— Ты же знаешь, что они хотели бы видеть тебя счастливой. И ты хотела бы, будь на их месте. Они смотрят на то, как ты плачешь, и печалятся сами. Им грустно, потому что ты грустишь.

Соня не выдержала и окончательно разрыдалась, опуская голову и впиваясь пальцами в футболку у Юры на груди:

— Я… не могу…

— Зато я могу, Сонь, — прошептал Юра, перебив её. — Я могу тебе помочь.

Юра

Соня плакала очень долго. Так долго, что Юра даже потерял счёт времени.

Из коридора они переместились в гостиную, и Юра усадил Соню на свой диван, сел рядом и вновь обнял, не обращая внимания на почти насквозь мокрую футболку на груди.

В психологии Юра мало что смыслил, но отчего-то думал, что Соне нужно выплакаться. Не верил он, что она достаточно поплакала за прошедшие годы. Он понятия не имел, сколько лет прошло, но предполагал, что примерно столько же времени Соня занималась уборкой вместо написания сценариев к мультфильмам. Это было логично.

В конце концов рыдания прекратились, и Юра ощутил, как тело Сони чуть расслабилось — до этого она казалась ему твёрдой и натянутой, будто струна гитары — тронешь и лопнет, — но обнимать его и прижиматься девушка не перестала. Так и сидела, спрятав лицо у Юры на груди, и глубоко дышала, а он ласково и осторожно гладил её по голове, перебирая мягкие волосы, и периодически целовал в макушку.

— У меня не получится рассказать тебе, что с ними случилось, — неожиданно прошептала Соня настолько тихо, что Юре даже показалось — ему чудится её негромкий дрожащий голос. — Однажды я уже пережила это, когда рассказывала обо всём психиатру. Больше не выдержу.

— Психиатру? — переспросил Юра, тоже стараясь говорить тихо. И вновь погладил Соню по голове. — Или психологу?

— Что ты… Какой психолог. Мне нужна была помощь психиатра. Меня даже лечили в стационаре… У меня была суицидальная депрессия. Это когда так плохо, что не видишь смысла жить.

«Так плохо, что не видишь смысла жить…»

Юра вздохнул. Да, с его стороны наивно предполагать, что Соня может найти этот смысл благодаря ему. Кто он такой, в самом-то деле? Чужой человек, молодой парень, с которым она знакома чуть больше десяти дней.

И тем не менее…

— Сейчас лучше, Сонь?

— Лучше, — ответила она сдавленно. — По крайней мере, я больше не хочу умереть. Но, оказывается, не хотеть умереть и хотеть при этом жить — очень разные понятия. Юра… тебе и вправду лучше уйти. Ты же видишь, какая я. Зачем тебе все эти проблемы? Даже если я выкарабкаюсь, никто не гарантирует, что я вновь не скачусь обратно в свою депрессию. Со мной это периодически случается…

— Сонь, что значит — никто не гарантирует? — решительно возразил Юра, стараясь не повышать голос. Соня по-прежнему говорила тихо, и ему тоже не хотелось нарушать эту сокровенную тишину. — Разве кто-то что-то может гарантировать, когда речь идёт о человеческих отношениях? Я же рассказывал тебе про своих родителей, про маму, которая всю жизнь от отца гуляла, потому что у неё натура такая. Он, когда на ней женился, не предполагал ведь, что так жизнь сложится.

— Конечно, всякое бывает, — уныло согласилась Соня. — Но всё-таки одно дело, когда ничего не предвещает, и совсем другое…

— И чем это лучше? Думаешь, знать, что в любой момент может рвануть, — хуже, чем ничего не подозревать и жить припеваючи? Я не уверен. Мне кажется, что и в том, и в другом варианте свои недостатки и особенности. Я бы предпочёл знать — чтобы можно было предусмотреть и при необходимости подстелить соломку.

— Со мной не подстелешь, Юра… Я в любой момент могу…

— Это сейчас. Но время идёт.

— Тоже считаешь, что время лечит? — грустно и как-то обречённо спросила Соня со вздохом. — На самом деле нет…

— Не лечит. Это не то слово. Я думаю, что время сглаживает углы. Знаешь ведь, как на мебель надевают уголки, чтобы, если ударишься, было не так больно?

— Да. Когда появляются дети… — Голос Сони вновь задрожал, и Юра, взяв лицо девушки в ладони, чуть запрокинул ей голову и крепко поцеловал сжатые губы. Под его напором они разжались, стали мягче, и Юра несколько секунд с наслаждением ласкал их, ощущая, как постепенно расслабляется тело Сони.

— У тебя всё будет, — прошептал он через минуту девушке на ухо. — Всё обязательно будет. Нужно только стараться и идти вперёд, несмотря на препятствия. Хоть даже будешь спотыкаться на каждом шагу, главное — продолжать движение. Пройдёт год или два, и твои воспоминания перестанут горчить, будут менее болезненными. Я верю в это, Сонь. И ты верь. Для этого даже ничего не нужно делать — просто верь, и всё.

— Просто? Думаешь, это просто?..

— Конечно. Для того, чтобы верить, не нужны никакие доказательства — вера ведь от сердца идёт. От чистого сердца.

— Оно у меня, наверное, запачкалось. Не верю я ни во что…

— Значит, надо отмыть, — заключил Юра и поцеловал Соню в нос. — И мы с тобой обязательно этим займёмся.

Юре нравилось, как звучит это «мы с тобой». И он надеялся, что Соне тоже нравится.

Иначе почему после этих слов она потянулась к нему за новым поцелуем?..

Юра

Он всё-таки смог уговорить Соню нормально позавтракать и утащил девушку на кухню. Усадил за стол, сам сделал кофе и бутерброд, сварил яйца и достал йогурт из холодильника. Заплаканная, с красными глазами, Соня вызывала безотчётную жалость и щемящую нежность в сердце. Очень хотелось стереть и эту красноту, и печаль, заставив губы улыбаться, а глаза — блестеть. Но Юра понимал, что сегодня это вряд ли получится сделать. Слишком уж много всего болезненного он всколыхнул, когда зашёл в закрытую комнату.

И всё-таки Юра не жалел об этом. Теперь, по крайней мере, он знал, в чём дело, отчего Соня будто одной ногой в могиле стоит.

— Моего мужа звали Андрей, — заговорила вдруг Соня, как только допила кофе. — А дочку — Алиса. Я просто хотела, чтобы ты знал их имена. Андрей и Алиса Ниловы.

— Я очень рад, что ты это сказала, — серьёзно ответил Юра и кивнул. — Мне действительно хотелось это знать, но спрашивать я бы не стал.

— Я понимаю… — Соня немного помолчала и продолжила: — Мы с Андреем познакомились, когда я только закончила институт. Он был старше меня на три года. По образованию — врач. То есть… был врачом. Хирургом-травматологом. Андрей болел своей работой, много времени проводил в больнице... Мы ещё и поэтому не сразу решились на ребёнка — Андрей вовсю работал, набирался опыта, хотел перейти в другую больницу на повышение. Помогать нам было особо некому — из родственников осталась только одна моя мама. В то время она ещё была жива. Когда родилась Алиса, Андрей очень старался везде успевать, но всё равно много работал. Я сидела с ней, а свои сценарии писала по ночам, жутко не высыпалась, однако бросать не хотела. Было безумно тяжело, мы оба дико уставали, но были очень счастливы…

Соня сглотнула, и её глаза вновь налились слезами. А потом она зажмурилась — слёзы при этом всё-таки выкатились из глаз и сползли по щекам, набухая на подбородке прозрачными каплями, — и с отчаянием прошептала:

— Я так скучаю по ним…

Юра и сам готов был разрыдаться, настолько было жалко ему и Соню, и её мужа с дочерью, но знал, что не должен позволить себе этого. Юра понимал, что Соня сейчас ищет в нём опору, а как он будет ею, если тоже начнёт плакать?

Поэтому Юра просто встал с табуретки и изо всех сил обнял девушку.

.

После завтрака Юра отвёл Соню в её комнату и сидел с ней рядом на кровати, пока девушка не уснула. О чём-то более откровенном он в тот момент и не думал — не до того было.

А как только Соня тихонько засопела, Юра достал из кармана шорт мобильный телефон и, несколько секунд повертев его в руках, решил всё же попробовать узнать о судьбе Андрея и Алисы Ниловых у поисковой системы. Соня не расскажет — по крайней мере, не в ближайшее время точно, — а знать бы стоило.