Частично остается непроверенной связь памятников типа Пеньковки с памятниками IX–X вв. на территории между Бугом и Днестром — той территории, на которую переселились уличи, согласно летописным сообщениям.

Не касаясь многих иных вопросов, хотелось бы обратить внимание на характер материальной культуры уличей сравнительно с материальной культурой иных восточнославянских племен.

Весьма характерно, что все известные памятники летописных племен VII–IX вв. очень близки между собой и отражают совершенно одинаковый уровень социального и экономического развития.

Такая мысль не нова, но иногда она облекается в несколько странную форму[316]. Некоторые исследователи хотят все памятники времени существования восточнославянских племен унифицировать, привести их к единой археологической культуре. Таким эталоном племенных культур избрана так называемая роменско-боршевская культура, хотя даже такое сочетание терминов в ее названии совершенно не соответствует действительному положению вещей и отражает только недостаточность наших знаний о материальной культуре северян и вятичей. Возможно, об этом не следовало бы и говорить, но это явление принимает все более и более широкий размах и, как нам кажется, сужает вопрос. Если стать на точку зрения И.И. Ляпушкина или Г.Ф. Корзухиной, утверждающих, что роменская культура на Правобережье «начинает появляться буквально на наших глазах»[317], то, по-видимому, все попытки разыскания памятников конкретных восточнославянских племен надо заранее считать обреченными на неудачу. К чему приводит развитие таких идей, можно видеть хотя бы из того, что на верхнем Днестре, как утверждает Г.И. Смирнова, есть памятники, материалы которых «позволяют различать два этапа жизни на поселении — роменский и дороменский»[318]. Оказывается, что «открытие на верхнем Днепре памятников с культурой, близкой роменско-боршевской, свидетельствует о широком распространении культуры этого типа далеко на запад»[319]. По-видимому, тут произошло смещение понятий. Говоря о столь широком распространении роменско-боршевской культуры, некоторые авторы видят только один ее элемент — господство лепной керамики, сделанной из довольно грубого теста. Но это не является отличительным признаком археологической культуры. Наличие в той или другой культуре лепной керамики говорит только об уровне социального или экономического развития общества, которое создало данную культуру. Сама археологическая культура определяется, по-видимому, несколько иными признаками, главным образом этнографическими. К таким признакам относятся: форма и орнамент керамики, набор бытовых предметов, типы поселений, жилищ, погребальный обряд и т. д. Только сумма этих, по сути формальных, признаков может являться определяющей для той или иной археологической культуры, а не наличие в ней лепных или гончарных горшков.

Каждое из летописных племен в своих культурах имеет специфические черты, отличающие их друг от друга. В одной группе племен этих различий больше, и они более яркие, у других их меньше. Например, археологические культуры северян и вятичей очень близки между собой, что нашло отражение в наименовании «роменско-боршевская культура». Так казалось раньше. Сейчас, когда памятники северян и вятичей изучены лучше, мы эти культуры уже не смешиваем.

Оказывается, что несмотря на ряд общих этнографических признаков, между ними все же есть много существенных отличий. Например, даже при беглом взгляде на лепную славянскую керамику из Саркела сразу можно сказать, что она не северянская (роменская), а вятичская (боршевская).

Такое же положение существует и на Правобережье. Поселения типа Пеньковки очень близки к памятникам Луки-Райковецкой. Но это не то же самое. Те и другие памятники имеют специфические черты, характеризующие этнографические различия уличей и древлян.

Такого же типы памятники, исследовавшиеся около Канева[320], имеют свои специфические черты, отличающие их от памятников уличей, древлян и северян. По-видимому, они являются полянскими. Это те памятники, которые так долго и безуспешно разыскивались археологами.

Дальнейшие работы советских археологов славистов, конечно, приведут к обнаружению археологических памятников всех летописных племен.

На всех этих памятниках хорошо прослеживается единство исторического развития всего восточного славянства. Оказывается, что вопреки утверждениям некоторых ученых процесс исторического развития как на Левобережье, так и на Правобережье шел одним путем, по крайней мере, с середины I тысячелетия. На Левобережье этот процесс отражают памятники типа Харьевки, Волынцева и материалы роменской культуры — затем Киевской Руси. Такая схема для Левобережья не вызывает особых возражений.

Несколько сложнее обстоит вопрос с Правобережьем. Если приведенную схему исторического развития Левобережья можно считать общепринятой и притом уже довольно давно, то для Правобережья такой общепризнанной схемы пока нет.

Часть исследователей стоит на той точке зрения, что в развитии правобережных племен значительную роль играла черняховская культура, будто бы существовавшая почти до времен Киевской Руси[321]. Этой же культуре, по их мнению, и обязана своим возникновением Киевская Русь. Однако оказывается, что между памятниками культуры полей погребений черняховского типа и памятниками Киевской Руси на тех территориях, где ее не было и где она была, существовали совершенно отличные от нее, но очень близкие между собой племенные культуры. Эти славянские культуры образовывают как бы стерильную прослойку между памятниками черняховскими и памятниками Киевской Руси. Для черняховской культуры как на Левобережье, так и на Правобережье в процессах исторического развития восточных славян нет места.

Культура Киевской Руси на всей территории сложения имела свои истоки в славянских племенных культурах, ничего общего с черняховской не имеющих. Эти племенные культуры совсем не являются примитивными архаичными, как это считали долгое время. Почти все элементы высокой культуры Киевской Руси были заложены в племенных культурах VII–VIII вв.

Свидетельством этого явления могут служить ювелирные комплексы типа антских древностей, клады харьевского типа, а также уровень развития железодобывающего и железообрабатывающего ремесла, которые можно иллюстрировать хотя бы памятниками типа Григоровки[322] или кладом из землянки в урочище Макаров остров.

Последняя находка характеризует также очень высокий уровень земледелия того времени.

В нашу тему не входит рассмотрение судеб черняховской культуры, и мы лишь разрешим себе заметить, что она отражает общеисторический этап развития населения широких территорий, входивший в сферу влияния Римской империи, и, следовательно, не может быть культурой одноэтничной. С прекращением этого влияния, во время бурных событий эпохи великого переселения народов, черняховская культура прекратила свое существование. Славянская часть носителей этой культуры, вовлеченная в балканские войны, в значительной части ушла с насиженных мест. Оставшееся значительно поредевшее население смешалось с пришедшими в Поднепровье более северными славянскими племенами, восприняло их нормы общежития и культуру и вместе с ними принимало участие в общем историческом развитии и в создании Киевской Руси.