию скифо-сибирского звериного стиля. Б.Н. Граков подверг анализу вещи звериного стиля при публикации савроматских памятников, раскопанных им в Поволжье и Оренбургской обл.[931]

Прошло более тридцати лет со времени публикации большинства упомянутых исследований. За это время получен новый и очень яркий материал по звериному стилю савроматов, особенно из Южноуральской области.

Все предметы звериного стиля, найденные на территории расселения савроматов, по своим мотивам делятся на три большие группы: изображения хищной птицы, изображения хищников и изображения копытных животных.

Они представлены очень редко целыми фигурами птиц, а чаще всего — их головами в качестве самостоятельного мотива или для заполнения отдельных частей тела иного вида животных. Как самостоятельный мотив встречается, кроме того, часть тела хищной птицы, особенно глаз, коготь или лапа.

Мотив головы хищной птицы или грифона появляется у савроматов не позднее VI в. до н. э. Наиболее архаическими из предметов звериного стиля являются бронзовый трехдырчатый псалий, найденный близ с. Ртищево (рис. 77, 1), и роговой трехдырчатый псалий из с. Рысайкино под Бугурусланом (рис. 77, 2). Оба они украшены сверху головами так называемых барано-грифонов. Эти наиболее ранние по конструкции и форме «скифские» псалии, вероятно, не местного производства. Они попали сюда, скорее всего, из лесостепного Приднепровья, где в могилах раннего VI в. до н. э. найдено много псалиев, преимущественно роговых, той же формы, с головами лошади, барана, хищника или барано-грифона[932]. Из приднепровских псалиев очень похожи на рысайкинский роговые псалии из с. Аксютинцы, Роменского уезда, с. Горячево и Старшой могилы[933]. Их нижний конец всегда оформлен в виде копыта лошади.

Псалий из с. Ртищево, снабженный тремя полукруглыми петлями, похож на бронзовый псалий с головой хищной птицы из курганов Роменского уезда[934]. Среди костяных псалиев Среднего Приднепровья встречены также образцы с тремя полукруглыми петлями и головками барано-грифонов. Подобно ртищевскому псалию, многие из них украшены с одной стороны геометрическим орнаментом в виде гофрировки или поперечных зарубок.

Изображения головок рогатых грифонов, всегда выполненных в одной манере, мы встречаем на памятниках архаического скифского времени в Закавказье (Кармир-Блур)[935], Прикубанье (келермесские курганы)[936] и Приднепровье[937]. Это преимущественно изделия из рога, применявшиеся как наконечники псалиев или как бронзовые бляшки для перекрестных ремней. Их стилистическая близость не оставляет сомнения в том, что образ барано-грифона должен был сложиться в одном месте.